Анна и Сергей Литвиновы - Дата собственной смерти. Все девушки любят бриллианты (сборник)

– Зачем, зачем, я не пойму, он все-таки это сделал?! – воскликнула Наташа.

– Он не любил ее. Но главное, что при этом он тем не менее не мог простить ей измены. Не мог смириться с тем, что она предпочла ему кого-то. Да еще – собственного сына. Он ненавидел ее. Он мечтал о мести.

– Зачем же такие сложности?! – вгорячах заметила Наташа. – Он мог сначала убить ее, а уже потом исчезнуть.

– Не скажите. Ваш отец умный человек. И он прекрасно знал, что первый, на кого обычно падает подозрение при бытовом убийстве, – это половой партнер жертвы. А когда потенциальный подозреваемый сам «умер» – кто его заподозрит?

– Я приходил в ту ночь к ней, – вдруг мрачно заметил Денис, явно имея в виду мачеху. – Она мне не открыла.

– А вы сами пробовали открыть дверь?

– Нет. Просто постучался, не дождался ответа и ушел.

– Возможно, Тамара не открыла потому, что к тому времени уже была мертва. Она, видимо, ждала вас в ту ночь, потому что когда отец постучал к ней в спальню, она тут же отперла дверь. Можно представить себе ее чувства, когда она увидела на пороге не вас, а только что похороненного мужа.

– Я думаю, что ради этого он все и затеял, – с горьким сарказмом произнесла Наташа. – Ради того, чтобы увидеть ее лицо, когда он к ней явится.

– Н-да, – покачал головой Денис, – он действительно оказался большим забавником, наш папашка…

– Конышев-старший не распространялся, – продолжил Ходасевич, – о чем они говорили с Тамарой в то утро. Строить различные предположения я не хочу. Доподлинно известно, что он имел с ней половую связь. Он, а не вы, Денис, как я подозревал вначале. И не вы, Михал Вячеславыч, как пытался представить мне дело Денис. И уже после секса Конышев убил жену ударом ножа. Тем ножом, что он позаимствовал на собственной кухне. Затем он вышел из комнаты и, оставив дверь открытой, никем не замеченный, спустился вниз, в свое убежище.

– Он рисковал, – заметил Инков. – Полный дом гостей.

– Да, ваш партнер был рисковым человеком, – согласился полковник. – Тут еще один момент интересен: дверь, ведущая в спальню убитой Тамары. Он оставил ее открытой. Он ведь тоже знал ваши, Денис, привычки. И надеялся, что вы придете «навестить» Тамару, к тому моменту уже мертвую. Он хотел, чтобы вы наследили возле ее тела. Он ведь хотел не только убить ее, но и бросить тень на вас. Подвести вас под статью. К счастью, вы, Денис, в ту ночь больше не вошли к Тамаре…

– И тогда на следующую ночь, – задумчиво проговорил Денис, – отец, воспользовавшись тем, что Майки нет в комнате, а я сплю после снотворного как убитый, подложил ко мне в шкаф окровавленный нож…

– Совершенно точно, – кивнул Ходасевич.

– Запираться надо было на ночь, – с усмешкой обратилась к брату Наташа. – Кстати, – повернулась она к Ходасевичу, – чьи все-таки комнаты прослушивал отец?

– Дениса, а также господина Инкова и Маргариты. Как вы понимаете, такой жребий выпал совершенно случайно.

– Вот здорово, – сквозь зубы протянула Наталья, – а Ритка как раз у себя в комнате самые нелицеприятные вещи об отце говорила.

– Да-а, – покачал головой Денис, – если у него и оставались какие-то иллюзии по поводу нашей семейки, то после подобных загробных разговоров они, я думаю, у бедного папани напрочь развеялись… А почему, – обратился он к полковнику, – он и на третий день не покинул свое убежище? Хотел еще кого-нибудь из нас замочить?

– Возможно, – кивнул Ходасевич. – Как умный человек, ваш отец, естественно, не признается, что замышлял еще одно преступление. И не признается, конечно, никогда. Утверждает, что оставался в подвале, потому что заранее с запасом взял билет на самолет. Чтобы ему с гарантией хватило времени на убийство Тамары. Кстати, билет тоже нашли в его «бункере». Улететь он должен был на следующее утро. Но если ему нужно было просто пересидеть ту ночь – зачем он тогда полез наверх, в дом? Ведь это риск, и немалый… Я все ж таки полагаю, что дело обстояло иначе: увидев (а точнее, услышав), что ему, во многом благодаря моему участию в этом деле, не удается опорочить Дениса, он решил покончить и с ним. Я думаю, что Конышев-старший замышлял в ту ночь еще одно убийство – ваше, Денис.

– Мне почему-то тоже так кажется, – кивнул тот. – Так что спасибо вам, Валерий Петрович: вы мне, можно сказать, жизнь спасли.

– Благодарю, – сухо ответствовал Ходасевич, однако заметно было, что он небезразличен к похвале. Затем полковник продолжил свое повествование: – Так вот, вернемся к развязке этой драмы. Тем вечером, когда я понял, что Борис Андреевич не умер, а только инсценировал свою смерть, я предположил, что он может скрываться где-то в потайной комнате в особняке. Предположил я и то, что он, возможно, способен прослушивать наши разговоры. Именно поэтому с каждым из вас, – полковник кивнул поочередно Денису, Вике и Инкову, – я говорил на улице. Я, как вы помните, предупреждал, что ночью, возможно, состоится еще один визит убийцы, и призывал вас к особой осторожности…

– Однако вы никому не сказали, что подозреваете самого Бориса Андреевича, – заметил Инков.

– А зачем? – пожал плечами полковник. – Главное, вы были предупреждены, вы знали, как следует поступать в случае опасности. Позвонив тем вечером оттуда же, с улицы, по мобильному, я вызвал группу захвата. Она расположилась вокруг особняка, а также на берегу водохранилища – там, где, по моему предположению, заканчивался подземный ход, – и готовы была выступить по первому же сигналу. Выступить – и схватить убийцу с поличным. Все в итоге произошло именно так, как я и ожидал. Убийцу взяли, жертв и разрушений нет. Я полагаю, дело можно считать закрытым. – Ходасевич пришлепнул ладонью по столу в качестве финального аккорда.

– Теперь предполагаются бурные изъявления нашей благодарности? – довольно язвительно спросила Наташа.

Она всю эту прошедшую неделю – и по сю пору – не могла прийти в себя от того, каким неприглядным оказалось в итоге ее собственное семейство. Подумать только! Ее отец – убийца! А родной брат? Чтобы отомстить старику за детские обиды, он совращает собственную мачеху, его жену. А младшая сестренка? Ритка собирает и на папаню, и на мачеху компромат и, чтобы побольнее уязвить обоих, высылает неприглядные материалы адресатам – так сказать, перекрестное опыление изменами, злобой и враждебностью. И еще – сестренка собственного брата шантажировать собирается… А вдобавок оказывается, что отец в молодости обесчестил девушку, и теперь у Натальи появилась старшая сводная сестра в лице – кто бы мог подумать! – домработницы Вички!

Она, Наташа, в этой истории вроде бы ни при чем, вроде бы в стороне. Но что из того? Вдруг у нее гены какие-нибудь порченые и она сама тоже способна на какую-нибудь подлость? И как ей теперь прикажете отвечать на вопросы подружек или тем паче молодых людей: кто ее отец? «Он сидит в тюрьме по обвинению в двойном убийстве»? Спасибо, да лучше бы он умер!

Вот и злилась от этих мыслей Наталья, оттого и волком глядела на всех присутствующих, включая раскопавшего всю эту грязь Ходасевича…

А Денис – Денис в данной ситуации оказался, как всегда, самым разумным, самым взвешенным – одно слово, старший брат. Он и сейчас нашел приличествующие случаю округлые, дипломатичные слова.

– Что ж, – обратился он к Ходасевичу, – мне остается только поблагодарить вас, уважаемый Валерий Петрович, от лица всей нашей семьи, а также от имени Михаила Вячеславовича и Викуси. – «Вичку-то он в число членов семьи не включил, – злорадно подумала Наташа, – так ей и надо!» – Вы открыли нам правду. Не скрою, она оказалась горькой и тяжелой – для всех нас. Но что поделаешь! Как говорится, неча на зеркало пенять… В любом случае мы весьма признательны вам, дорогой Валерий Петрович, за ваш нелегкий труд и заверяем, что мы, со своей стороны, не будем иметь к вам никаких претензий. Я думаю, что выражу общее мнение, если скажу, что вы оправдали возложенное на вас доверие, а также наши материальные затраты. Спасибо.

Денис

Денис хотел на этой ноте завершить посиделки, потому что отодвинул кресло, встал и церемонно кивнул Ходасевичу. Следом встали и Инков, и Вика – словно послушные воле Дениса, будто только и ожидали: к какому сильному человеку теперь, после ухода Бориса Андреевича, прислониться. Наташе тоже ничего не оставалось делать, кроме как подняться.

А полковник, кажется, и не замечал их: он, очевидно, устав от долгого рассказа и от того, что находился в центре внимания, нахохлился в кресле. Затем, ни на кого не глядя, хмуро потянулся к сигарному ящичку, выбрал «гавану», отчикал ей хвостик гильотинкой и не спеша, с видимым удовольствием раскурил. Инков, Вика, а следом за ними и Наташа, словно подчиненные после совещания, потянулись к выходу. Денис секунду поколебался, а затем тоже устремился к двери отцовского кабинета. «Пусть уж старик насладится в одиночестве и сигарой, и кожаным креслом, – мелькнула у него высокомерная по отношению к Ходасевичу мысль. – Когда бедолаге еще доведется». Однако в момент, когда Денис последним готов был переступить порог кабинета, полковник сухо промолвил: