След на весеннем снегу - Людмила Мартова

Мила вдруг забеспокоилась, что, оказавшись в узком лазу целиком, ее собака не сможет выбраться обратно. А если земля обрушится под тяжестью старых камней? Когда Кактус появился в ее доме, она много читала про эту породу, а потому знала, что ягдтерьеры часто гибнут на охоте из-за того, что их завалило землей, и хозяевам частенько приходится их откапывать. Господи, ну почему у маминых соседей по даче оказалась не болонка, а охотничья собака, причем довольно упрямая!

– Кактус, Кактус, вылезай, – без всякой, впрочем, надежды на успех позвала Мила. – Если ты там застрянешь, что я буду делать?

Ее пса вообще не волновало, что именно она будет делать. Комья земли продолжали лететь из ямы, как будто там работал небольших размеров экскаватор. Внезапно Мила услышала какой-то треск, а потом звон, как будто под землей что-то разбилось. Чертыхаясь и пытаясь отозвать собаку, Мила полезла через дыру в сетке. Торчащая проволока зацепилась за ткань красного пуховика, Мила замерла, чтобы его не порвать, негнущимися пальцами отцепилась от сетки. Она очутилась все-таки внутри участка, оскальзываясь на мокром снегу, подошла к разрушенному дому, присела, потянув Кактуса за задние лапы.

– Вылезай, я кому сказала?

Пес издавал какие-то звуки, которые можно было принять и за «да, хозяйка, как знаешь» и за «да пошла ты к черту, я тут делом занят». Среди кучек земли, которую он успел выдать «на гора», что-то блестело. Мила присела и подняла это что-то, оказавшееся полустертой, потемневшей от времени монетой. Рядом лежала еще одна, и еще, и еще. «Десять грошей» – прочитала она на одной. «Король Александр Цезарь» – на другой. Монеты были явно польскими. Что же это получается, Кактус нашел клад?

– Вылезай, – повторила Мила, почему-то шепотом. От странности происходящего ее даже в жар бросило, хотя за минуту до этого она чувствовала, что замерзла. – Кактус, я кому говорю?

Почему-то на этот раз собака послушалась, то ли устала рыть землю, то ли убедилась, что в выкопанной ею норе не живет никто интересный, то ли расслышала что-то особенное в Милиной интонации, но перепачканный землей Кактус предстал перед ней, лизнул в нос, вопросительно заглядывая в лицо. Что, мол? Мила отодвинула его, заглянула в яму, в которой, пусть и довольно далеко, увидела расколотый глиняный горшок, а рядом с ним россыпь все тех же монет. Точно, клад.

Доставать его она не решилась, потому что понятия не имела, как следует поступать при нечаянном обнаружении клада. Кажется, он принадлежит государству, а ей положена четверть? И кому в таких случаях звонят? В полицию? В МЧС? Немного подумав, Мила достала телефон и позвонила Олегу Васину. Телефона архитектора Гранатова у нее не было, а васинский был. Его ей оставил Андрей Погодин, настрого велев звонить местному олигарху в случае непредвиденных проблем. Васин был Погодину должен. Не деньги, нет. За оказанную ему услугу он расплатился сполна, вот только благодарность за то, что Андрей Михайлович спас его от неприятностей и сохранил репутацию, да еще и убийство раскрыл, было таким сильным, что для Погодина один из хозяев Малодвинска был готов на что угодно.

– Олег Иванович, это Мила Эрнандес, вы еще не уехали? – спросила она слегка дрожащим голосом, прицепляя Кактуса на поводок.

Пес заворчал от того, что его вновь лишают свободы.

– Да вот собираюсь, мы с Савелием на сегодня закончили, – благодушно пророкотал голос в трубке. – А что случилось, Мила? Я тебе зачем-то нужен?

Немного сбивчиво она рассказала, что, кажется, нашла клад. То есть, разумеется, не она нашла, а Кактус.

– Кактус? – недоуменно спросил Васин. – Клад? Девочка, ты не заболела часом? Ты где?

– Я у старого дома, расположенного через один от участка Валевского, – объяснила она.

Валевский был учителем истории, создавшим летопись Малодвинска и долгие годы потративший на то, чтобы найти главную его реликвию – осколок старинного колокола Варлаама. Старый человек умер от сердечного приступа, узнав, что убили его воспитанницу и наследницу, спустя две недели после того, как Мила приехала в город, поэтому познакомиться с ним она не успела, а вот написанные им книги прочитала с огромным интересом.

– Кактус – это моя собака, вы его видели. Он начал рыть яму рядом с фундаментом и откопал какой-то горшок с монетами. Олег Иванович, я совершенно здорова, это действительно клад, просто я не знаю, что с ним теперь делать. Вы можете сюда прийти? Пожалуйста.

Кажется, до Васина начало доходить, что она говорит серьезно.

– Сейчас буду, – коротко бросил он и отключился.

Разумеется, Савелий Гранатов притащился вместе с ним. Оценил прореху в сетке-рабице, ощетинившейся рваными краями, коротко усмехнулся и перемахнул через забор, предпочитая не рисковать своим кашемировым пальто. Васин же, кряхтя, полез в дыру в заборе, коротко ругнулся, как и Мила зацепился курткой за проволоку, но сумел пробраться внутрь участка без потерь.

– Показывай, что тут у тебя, девочка?

– Вот, – Мила протянула раскрытую ладонь, на которой лежало несколько монет.

– Интере-е-есно. Где, ты говоришь, они лежали?

– Вон там. Там горшок. Кажется, Кактус его разбил.

Кряхтя, Васин встал на одно колено, заглянул в подкоп, вырытый собакой.

– Ничего не видно, гибкость уже не та. Савелий, сынок, посмотри ты.

Мила с интересом смотрела, как архитектор выкрутится из положения, но он оказался на высоте, скинул пальто, сунул ей в руки, присел и, элегантно изогнувшись, посмотрел под фундамент.

– Действительно разбитый горшок с монетами, – доложил он Васину. – Судя по тому, что монеты довольно старинные, это на самом деле клад.

– Что значит, на самом деле? – не поняла Мила.

– Не все, что вы находите в чьем-то огороде, является кладом, – сообщил Савелий. Голос у него звучал назидательно. – Если, к примеру, кто-то специально спрятал в землю что-то принадлежащее ему, например драгоценности, то кладом это считать нельзя. Определение этого слова можно найти в двести тридцать третьей статье Гражданского кодекса, которая так и называется «Клад». Согласно ей клад – это зарытые в земле или сокрытые иным способом деньги или ценные предметы, то есть ювелирные изделия, драгоценные камни, монеты, но не документы или рукописи. Там же написано, что кладом могут считаться только вещи, собственник которых не может быть установлен либо в силу закона утратил на них право.

– И что делать дальше? – спросила Мила нетерпеливо.

– Да, в принципе, все что хотите, – он вскочил с корточек и потянул у нее из рук свое пальто. – Это зависит от уровня вашей сознательности.

– В смысле? Клад же полагается сдать государству.

– По закону да. Но в Уголовном кодексе,