Марина Серова - Преступление в двух сериях

— Чем могу помочь вам? — звонко осведомилась вызывающая особа, на бейдже которой, тоже канареечно-желтом, значилось: «Юлия Громова, секретарь».

— Скажите, пожалуйста, у вас где-то отмечаются вызовы машин? — полюбопытствовала я. Согласна, не слишком — то изящной получилась эта фраза, но я не успела придумать ничего лучшего. Слишком уж неожиданно подлетела ко мне желтая девица.

— Да, конечно, — растерянно ответила секретарша, не ожидавшая, по всей вероятности, подобного вопроса. Но тут же опомнилась: — А почему вас это интересует?

— У кого находится информация по данному поводу? — не дав Юлии Громовой окончательно прийти в себя, предельно вежливо спросила я.

Девушка, подобно рыбе, выброшенной на берег, распахнула рот, не способная выдавить ни звука. Я внимательно смотрела на нее, ожидая ответа на свой простейший вопрос.

— А почему вас это интересует? — с неожиданной энергичностью повторила Юлия, решив взять бразды правления в свои руки и вызывающе с ног до головы окидывая меня взглядом.

Я пожала плечами и мрачновато сообщила:

— Милиция. — После чего выразительно помахала перед носом канареечной секретарши выуженными из сумки красными «корочками». Неважно, что они несколько просрочены. Это только главные бухгалтеры типа Гурьянова проявляют достаточно въедливости, чтобы заметить такую мелкую в них погрешность. На большинство же людей красное удостоверение действует парализующе, как удав на кролика, и они покорно отвечают на все вопросы. Юлия Громова не была исключением из правил.

— В-вам на второй этаж, к Родиону Валентиновичу, — тихо пролепетала девица, пунцово краснея и напоминая при этом светофор. Теперь только зеленого цвета в ее экипировке не хватало. — Идемте, я провожу вас.

Юлия Громова легко семенила впереди, иногда оглядываясь на меня почти с ужасом. На ее лице читался мучительный вопрос, рожденный игрой ее воображения: «Меня арестуют, да?» Вот ведь детский сад… Я едва не рассмеялась. В любом случае такая наивная растерянность показалась мне забавной.

Вообще сегодня интересный день. Людмила Маслова сначала чуть не испепелила меня своими ревнивыми взглядами. Потом она же отчаянно пыталась уверить всех прохожих и меня заодно в своем знойном романе с Михаилом Яковлевичем. Теперь же девчонка-секретарша окидывает параноидальным взором. Черт знает что такое, честное слово.

Наконец мы дошли, и Юлия Громова, осторожно постучавшись в обитую велюром дверь, просунула голову в кабинет.

— Родион Валентинович, к вам пришли, — сообщила она полузадушенно и добавила, выслушав невнятное бурчанье: — Из милиции.

Я вошла в кабинет и поразилась его уютной обстановке. Довольно большая и невероятно светлая комната, широкий кожаный диван, располагавший к, я бы сказала, изнеженной расслабленности, несколько мягких стульев у стены и широкий, «начальственный» письменный стол. За ним восседал мужчина лет пятидесяти, с глубокими залысинами, иссиня-черными волосами и висячими пышными усами. Еще один забавный тип. Особенно забавный от того, что на его лицо отбрасывал бледный свет экран включенного компьютера, очаровательно оттеняя кожу синими пятнами.

Родион Валентинович внимательно посмотрел на меня и спросил небрежно:

— И что же требуется милиции?

Я опустилась на стул, стоявший напротив его стола, улыбнулась, услышав, как осторожно закрылась дверь за моей спиной — секретарша Юлия решила побыстрее оставить место действия, — и произнесла веско:

— Нам нужна ваша помощь, Родион Валентинович.

— Я вас внимательно слушаю, — хищно блеснув черными глазами, усмехнулся он в ответ.

— Скажите, пожалуйста, вы отмечаете все вызовы, поступающие в таксопарк? — спросила я строго.

— Ну конечно, у нас с калымами строго, — четко сообщил Роман Валентинович, покоробленный моим чисто деловым тоном. — Круглосуточно дежурит диспетчер, который заносит в компьютер каждый поступивший вызов, а также то, какая машина выехала по данному адресу. Я лично контролирую все вызовы.

— Значит, вам несложно узнать, какие машины выезжали по адресу: Космонавтов, семнадцать — в ночь с воскресенья на понедельник? — осведомилась я.

— Ну конечно, — теряя ко мне интерес и переводя взгляд на экран компьютера, ответил усатый начальник.

— И имена шоферов, развозивших пассажиров?

— Разумеется, — мрачно и разочарованно пробурчал Родион Валентинович.

В общем, минут через десять-пятнадцать я уже знала, какие именно машины выезжали к Шолонскому, кто был за рулем этих машин и каким образом мне найти нужных таксистов. Все они, дежурившие вчера, сегодня отдыхали. Я обзавелась и адресами водителей. И, поблагодарив Родиона Валентиновича, отчего он тут же горделиво встопорщил усы, покинула таксопарк.

Теперь следовало вернуться за машиной. Ибо дальнейшего передвижения пешком по городу я просто не выдержу. Да уж, общественный транспорт — не лучшая альтернатива моей верной «ласточке», это я давно знаю.

Бежевая «девятка» стояла там, где я ее и оставила, и ни один вандал или варвар не покусился на моего четырехколесного друга. Отключив сигнализацию, я уютно устроилась за рулем, сразу включив печку, чтобы согреться и просохнуть после всех путешествий под проливным моросящим дождем. Потом закурила и отправилась по первому адресу. Жаль, что конечный пункт следования такси не вносится в компьютер, мне тогда было бы гораздо легче. Ну, ничего не поделаешь, придется заняться нудной работой по сбору информации. Милиция, видимо, до опроса таксистов еще не дошла.

Черт, мне придется объехать шестерых таксистов, чтобы узнать «траекторию» полета лишь троих из тех, кто покинул квартиру Шолонского воскресной ночью. Меня интересовали больше всего Маслова и Гурьянов. Ну и, на всякий случай, Ручин. Что-то в этом, безусловно, обаятельном человеке не давало мне покоя.

А может, по телефону удастся что-нибудь выяснить? Так не хочется мотаться по всем адресам. Не могли гости Шолонского взять одну машину на всех… Ну две, на худой конец. А, кстати, почему для каждого из гостей вызвали индивидуальное такси? Да ладно, мелочь, блажь босса.

Я настучала на сотовом номер телефона одного из водителей, которого звали Павлом Ярцевым, и, услышав низкий сонный голос, выдохнула:

— Простите, могу я поговорить с Ярцевым?

— Слушаю, — водитель был возмущен звонком, голос его звучал подобно рыку разъяренного животного.

— Простите, если я не вовремя, — вежливо извинилась я. — Не могли бы вы мне помочь?

— А вы кто? — Рык стал чуть тише. Правильно, вежливость даже на диких зверей действует умиротворяюще.

— Я из следственного отдела, меня зовут Татьяна, — мило представилась я.

Ну вот, сигарета кончилась, а курить все равно хочется! Я выбросила окурок за окно и тут же закурила следующую сигарету. Что-то очень много курю сегодня… А, понятно — ведь с самого утра не пила кофе. А кофе и сигареты — не что иное, как две составляющие, необходимые для качественной работы моего ума.

— И что вам нужно? — поинтересовался в ответ Павел, становясь почти вежливым.

— Вы возили пассажира с улицы Космонавтов… — с полуутвердительной интонацией произнесла я.

— Когда? — мрачно спросил таксист.

Я помедлила с ответом, плавно обходя ползущую по дороге старенькую «Волгу», после чего уточнила:

— В воскресенье поздним вечером, точнее — в ночь на понедельник. Приблизительно с двенадцати до часу ночи.

— Это… Ну, возил, — без особой радости высказался Павел Ярцев. — А что?

— А не могли сказать, кого вы везли?

— Мужика, пьяного в зюзю, — лаконично ответил Павел.

Из дальнейшей беседы, страшно муторной, потому что лаконизм таксиста чуть не довел меня до бешенства — каждый ответ из него буквально приходилось выжимать, — все же мне удалось выяснить бездну полезной информации. Блондинку, «кошку ободранную», как выразился Ярцев, увез Вадим Сурков, приятель Павла. Так нелицеприятно таксисты обозвали Людмилу Маслову. Ох, что бы было, если бы она услышала подобную характеристику… «Нескладного, дико серьезного типа», то есть описанного мной Гурьянова, вез Анатолий Моисеев. А Ручина доставил до дому до хаты некий Иван Петренко.

Я совершенно искренне поблагодарила оказавшегося мне столь полезным Ярцева и, распрощавшись с ним, поехала к Суркову. Все же из троих подозреваемых меня больше всего интересовала именно Людмила. Как ни крути, она скорее всего та «связка», через которую будут продаваться чертежи Шолонского.

— Вот и отлично, что не придется разыскивать всех водителей, вот и замечательно… — бурчала я себе под нос, все больше страдая от нехватки кофе. — Нужно поговорить лишь с тремя. И будет хорошо, если я что-то узнаю. Ведь разговоры могут оказаться совершенно бестолковыми, разве не так?