Хартвуд (СИ) - "Errant Orca"

«Чёртов Райт. Чёртовы званые вечера».

Мне всё же удалось после уроков поймать директора и поговорить с ним насчёт подкинутой бумажной розы. Он лишь мягко улыбнулся, заверив, что волноваться не о чем и что он поручит разобраться с неизвестным шутником Робинсону. Это была хорошая новость. А плохая… Приближалась очередная годовщина вступления мистера Райта в должность директора, в связи с чем он устраивал у себя дома званый ужин. А это означало, что мне нужно одеться приличнее. Мистер Райт сам на это намекнул.

И вот я разглядывал свою одежду и понимал, что ничего «приличного» у меня нет. В последний раз я обновлял гардероб два года назад, и с тех пор всё весьма износилось. Заплатки на локтях пиджаков, стёртые манжеты… Нет, была, конечно, пара рубашек, которые выглядели довольно хорошо, но я их носил очень давно, а с тех пор уже поднабрал вес, и они стали маловаты. Зачем они вообще пылятся в шкафу? Надо бы выбросить.

Но проблему это не решало — мне всё равно нечего надеть. И денег, чтобы купить новую одежду, тоже нет. Можно было бы, конечно, одолжить у родителей, но как-то не очень хотелось. Пусть это будет запасным планом. А пока…

Я направился к ближайшему телефону и набрал номер, который знал наизусть. После долгих гудков на том конце провода всё же подняли трубку.

— Алло? — раздался знакомый голос.

— Привет, Адам…

Ну кому я ещё мог позвонить, кроме как благодетелю всего Амбертауна?

— Итан? Привет.

Мы немного поболтали на отвлечённые темы. Затем я перешёл к сути.

— Адам, я тебе по делу звоню.

— Что-то случилось?

— Нет, ничего такого. Просто… — Я собрался с духом. — Просто меня позвали на ужин, но мне совершенно не в чем идти. Не мог бы ты одолжить мне что-то из своей одежды? Или немного денег на новую, но лучше все же первый вариант— проще вернуть.

— Конечно. Но, насколько я помню, ты всегда был очень тощим, так что не думаю, что тебе будет как раз.

«А, ну да. Он же видел меня только один раз мельком в магазине».

— Эх, Адам. Это было три года назад, я с тех пор несколько… вырос. В ширину.

— Итан, это называется «потолстел», — рассмеялся в трубку Стрейнджлав.

«Вот зараза».

— Не важно. Так ты меня выручишь?

— Конечно, говорю же. Приходи хоть сегодня.

— Отлично. Спасибо.

***

В доме у Адама почти всё было по-прежнему. Минимум мебели, ничего лишнего. С одной стороны, это здорово — никакого хлама, много свободного пространства, а с другой — не хватает маленьких уютных мелочей.

Адам предложил выпить кофе, я отказался. У моих ног прыгал и ластился котёнок.

— Ты завёл котёнка? — Я присел на корточки и потрепал животное за ухом, котик мурлыкнул.

— Да. Мелкий, назойливый, орёт постоянно. Я назвал его Итан.

Я сердито посмотрел на Адама снизу вверх. Стрейнджлав самодовольно улыбался.

— Шучу. Его зовут Пикси. Томá его так назвал.

Томá, как я уже узнал, —это новый парень Адама. У них закрутился стремительный роман, и теперь они живут вместе.

— А где он сам?

— Поехал помогать матери и сестре переезжать в новый дом.

— Неужели?

— М? Чему ты так удивляешься?

— И ты его просто так взял и отпустил? И даже не поехал следом за ним, чтобы проследить, что он точно отправился помогать родным?

Адам закатил глаза.

— Что, до конца жизни мне это припоминать будешь? Я же извинился.

— Да, точно. Прости, не стоило это вспоминать. Просто… раньше ты был другим.

— Люди меняются. Особенно если они этого хотят и им в этом помогают.

— И целительная сила любви излечила тебя от патологической ревности? — со смешком спросил я.

— Нет. — Адам почесал голову. — Я… я ходил к психологу. Ещё до того, как встретил Тома.

— Да ладно? И ты лежал у него на кушетке и рассказывал, что всем ребятам в юности снились шахты лифта, а тебе одному — зонтики?

— Что? О чём это ты? Не было там никакой кушетки. Ты, наверное, с психотерапевтом путаешь.

— Наверное.

— В общем, я снова смог обрести душевное равновесие, как видишь.

— Рад за тебя.

Небольшая обида кольнула сердце. Значит, какому-то парню достанется всё самое лучшее?

«Интересно, если бы мы с Адамом сейчас сошлись, как бы всё сложилось?»

Я отмахнулся от этой мысли. Лучшее, что я могу сейчас сделать, — это попытаться построить дружеские отношения. Ведь чего-чего, а общения со сверстниками мне не хватало сейчас больше всего.

«Наконец-то можно с кем-то поговорить не о занятиях, и никаких тебе МакКриди, Куперов и прочих сорванцов».

Адам помог мне подобрать одежду. К моему стыду, она оказалась впору.

— Надо меньше жрать.

— Итан, успокойся, ты нормально выглядишь. Ну да, ты больше не тростиночка и тебя не сносит ветром. Это же хорошо.

— Ну да, ну да. Если бы я был таким же худым, как раньше, то ученики меня вообще бы не боялись. И драть бы их не получалось — у них было бы преимущество в массе.

— Что делать, прости?

«А, чёрт. Адам же против телесных наказаний».

— Ну, драть, наказывать в смысле.

— Итан… — разочарованно протянул он.

— Что?

— Ты же знаешь, как я к этому отношусь.

— Слушай, ты — не учитель, ты не знаешь, что иногда ученики вытворяют.

— Но я всё равно считаю, что можно найти какие-то альтернативные методы…

— Адам, это у себя на работе ты можешь найти какие-то альтернативы — лишить премии, уволить, заставить возместить ущерб. Потому что ты управляешь взрослыми людьми, от которых зависят их семьи и их жизни. Я же преподаю у кучи трудных подростков, которые ни за что ещё не отвечают, и, к сожалению, порка — это единственный рычаг управления.

«О как я загнул».

— А оценки?

— Ой, да плевать им на оценки. Всё, что их беспокоит, — это сохранность их задниц. И вот на страхе перед розгой и держится весь Хартвуд…

Я одёрнул себя.

«Чёрт, я говорю совсем как Робинсон».

— Всё-таки я думаю, что ты можешь попытаться найти другой способ.

— Например?

— Придумай, ты же умный.

Я фыркнул.

— Хитрый какой. Сам осуждаешь, а предложить ничего не можешь.

Адам смутился.

— Я могу поискать информацию. Наверняка кто-то уже поднимал эту тему. Должны быть исследования…

— Ладно, не забивай голову.

— Итан, если хочешь, я могу тебе с этим помочь.

«О, Адам опять вошёл в режим “я-должен-всех-спасти”».

— Нет, спасибо. Но я подумаю.

— Тебе, наверное, тяжело приходится?

— Ты не поверишь! Ученики такую дичь творят! Вчера один из них пытался меня соблазнить! И знаешь, ради чего? Ради каких-то оценок!

— Ого! И что ты с ним сделал?

— Выпорол.

— Итан!

— Что? Тебя там не было, ты не видел, как развязно он себя вёл!

Меня передёрнуло.

— А вообще, каждый ученик — это просто сказка, причём страшная. Один травку курит, другой — параноик, третий ворует. Но — ты не поверишь — учителя ещё хуже. Есть там один — мистер Робинсон, куратор. Так он просто зверь! Ученики одного его вида боятся. Лупит парней почём зря.

— И ты хочешь быть таким, как он?

— Нет, — вздохнул я, — не хочу. Но придётся, иначе ученики мне на шею сядут.

— Почему?

— Потому что не будут меня уважать.

— Ты можешь заслужить их уважение по-другому. Например, попробуй помочь им решить проблемы с учёбой или в коллективе. А если будут наглеть — дай понять, что не потерпишь этого.

— Тебе легко говорить. Одного твоего вида достаточно, чтобы все тебя слушались. Есть в тебе что-то такое… Харизма, что ли. А у меня этого нет. А ещё… Ещё не всем можно помочь. Вот есть там один паренёк, у него друг пропал. Скорее всего, сбежал. И теперь этот ученик думает, что виноват кто-то из учителей, и устраивает чёрт-те что. Вот и что с ним делать?

— О, это очень сложная проблема. Парня бы к психологу.

— В Хартвуде его нет.

— Тогда попробуй выслушать его.

— А что, если он решит, что я поощряю его проделки?