Марианна Сорвина - Забытое убийство

Вся эта бурная политическая и общественная деятельность значительно разнообразила, но и усложнила жизнь Эрлера, который теперь, наподобие гонца, беспрерывно курсировал между Тиролем и Веной с докладами и поручениями. Сорок три года – прекрасный цветущий возраст для политика.

Доктору Эрлеру даже удалось гармонично соединить свои радикальные настроения с муниципальной деятельностью: одно не мешало другому. Но была у него одна слабость, делавшая его эмоциональным и неуравновешенным человеком, – любовь к искусству.

Опасность конфликта не на шутку беспокоила депутата Эрлера. Пользуясь своими полномочиями, он напрямую обратился к медлительному министру образования с вопросом: собирается ли тот предложить согласованное разделение университета Инсбрука и как это будет юридически оформлено? Вполне логичный шаг для политика и законника, если учесть, что до сих пор высказывались одни лишь мнения, но не конкретные, юридически оформленные предложения. Министр-либерал продолжал размышлять, и четкого ответа на свой вопрос Эрлер не получил. Отчасти это напоминает давно прижившийся в монархии Габсбургов метод «двойной стратегии» – готовность идти на мелкие уступки, но никогда не касаться главного. Очевидно, Хартель полагал, что это временные трудности и все разрешится само собой. А может быть, его гораздо больше занимала его собственная репутация либерала и новатора. Поэтому, вдохновенно разрабатывая законы о женском образовании, он совершенно упустил из виду молодых разгневанных мужчин в центре Инсбрука.

А немецкие националисты столицы Тироля даром времени не теряли. Они решили созвать в конце октября 1901 года совещание своих представителей и настаивать на закрытии лекций Франческо Менестрины.

Ученый совет был поставлен в известность о предстоящих беспорядках, но не принял мер. С 29 по 31 октября лекции итальянского профессора срывались бойкотом – националистически настроенные немецкие студенты свистели и барабанили по столам. Итальянская часть зала ответила на это дружным пением итальянского гимна.

Попытки ректора Мирбаха[158] и профессора Демелиуса[159]повлиять на протестующих и навести порядок на лекциях успеха не имели. Лекцию профессора Паччиони тоже сорвали, и он покинул зал под крики студентов.

Волна демонстраций и беспорядков докатилась до столицы Цислейтании. В Вене на митинг солидарности собрались около трехсот итальянских студентов. Католическая ассоциация немецких студентов пока не вмешивалась, но написала президенту письмо, в котором высказала свое несогласие с нестабильным положением в городе[160].

Тем временем барон Мирбах по состоянию здоровья уходит с поста ректора, и его место занимает доктор минералогии Алоис Катрейн[161].

Катрейн начал свою деятельность с того, что попросил профессора Менестрину временно отказаться от лекций, а потом переложил всю ответственность на Министерство образования и запросил у него дальнейших инструкций. Из министерства последовала недовольная отповедь с обвинениями ученого совета в пассивности и неспособности прекратить беспорядки в Инсбруке, о которых совету было известно заранее. По резолюции министерства ученый совет университета обязан был продолжать учебный процесс при любых обстоятельствах. Министерство во главе с Хартелем, сидя в центре, вело себя так, как будто речь в Тироле шла о какой-то паре уличных хулиганов.

Ученый совет обратился к студентам с призывом сохранять порядок. Но уже в ноябре полсотни итальянских студентов отправились на инаугурацию ректора Катрейна, чтобы потребовать возвращения Менестрины. К ним присоединились около двухсот итальянских рабочих. Жандармерия в это шествие не вмешивалась, но никаких крупных стычек тогда не последовало. Позднее к трентинским итальянцам присоединились итальянцы из Граца и Вены, и в ноябре продолжились демонстрации, закончившиеся арестом одиннадцати человек, двое из которых были из Инсбрука. У демонстрантов изъяли немногочисленное оружие – пару револьверов, стилеты и кастеты.

При этом министр образования Хартель, обвиняя ученый совет в нерешительности, по-прежнему не предпринимал никаких действий и отвечал на все запросы расплывчато и уклончиво. В частности 7 ноября он высказал предположение, что открытие итальянского университета права решило бы проблему межнационального конфликта. Но собравшийся 12 ноября 1901 года совет немецких студентов (во главе с профессорами Карлом Райтлехнером[162], Виктором Доллмайером[163], а также докторами медицины Финком и Лобом от общества «AV Brixia») выслушал ряд сообщений бескомпромиссного характера. Тема заседания была сформулирована однозначно – «Немецкое либеральное сообщество студентов в решительной борьбе с разделением университета Инсбрука».

Выдвигались следующие требования:

защита работ в университете Инсбрука должна проводиться без участия итальянских преподавателей;

итальянские преподаватели не должны проводить тестирование немецких студентов;

к немецкому языку должно проявлять уважение как к официальному языку университета.

Студенческий совет выразил надежду, что ученый совет согласится с этими требованиями, а потом перешел к угрозам по отношению к итальянским демонстрантам[164].

За этим немедленно последовало совещание итальянских студентов. Оно состоялось 14 ноября. Итальянцы приняли и представили ректору Катрейну свои тезисы:

равные права для всех слушателей и мирное сосуществование;

равные права для итальянских преподавателей должны соблюдаться до создания университета в Триесте;

итальянский язык получает статус переговорного на экзаменах и при общении с правлением университета;

все сертификаты итальянским слушателям выдаются на этом языке[165].

Министерство образования потребовало от руководства университета возвращения профессора Менестрины к преподаванию, и 15 ноября он прочитал первую лекцию в относительно спокойной обстановке, но лишь потому, что главные столкновения студентов перекинулись в Вену. Там итальянцев поддержали еще и словаки.

В ноябрьском докладе министру Хартелю тирольский губернатор, верный слуга империи граф Франц фон Мервельт[166]писал: «Цель, которой добиваются итальянские ирредентисты и их социалистические сторонники, абсолютно ясна. Они хотят вызвать провокацию своими непомерными требованиями. И все это ради того, чтобы мирное сосуществование немецких и итальянских студентов в местном университете, которое только что было достигнуто неимоверным трудом, стало невозможно. Следовательно, решение Вашего Превосходительства об открытии итальянских университетов на их земле очень своевременно»[167].

Но и впоследствии ни ученый совет, настроенный на мнение немецких студентов-националистов, ни Министерство образования, продолжавшее линию пассивного непротивления, не смогли прийти ни к какому решению. Наконец совет предложил создание отдельного юридического факультета, не входящего в систему университета и находящегося на другой территории, но министерство отказалось под предлогом отсутствия финансовой базы и места для его расположения.

По всей видимости, министерству больше пришлось бы по душе пресловутое разделение обучения на самой территории университета, определяемое интересным политологическим термином «Utraquisierung», обозначающим «размежевание», «разделение» и вошедшим в обиход именно из-за национального вопроса. Такое отношение власти к серьезным общественным проблемам объяснялось исключительной близорукостью либерально настроенных и бюрократизированных венских чиновников, нечасто заглядывавших в далекий Тироль и, очевидно, считавших его экзотической горной деревней с благодушными крестьянками в вышитых костюмах и бородатым Андреасом Хофером на постаменте.

Все это противостояние привело лишь к одному неизбежному результату – еще большему сплочению фракций немецких националистов, росту их активности, а главное – освоению ими новых радикальных методов борьбы, по своей четкости и слаженности сравнимых только с методами нелегальной подрывной организации. Если до этого они выступали стихийно и реагировали по факту итальянских требований, то теперь это были хорошо организованные и оповещенные группы, готовые выступить в любую минуту и даже упредить возможные действия противника.

Известие о возобновлении лекций Менестрины заставило немецкое национальное братство создать свой комитет для координации действий и влияния на студентов[168].

Итальянские студенты тоже все больше напоминали боевой отряд, они даже в университет носили огнестрельное оружие. 5 января 1902 года активисты собрались по призыву «Società Studenti Trentini». Для них организовали встречу с депутатами города Тренто. Появился новый лозунг: «Tutti a Innsbruck!» («Все на Инсбрук!»). Их новая программа состояла из четырех требований. Во-первых, первоначальные планы меняются, и теперь целью становится именно Инсбрук. Во-вторых, необходимо обратиться к итальянским муниципалитетам за финансовой поддержкой неимущим студентам, которые смогут изучать итальянский язык в Инсбруке. В-третьих, «Utraquisierung» – разделение университета Инсбрука на немецкую и итальянскую части, с переселением в Инсбрук итальянских преподавателей. В-четвертых, открытие юридической школы в Триесте для последующего ее расширения до полноценного университета.