След на весеннем снегу - Людмила Мартова

Почему-то Миле казалось, что он над ней издевается.

– Я не собираюсь ничего скрывать, – сказала она решительно. – Раз положено сфотографировать, давайте сфотографируем, а потом позвоним в полицию. Мне чужое ни к чему.

– То, что вы высокоморальны, написано у вас на лице, – Савелий галантно поклонился. – Правда, вы должны понимать, что ваша находка чревата лично для вас долгим и нудным геморроем. То есть разборками с государством. Хотите тратить на это время? Пожалуйста. Все по той же двести тридцать третьей статье ГК, клад поступает в собственность лица, которому принадлежит участок, и лица, нашедшего клад. В данном случае эта земля выкуплена государством под строительство, поэтому владеть всем этим добром вы будете пополам. Правда, только в том случае, если эти монеты не имеют исторической ценности.

– А если имеют? – Миле вдруг стало по-настоящему интересно. Гранатов пожал плечами.

– В случае, когда клад имеет историческую ценность, его по закону следует отдать государству, а вы сможете рассчитывать на компенсацию. Двадцать пять процентов от стоимости клада отходит владельцу участка, то есть в нашем случае опять же государству, а двадцать пять процентов вам. Вот только отжимать свою долю вам, скорее всего, придется через суд. Наше щедрое государство делиться не очень-то любит.

– Я поступлю по закону и по совести, – твердо сказала Мила, – а дальше разберемся. Правильно, Олег Иванович?

– Правильно, – кивнул Васин. – На какую сумму вытянет все это добро, пока сказать сложно, а неприятностей в случае чего не обобраться. Лучше спокойно спать с чистой совестью. Всю жизнь так живу, еще ни разу не пожалел.

– Тогда, Олег Иванович, пожалуйста, позвоните в полицию.

Мила уже совсем не чувствовала замерзших в тонких ботинках ног. Пока приедет полиция, пока закончатся все оперативные действия, она совсем окоченеет. Но другого выхода-то нет.

– Я сейчас вернусь, – услышала она голос архитектора, который так же лихо перепрыгнул через забор, как и в первый раз. – Вы пока фотографии сделайте. Все равно понадобится.

Кактус явно предпочел бы следовать за ним, по крайней мере, пес рванул в сторону забора так стремительно, что чуть не уронил не ожидавшую такой лихости Милу.

– Кактус, – воскликнула она. – Ты что, сумасшедшая ты собака!

– Меня собаки любят, – прокричал архитектор издали. – Впрочем, не только собаки.

Вот ведь наглец. Вернулся он действительно быстро, неся в руках, Мила глазам своим не поверила, пару валенок.

– Надевайте, – сказал он, в третий раз ловко перемахнув через забор. – Нельзя ходить на дело в ботинках из телячьей кожи, уважаемая Камилла. Особенно в местных широтах. Насколько я знаю методы работы доблестной полиции, приедут они не быстро и топтаться тут нам придется долго. Не хотелось бы, чтобы ваша прогулка за кладами закончилась воспалением легких. Не уверен, что в местной глуши его умеют лечить.

Мила с благодарностью посмотрела на него, расстегивая молнию на своем щегольском ботинке.

– Что вы делаете? – остановил ее архитектор. – Эти валенки сорок пятого размера. Вы выпадете из них, если наденете просто на тонкий носок. Шагу не сможете ступить, чтобы не упасть. Залезайте туда прямо в ботинках.

– Они грязные…

– Да что ж поделать, если вы все время что-то пачкаете, – он засмеялся, поэтому фраза прозвучала необидно.

– Спасибо, – искренне поблагодарила Мила, уже не чувствовавшая ног. – А откуда у вас валенки?

– Лежат в багажнике.

– Всегда? – Мила представила ярко-красную «Альфа Ромео» и тоже засмеялась.

– Зимой всегда. От нашего с вами славного города до Малодвинска пятьсот километров, причем трасса большую часть времени совершенно пустынна, да и сотовая связь ловит не везде. Если сломаться, то можно застрять в ожидании помощи на несколько часов. Зимой это очень слабое удовольствие, поэтому я вожу в багажнике валенки и теплый меховой тулуп. Я много езжу по стране, и подобная предусмотрительность нелишняя. Сами же видите.

Да, сейчас его валенки были как нельзя кстати.

– Кстати, я, пока шел, посмотрел в интернете, что именно вы нашли. Это монеты Царства Польского, или так называемой Конгрессовой Польши, которые выпускались с 1815 по 1915 год. Покажите еще раз.

Мила послушно достала монетки, которые успела убрать в карман пуховика.

– Вот это пять злотых 1817 года. Серебряная монета с профилем короля польского Александра Первого.

– Дорогая? – зачем-то уточнила Мила, находящаяся под впечатлением от того, что Гранатов, в отличие от нее, уже успел оценить находку.

– От ста до ста пятидесяти долларов. В зависимости от состояния. А вот это монета в десять грошей, она не серебряная, а билонная. Стоит порядка десяти долларов.

– Что значит «билонная»? – спросила Мила.

– Неполноценная монета, чья покупательская способность превышает стоимость содержащегося в ней ценного металла. То есть серебра в ней минимум, пятисотая проба и ниже, а все остальное лигатура, чаще всего медь. Ее цена зависит от состояния, но ваша довольно стертая, по крайней мере, коронованный двухглавый орел и мантия с польским орлом на груди видны плохо. А вот это уже экземпляр подороже, долларов в семьдесят, – он ткнул в третью монетку, лежащую у Милы на ладошке. – Два злотых, тоже с королем Александром. А вот эта маленькая медная монетка в один грош. Год выпуска 1820-й, состояние хорошее, так что долларов тридцать можно за нее выручить.

Мила смотрела на лежащие на ее ладони четыре монетки, которые, если верить Савелию Гранатову, тянули на двести пятьдесят долларов. А под домом их целый горшок. Ай да молодец Кактус, целое состояние нашел.

Впрочем, гораздо больше денег, которые можно было получить за клад, Милу волновал отчетливый привкус приключения, в которое она, кажется, попала. Жизнь в Малодвинске была так скучна и однообразна, что она с тоской вспоминала летнее расследование, в которое втянулась благодаря маме. Адреналин, бушующий в крови, оказался тем еще наркотиком, без которого окружающая действительность казалась пресной. А тут второй день подряд и новое знакомство, и волшебный дом, и найденный клад. Здорово же.

– У вас так сверкают глаза, словно вы в сказку попали, – Савелий снова засмеялся. – Как там у классиков, «бриллиантовый дым струился по зачумленной дворницкой»?

Что ж, у них действительно был общий культурный код. «Двенадцать стульев» оказались уже второй книгой, которую они оба читали и цитировали. Что ж, не самый плохой выбор.

– Я люблю приключения, – ответила Мила. – Особенно те, которые ничем мне не угрожают. С того момента, как в Малодвинске перестали обсуждать убийство Вики Угловской, здесь ничего значимого не происходило, а сейчас местным кумушкам