Валентина Мальцева - КГБ в смокинге. В ловушке

— Attention, please... — проворковал в динамике женский голос.

— Прощайте, господин Кошта! — Андропов как-то старомодно кивнул и, резко повернувшись, вышел из комнаты.

— Я... Я могу идти? — осторожно спросил колумбиец у Тополева.

— Разумеется, — улыбнулся аналитик. — Но не раньше, чем на прощанье я назовусь вам.

— Что? — в глазах Кошты застыло затравленное недоумение.

— Меня зовут Матвей, — как ни в чем не бывало продолжал Тополев.

— Зачем мне это знать?

— О, это чрезвычайно важно! Человек, который назовет вам мое имя, будет представлять нас, то есть людей, с которыми вас связывает бессрочный контракт. В любой точке земного шара. И при любых обстоятельствах. Запомните это, пожалуйста.

— Вы не боитесь совпадения? — впервые с начала этого разговора лицо Кошты немного ожило. — Имя, правда, довольно редкое, но все же...

— Не боюсь, поскольку единственный человек, который его назовет, хорошо вам знаком.

— Вот как? Кто же это?

— Ваш брат Иларио Кошта...

25 ноября 1977 года

Возможно, я несколько преувеличиваю свои коммуникативные возможности, однако люди, знающие меня достаточно близко, могли бы подтвердить, что некоторая беспринципность и податливость в отношениях с теми, кто мне нравится, всегда сочетались в моем непоправимо холостяцком характере с редким упрямством и настырностью.

Конечно, я совершила фантастическую глупость, ни с кем не поделившись своим сумасбродным планом. Но, с другой стороны, с кем было советоваться? С моим драгоценным шефом, который проявлял легкомыслие только в постели, да и то не всегда? С сослуживицами по редакции — злостными вязальщицами мохеровых шапочек? Или с моим папенькой-ветераном, который после развода с матерью имел только одну подругу в жизни — газету «Правда», где и находил все ответы на любые вопросы?

Короче, выяснив, что мой «предмет» наверняка пребывает в родных палестинах, я положила перед собой написанный накануне сценарий доверительной беседы и, взяв трубку дрогнувшей рукой, набрала семизначный номер.

— Слушаю! — казалось, что в мое правое ухо влили вязкий сироп, настоянный на густом мужском баритоне. Это был, безусловно, он.

— Товарищ Сенкевич?

— Да, это я. С кем имею честь?

— Мне необходимо встретиться с вами по весьма важному делу...

— Может быть, вы все-таки назоветесь?

— Видите ли, мой звонок носит сугубо конфиденциальный характер. Я обязательно отвечу на все ваши вопросы, но только при встрече.

— Я не встречаюсь с незнакомыми женщинами. Даже но весьма важным делам...

В последней фразе он на удивление похоже воспроизвел мою дебильную интонацию. Разговор

разворачивался точно но сценарию, и это несколько успокаивало. И тогда я решила перейти к кульминации спектакля под названием «Не мала баба клопоту — купила порося, или Поиск приключений на собственную ж... посредством изобретения Александра Грэхема Белла, именуемого в быту телефоном».

— Видите ли, Юра (ну очень вкрадчиво, однако по-деловому, никакой эротики в голосе), я звоню вам по поручению Юрия Владимировича...

— Простите, о каком Юрии Владимировиче идет речь?

— А что, у нас с вами так много общих знакомых по фамилии Андропов?..

В трубке раздался звук, отдаленно напоминающий короткое всхрюкивание. Ну как если бы поросенка дернули за ухо в тот самый момент, когда он уже окунул пятачок в аппетитные отруби.

— Ах, так... — чувствовалось, что покоритель морей растерян. — И... И что вы хотите от меня?

— Ничего особенного. Только встречи. Поверьте, она одинаково важна как для вас, так и для нас (я произнесла эту идиотскую фразу с многозначительной интонацией и, как мне показалось, достаточно убедительно).

— Дело в том, что я очень занят: послезавтра мне надо лететь в Милан, на конференцию по...

— Да, знаю, — я бесцеремонно прервала его лепет, — по топонимике средневекового Рима.

В трубке раздался тяжелый вздох.

— Так мы можем встретиться завтра?

— Думаю, что да, — чуть помедлив, ответил Сеикевич. — Погодите минутку, мне надо взглянуть в записную книжку, что там у меня...

— Жду.

Я услышала, как он положил трубку рядом с телефоном. Воцарилась тишина — томительная, гнетущая. Шел девятый час вечера, в редакции я находилась в гордом одиночестве, и ничто не мешало мне сосредоточиться. Мысленно восстановив в памяти нить разговора, я осталась довольна тем, как провела его. Мне даже стало казаться, что не столь уж сумасброден мой авантюристский план. Кто знает, может быть, уже завтра...

— Алло, вы меня слышите?

— Да, конечно.

— Если вас устроит, в восемнадцать ноль-ноль, у входа в метро «Щелковская». Вам подходит это время?

— Вполне.

— Тогда до свиданья.

— Всего доброго, извините, что оторвала...

В трубке запели короткие гудки.

Домой я поехала на такси. Надо было как следует подготовиться, продумать стратегию встречи, учесть непредвиденные нюансы. Минут сорок я составляла конспект, потом включила телевизор и, убедившись, что ничего стоящего на экране не появится, завалилась спать.

Разбудил меня резкий звонок в дверь. Я вскочила как ужаленная и первым делом взглянула на подарок интимного друга.

Часы показывали 2.03.

Ничего не понимая, я накинула халат и поплелась к двери:

— Кто там?

— Откройте пожалуйста, Валентина Васильевна...

Все-таки гены — штука непостижимая. Никогда в

жизни никто меня не преследовал, никто не приходил за мной ночыо, не допрашивал, слепя глаза мощным рефлекгором. Однако, едва услышав незнакомый голос за дверью, я сразу поняла, и не только сердцем — печенью, селезенкой, мгновенно отяжелевшим желудком, — что случилось нечто непоправимое.

Слабыми руками я отперла дверь и увидела двух элегантных мужиков с открытыми, добрыми русскими лицами.

— В чем дело, товарищи? — тоном коменданта женского общежития поинтересовалась я. — Третий час ночи...

— Извините, Валентина Васильевна, но мы из Комитета государственной безопасности. Вот мое удостоверение.

Я тихо ойкнула и опустилась прямо на пол...

Ночь с 25 на 26 ноября 1977 года

...Очнулась я в своем щербатом кресле с вечно отлетающим подлокотником. Один из ночных визитеров обмахивал меня вчерашним номером «Правды», другой шуровал на кухне.

— Ну как, пришли в себя, Валентина Васильевна? — участливо осведомился незваный гость, прекратив наконец махать у моего носа органом ЦК КПСС. — Ну и слава Богу! Вы что такая нервная, а?

— Вашей бы жене двух чекистов в полтретьего, — вяло огрызнулась я.

— Ну, его жене это вряд ли грозит... — в комнату вошел второй, судя по интонации, старший в паре. Он окинул картину взглядом завхоза оборонного предприятия и скосил глаза на часы:

— Нам пора.

— Спокойной ночи, — без всякой надежды в голосе пожелала я.

— Нам пора вместе с вами.

— Вы меня арестовываете?

— Мы приглашаем вас на небольшую беседу. Один товарищ горит желанием встретиться с известной журналисткой.

— В три часа ночи я хожу только на интимные встречи.

— Можете не беспокоиться, гражданка Мальцева, встреча будет весьма и весьма интимной...

Сидя в самых обычных «Жигулях» (вместо воспетой моими более профессиональными коллегами черной «Волги» с форсированным движком и светонепроницаемыми шторками), я лихорадочно размышляла. Что произошло? Понятно, что содержание моего разговора с Сенкевичем стало известно КГБ. От кого? От Сенкевича? Или мой телефон прослушивается? Или его?.. Ну допустим, прослушивается, что дальше? Что я такого проти-возаконного сделала? Сдала врагам парижскую сеть КГБ? Я даже не называла себя сотрудницей Комитета... Подумаешь! Наш фотокор Саша своей ненаглядной по телефону и не такое отмачивает, но его же не волокут в «контору» в третьем часу ночи... А, ерунда все! Обычная профилактика! Слышали звон...

— Приехали.

Я вздрогнула и огляделась. Внутренний двор громадного здания, несколько машин, четыре высокие стены с темными глазницами окон...

Сначала мы шли по лестнице, потом вдоль длинного коридора, устланного красной ковровой дорожкой с сиреневыми полосками. Двери по обе стороны коридора были одного цвета — темно-коричневого, без табличек, с идеально начищенными медными ручками.

Еще один поворот, затем еще, стеклянная раздвижная дверь, типичный «предбанник» с массивным письменным столом, селектором и горшком герани, поворот направо, пухлая дерматиновая дверь, глухой тамбур, еще одна дверь, все!..

За гигантским письменным столом сидел Он. Честно говоря, чего-то подобного я и ждала. Сама не знаю почему, по ждала, чувствовала, что все не так просто, как представлялось в моих дилетантских рассуждениях.