Теодор Гладков - Взрыв в Леонтьевском

Манцев надел фуражку с красноармейской звездочкой и произнес буднично:

— Теперь в Красково!

Громыхает по вымощенному горбатым булыжником Рязанскому шоссе пролетка Филина. Подпрыгивают на сиденьях молчаливые пассажиры. Уже совсем темно…

Наконец, экипаж въехал в дачный поселок Красково и приблизился к одинокой двухэтажной постройке в лесу, принадлежавшем некогда княгине Оболенской. Это и есть дача Горина. Сквозь окна наружу не пробивалось ни одного огонька. Дом вообще выглядел необитаемым.

Гарусов заложил в рот два пальца, коротко и резко свистнул явно условным образом. Почти сразу скрипнула дверь, и на крыльце появилась темная фигура:

— Кто? — послышался настороженный голос.

— Гарусов Михаил, со мной свои…

— Давай.

Филин остался в пролетке, братья и Вересков поднялись на крыльцо, вошли внутрь. С интересом Сергей осмотрелся по сторонам. При свете десятилинейной керосиновой лампы большая комната выглядела казармой. Вдоль стен стояли обыкновенные дачные раскладушки, застланные несвежим бельем, на столе неубранная еда — чугунок с картошкой в мундире, сковорода чугунная с жареной рыбой, тарелка с крупно нарезанным репчатым луком, миска с квашеной капустой. Вересков про себя отметил, что на столе нет ни одной бутылки с самогоном…

И повсюду разбросано оружие: карабины, пистолеты, револьверы, гранаты, груды обойм, на двух табуретах — ручной пулемет «льюис».

Яков Глагзон — он здесь был за старшего — недоброжелательно оглядел Верескова с головы до ног. Поднялись с раскладушек, пришли из других комнат остальные обитатели дачи: арсенальщик Вася Азов, давний его приятель и первый помощник Митя Хорьков, Захар-Хромой (он действительно сильно припадал на правую ногу), рыжий парень с редким именем Мина, тощая девица с нездоровым кокаиновым блеском в глазах, которая, к неудовольствию Сергея, назвалась Таней. Последним явился Барановский, больной, зубом на зуб не попадающий в приступе жестокой лихорадки.

Гарусов коротко представил Верескова:

— Вот, привез спеца… Сергей Архипов. Будет ставить большой акт. Донат в курсе.

Глагзон еще раз ощупал Сергея недоверчивым взглядом. Протянул:

— Значит, спец?

Тут уж Гарусов понял, что надо разрядить обстановку, авторитета одного Черепанова явно не хватало:

— Сергей из эсеров. В германскую войну мы с ним служили в одном полку. Он командовал минно-подрывной командой.

Смягчился Глагзон. Кинул уже ниже тоном:

— Ясно…

Гарусов вынул часы, спохватился:

— Ну, братцы, мне пора обратно. Захвачу пудов шесть. Остальное вывезем днем.

— Куда? — спросил Яков.

— Пока к Филину, в слободу.

Анархисты начали выносить и укладывать в пролетку ящики с динамитом.

— Будя-будя! — остановил их встревоженный Филин. — Лошадь, чай, не трактор-фордзон.

К Гарусову подошел сильно озабоченный Глагзон.

— Захвати в город Барановского.

— А что?

— Да плохо ему… Бьет… Похоже на возвратный.

Везти к себе больного Гарусову никак не улыбалось, но и отказать Глагзону он никак не мог. Потому ответил односложно:

— Давай…

Глагзон помог Барановскому надеть теплую тужурку, нахлобучил ему на голову шапку, сунул в карман наган, усадил в пролетку. Тем временем Филин закидал ящики с динамитом сеном, прикрыл попоной. Заняли свои места братья Гарусовы. Дернул вожжи Филин. Пролетка тронулась с места и развернулась перед дачей в обратный путь…

В прокуренной насквозь комнате дежурного наряда сидели в полной боевой готовности чекисты ударных групп Мартьянова и Лихачева. Курили, перебрасывались малозначащими словами. Солдатским безошибочным чутьем ощущали, что этой ночью им предстоит что-то очень серьезное.

Возле насупленного Лихачева пристроился немолодой уже боец с дежурной, а потому за стены дежурки никогда не выносимой двухрядкой. Негромко наигрывая, мурлыкал частушки:

Закончить песенную историю, явно навеянную некоторыми подлинными событиями недавнего прошлого, он не успел. Дверь дежурки распахнулась, в помещение вошли Манцев, Мессинг и Мартьянов. Все встали. Василий Николаевич обернулся к Мартьянову:

— Феодосий Яковлевич! Отберите сами нескольких комиссаров в группу захвата.

— Так маловато будет, Василь Николаич!

— Хватит, не жадничайте. Двадцать чоновцев нам выделяют МК и Моссовет, подхватим их на Варварке.

— А мы, товарищ Манцев? — с обидой в голосе выступил вперед Иван Лихачев.

— А тебе, товарищ Лихачев, хватит дел и в городе. Во-первых, надо блокировать извозчичье подворье на Рогожской. Во-вторых, выявились новые конспиративные квартиры. Их надо ликвидировать к утру. Брать всех. Учти, они хорошо вооружены и озлоблены.

— Понял, товарищ Манцев, — Лихачев заметно повеселел, как только понял, что ему и его людям не придется отсиживаться в резерве.

Меж тем Мартьянов уже выкликал:

— Павлов! Дроздов! Фридман Михаил! Чебурашкин! Фридман Илья, это хорошо, что ты подсменился (Илья словно знал, что предстоит операция, с Собачьей площадки после смены отправился не домой отсыпаться, а на Лубянку), Захаров! С оружием на выход и в машину! Остальные в распоряжение товарища Лихачева!

Разобрав карабины, чекисты выбежали на улицу. И вот уже мчится по пустынной Лубянке, затем мимо Политехнического в сторону Варварки грузовой автомобиль. В кузове колышутся на фоне темного неба фигуры вооруженных людей.

А тем временем на даче Горина Вересков осматривал уже снаряженные взрывателями бомбы. Он проанализировал обстановку, насколько это было возможно в его положении. Понимал, что его приезд сюда во многом результат стечения обстоятельств — в сущности, он нужен анархистам не здесь, а в Москве, где планировался «большой акт», наверняка днем его снова отправят в город, и не одного. Решил воспользоваться в максимальной степени своим авторитетом военспеца, по сути, это означало отстранить от дела самого опасного человека на даче — Азова, поскольку в его руках, а не вожака Глагзона находилась взрывчатка. Приняв линию поведения, Вересков проводить ее стал сразу и круто, дабы не дать анархистам времени опомниться. Недовольным тоном распорядился:

— Взрыватели вынуть, упаковать отдельно.

Взвился, как и предвидел Сергей, Вася Азов:

— Да ты что! А если на чекистов нарвемся? Это же оружие!

— А если нарвемся на колдобину? Взлетим на воздух! А оружия вон, — кивнул головой на груды револьверов и карабинов, — и без бомб хватит.

…Меж тем пролетка подъехала к Панкам. Лошадь уже устала, и все попытки Филина взбодрить ее кнутом и нуканьем успеха не возымели. К переезду через Казанскую железную дорогу, прегражденному шлагбаумом, подошла шагом.

— Эй, служба! — заорал Филин.

Зевая, вышел из будки мужик в старой железнодорожной шинели, наброшенной на плечи.

— Ну, че шумишь, — недовольно пробурчал он, — щас подыму.

Но вместо того чтобы взметнуть противовесом ввысь полосатую балку, мужик вдруг цепко ухватил левой рукой под уздцы, нырнул под брюхо лошади для укрытия, а правой направил на Филина зрачок маузера:

— Руки вверх, не шевелиться!

Мгновенно высыпали из будки еще три чекиста, молниеносно обезоружили пассажиров раньше, чем те сообразили, что, собственно, происходит.

…На Варварской площади возле церквушки Всех Святых на Кулишках грузовик остановился не более чем на минуту — принял в кузов еще двадцать вооруженных — и помчался на полной скорости по Солянке и далее по кратчайшему маршруту через Таганку к Рязанскому шоссе. Гнали так до самого Краскова, и ни разу не зачихал, не заглох мотор, потому как накануне по всем правительственным и военным учреждениям собирал комендант МЧК не канистрами — бутылками — настоящий бензин для этой ответственной поездки.

Наконец, въехали в Красково. На опушке леса водитель чуть притормозил, и в тот же момент на подножку впрыгнул невидимый дотоле человек, местный чекист, который должен был стать проводником. На ходу доложил, что пролетка здесь уже побывала и отбыла, потом указал шоферу направление дальнейшего движения.

Бесшумно, на малой скорости автомобиль приблизился к даче и остановился у крайних к строению сосен. Тихо спрыгнули на землю бойцы, размяли затекшие ноги.

— Гости уехали не так давно, — прошептал Манцев Мессингу, — значит, если они (кивнул в сторону дачи) и легли уже, то вряд ли все уснули… Соблюдать осторожность!

Действительно, в одном из окон мерцал неровный свет от керосиновой лампы.