Иван Жданов - Утро начинается с меня

— Мы можем идти? — обратился я к «Мифу».

— Вы должны поехать со мной и дать показания, — ответил он.

— Нихера я тебе не должен, и она тоже, — я держал Элину за руку. — Эля, возьми компьютер, и поехали домой. Сегодня у нас был тяжёлый день, и добрый дядя это понимает, — я смотрел «Мифу» в глаза с особой злостью, — потому что и у него тоже был тяжелый день. Завтра дядя к нам приедет, и мы обо всём переговорим. А пока, если дядя нам не верит, он может поставить охрану к нашему подъезду, чтобы убедиться в том, что мы никуда не собираемся сруливать. Что скажешь, дядя?..

«Миф» собрался со своими мыслями, бросил взгляд на двух сотрудников ОМОН'а.

— Вы оба едете с ними! Вышлю вам подмену на ночь… Выполнять! — заорал он.

На выходе из здания суда мы увидели пацана, который до этого приносил нам обед, — с таким же большим мешком всевозможной еды. Он приехал в назначенный час.

— Голодными мы точно с тобой сегодня не останемся! — шепнул я Эле.

Мы взяли пакет с едой, я дал парню чаевые и похлопал его по плечу. Нас с Элиной посадили в машину, мы ехали молча ко мне домой. Во всём городе царила гробовая тишина. Во многих окнах горел свет. Наш представительский «мерседес» в сопровождении четырёх чёрных джипов нёсся по Кутузовскому проспекту. Припарковались перед подъездом, где нас ждали соседи, которых я в жизни никогда не видел, — они что-то скандировали. Орали хором: «Герой, герой, герой!» — и хлопали в ладоши. Омоновцы проводили нас до квартиры и остались дежурить у дверей. От угощения они отказались.

— Ох ты, мой телефон остался у Андрея. Надо хоть маме позвонить, рассказать, что со мной всё в порядке.

Я вышел на лестничную площадку и попросил, чтобы мне немедленно вернули телефон. В просьбе мне не отказали. Один из сотрудников кому-то позвонил и после короткого разговора подтвердил, что моей личной вещи ничего не угрожает, и в течение самого короткого времени телефон будет у меня.

Элина пошла в душ. Я открыл свой ноутбук и оставил несколько добрых комментариев в «Живом Журнале» Элины.

Она вышла из душа, взяла на кухне бутылку виски и вернулась ко мне. Мы пили из горла и улыбались друг другу. На ней не было одежды. Я смотрел на неё и с каждым глотком спиртного всё больше и больше хотел её изнасиловать. Она села ко мне на колени, поцеловала и начала снимать с меня рубашку.

— Клёвый день для журналиста, да? — спросила она меня.

— Да уж, день заладился… Думаешь, он был прав, когда сказал, что ничего не поменяется? Столько всего в Интернете — я только что был на твоей странице: там что-то невероятное творится…

— Поживём, увидим, — ответила она и поцеловала меня. — Ты обещал стать моим мужем. И ещё остров. Помнишь?

Я улыбнулся ей:

— Помню, моя хорошая, я всё помню…

В ту ночь я спал как ребёнок, прижимая к себе спящую Элину.

Следующие дни недели стали для нас пыткой. Мы не выходили из маленькой комнаты, где нас расспрашивали обо всём, что они могли упустить. Пробивали нас на причастность ко всему злу, которое только есть в этом мире. За эти четырнадцать дней я мог сам поверить, что взрыв в Нью-Йорке организовали мы с Элиной.

Нас разместили в загородном посёлке. В свободное от допросов время мы гуляли по парку. Катались на велосипедах, плавали в бассейне, трахались при любой возможности, заставляя смущаться остальных. Нам было плевать на всех. Мы просто ни в чём себе не отказывали, потому что знали, что мы — неприкосновенные. Как герои фильма «Люди-Икс».

За всё это время мы ни разу не смотрели телевизор, не проверяли почту, не отвечали на телефонные звонки. Мы мечтали о чём-то своём, и нам было до невозможности хорошо друг с другом. Я полюбил Элину. Она — часть моего паззла. Спасибо ей…

Ещё через неделю, по окончании расследования, нас отпустили — с предупреждением, что за нами будут следить. Мы были не против, потому что собирались уезжать из России куда-нибудь на Бали. Стоимость моей однокомнатной квартиры, к счастью для меня, приравнивается к стоимости небольшой виллы на берегу океана, и оставшихся денег ещё должно было хватить до конца дней моей жизни.

Все деньги, которые были перечислены на наши счета и на счета остальных граждан, были аннулированы.

Правительство рассказало народу свою правду, в которой Андрей Попов так и остался наркодилером, и никаким родственником президенту он никогда не приходился.

Поток записей в «ЖЖ» затухал с каждым днём. Хозяева данного Интернет-владения объявили на всю страну, что их сервера были перегружены, и произошёл сбой в системе, который начал удалять истории пользователей.

В стране ничего не поменялось. Ничего не изменилось. Все продолжали жить так, будто ничего не произошло. Вскоре большинство приняло версию, которая была пущена по всем каналам, что Андрей — сбежавший уголовник, сочинивший все те небылицы, что были опубликованы в «ЖЖ».

Попов был прав. Если бы в Южном Бутово взорвалась атомная бомба, то люди, живущие на проспекте Мира, на это никак не отреагировали — потому что это произошло не с ними.

— Малыш, проснись, котёнок. Тебе сообщение, — тормошила меня загоревшая на солнце Элина.

— Спасибо, любимая. Ты не знаешь, где телефон?

— Он где-то на полу у тебя пищал.

Я нащупал трубку под своей кроватью. Два непрочитанных SMS.

По поводу первого я ещё мог как-то сдержать свои эмоции, хотя читать его было по-прежнему больно:

Артём. Где ты? Я люблю тебя…

Прости меня. Где мне тебя найти?

П.С. (твоя бывшая)

По поводу второго я долго соображал: шутка это или.?

Тёма, я на Бали. Где вас искать?

Андрей Попов