Марина Серова - У вендетты длинные руки

– А Снегурочка тоже была?

– Нет, вот Снегурочки не было. Видите ли, Полина, без нее – дешевле. И некоторые приглашают только Деда Мороза. Но бывают и такие, что приглашают только Снегурочку. Двум-то артистам в два раза больше платить надо. Та семья сделала заказ на одного Деда Мороза. Валентин пришел… Это уже почти в восемь вечера случилось, и это был почти последний его визит. Оставалась еще одна семья, и он отправился бы домой. Он позвонил мне перед этим и сказал: сейчас, мол, еще два адреса отработаю – и еду. Мы его к девяти часам ждали, ну, максимум к половине десятого. Я просила Валю не брать много адресов. Хочется ведь и дома всей семьей посидеть, встретить праздник по-человечески…

– А вы, Надежда, не работаете?

– Нет. Я сейчас дома сижу, с маленьким ребенком. В тот день я часа в четыре начала стол готовить. Мама с Илюшкой занималась, потом, когда уложила его, помогла мне салаты нарезать. В девять ровно все было готово. Мы за стол не садились, ждали Валентина. Десять часов – его нет. Одиннадцать… Мама нервничать начала, я сама еле себя сдерживала. Позвонила ему на сотовый, но ответа не дождалась. В начале двенадцатого папа предложил начать отмечать, сказал – Валентин, мол, вот-вот подойдет, и тогда уже отметим все вместе. Но время шло, а его все не было…

Без пяти двенадцать мы послушали речь президента, открыли шампанское. Мама еще успела поворчать, поругать зятя: какой он, мол, непунктуальный! И вообще, это очень некрасиво: семья его ждет, а он…

Выпили шампанское, я снова стала звонить. У меня уже тогда сердце заныло, я чувствовала, что с Валентином что-то случилось. Не мог он не прийти на семейный праздник, он знал, что его ждали… В половине первого родители легли спать. У отца инсульт недавно был, он не может долго бодрствовать. А я все звонила и звонила…

Утром с сотового мужа позвонили уже мне. Сказали, чтобы я приехала в городскую больницу. Я долго не могла туда добраться, маршруток не было, даже такси невозможно было поймать. А когда приехала, узнала такое, что у меня в глазах потемнело и ноги подкосились…

– Ваш муж умер? Они сказали вам это?

– Да. Оказывается, его привезли еще накануне, около девяти вечера. Взрывом петарды ему разорвало живот. По дороге в больницу он скончался в машине «Cкорой помощи»…

Надежда не выдержала и все-таки заплакала. Народ к этому времени стал понемногу подтягиваться, и в кафе мы были уже далеко не одни. Пробегавшая мимо официантка снова посмотрела на нас настороженно. Чтобы не смущать ее, я заказала себе еще чашку капучино.

– Да, это очень страшная смерть. Надежда, примите мои соболезнования.

Она только рукой махнула. Но потом нашла в себе силы, вытерла глаза и допила свой остывший кофе, похоже, даже не заметив этого.

– Получается, мы его ругали, а он в это время уже лежал в больничном морге, – женщина горько усмехнулась и всхлипнула.

– Надежда, но я-то чем могу помочь вам? Я так понимаю, что здесь имел место несчастный случай?

– Вот и следователь так сказал. Следов насилия на теле мужа нет, следовательно, никто его не заставлял брать и зажигать эту петарду. Он, мол, сам ее зажег, а она оказалась «левой», и вот результат. Только это не совсем так. Видите ли, Полина, давно, когда Валентин и его младший брат Валерий были еще мальчишками, вот так же под Новый год Валера зажигал петарду. Вся эта взрывотехника тогда еще только появилась в продаже. Была она поддельной или китайской, или просто мальчишки неправильно что-то там сделали, – я точно не знаю, но одна разорвалась в его руках. Валерке оторвало пальцы: три полностью, два по две фаланги. Мальчику тогда было девять лет, моему Валентину – одиннадцать. Все произошло у него на глазах, он и сам получил ожоги, правда, незначительные по сравнению с Валериными. Родителей в это время не было дома. И вот представьте такую картину: два пацана, такие, в сущности, еще маленькие, у одного оторваны пальцы, вся ладонь разворочена, в крови, он орет нечеловеческим голосом, второй от страха забился в угол и не знает, что делать, оба на грани обморока, а на полу – кровь, много крови… Хорошо, что соседи заподозрили что-то неладное и вызвали милицию, а уже она – «Скорую». Мой Валентин с тех пор панически боялся всей этой взрывотехники. Даже будучи взрослым, он не только сам не брал ее в руки – не мог даже видеть, как это делают другие. Самое большее, на что он был способен – держать зажженный бенгальский огонь.

– То есть вы хотите сказать, что ваш муж не сам зажигал ту петарду?

– Конечно! Я и следователю это говорила. А он уперся – нет доказательств. А раз их нет, то и дела никакого вроде бы нет. Несчастный случай. А то, что случилось двадцать лет тому назад, – об этом, мол, даже и вспоминать нечего.

– А может, ваш муж выпил и осмелел настолько, что все-таки рискнул? Действительно, столько лет прошло! Все забылось… Да и потом, ему наверняка было неудобно перед другими: взрослый мужчина – и боится какой-то петарды!

– Нет, Полина, нет и еще раз нет! Я-то своего мужа знаю, как-никак шесть лет мы знакомы и три года женаты. Никогда Валентин не брал в руки ничего из взрывотехники. А если кто-то рядом начинал что-то зажигать или взрывать, он просто уходил. И Валерка, брат его, тоже боялся. Он часто бывал у нас дома…

– Почему бывал? Теперь, когда Валентина нет, он к вам больше не приходит?

– Так я вам еще не все рассказала. Дело в том, что на днях Валерий умер.

– Как?! И он?!

Я не поверила своим ушам.

– Вот! Я вижу, и вам, Полина, это кажется подозрительным.

– Надеюсь, он-то не зажигал петарду?

– Нет, но смерть его все равно какая-то очень странная. Дело в том, что у Валерия вдруг обнаружили рак крови. Он был в шоке, да и мы тоже. Молодой здоровый парень, разумеется, если не считать изувеченной руки. Но он со своим увечьем научился жить, даже стал программистом. Работал в одной фирме. Платили, правда, не ахти сколько, но ему на жизнь хватало. У него даже девушки не было, он боялся с ними знакомиться. Считал, что, как только они увидят его обезображенную руку, – убегут от него без оглядки. И совершенно напрасно он так думал, между прочим! Да, рука у него была изувечена, он ее всегда в кармане держал, и только когда на компьютере работал…

– Так он двумя руками работал? – перебила ее я.

– Да. У него сохранилась первая фаланга указательного пальца и большого. Вот ими он и стучал по клавиатуре. И прекрасно у него все получалось! Он все научился делать левой рукой: и писать, и ложку держать. Он даже готовил себе сам, ведь после нашей свадьбы Валентин ушел жить ко мне. А раньше он жил с братом. Если бы Валерий рискнул познакомиться с девушкой!.. И голова у него была светлая, и характер – золотой.

– Надежда, так что с ним случилось?

– А, да! Он повесился.

– Как?!

– Представьте себе. Ужас! Молодой, ему ведь тридцати еще не было… Но он всегда был натурой впечатлительной. Все принимал близко к сердцу. Как он расстроился, когда узнал, что Валентин умер! Полина, вы не представляете! Плакал навзрыд, бил кулаком в стену… Мы с мамой его еле успокоили…

– С его мамой?

– С моей. С его матерью… имеются некоторые сложности, но я вам потом об этом расскажу. Так вот. Валерий очень переживал известие о своем страшном диагнозе. Он почти перестал есть, сразу похудел и осунулся, под глазами появились синие круги. По-моему, он и спал очень плохо. А мне он сразу сказал: «Я не смогу умирать долго и мучительно. Лучше уж сразу и быстро…» Мне потом врач сказала, что он был психически неуравновешенным.

– Да… Печально. Два брата за два месяца.

– Чуть больше двух. Но это неважно. Теперь, Полина, вы согласны, что все это не было случайностью?

– Так вы считаете, что смерть вашего мужа подстроили те люди, к которым он пришел по вызову?

– Я уверена в этом! И не только из-за страха Валентина перед взрывотехникой. Смотрите, вот вы, чужой человек, узнав о моем горе, что сделали? Посочувствовали мне! Правда, ведь?

– Разумеется! А как же иначе?

– А иначе – так: люди, в чьем доме с моим мужем случилось несчастье, не только не выразили мне сочувствия, когда мы встретились у следователя, – они демонстрировали мне свое равнодушие, иногда даже улыбались, о чем-то болтали между собой, делая вид, что вообще не замечают меня! Хотя следователь сказал им, кто я такая. Ну и как? Скажете, это – нормальная реакция?

– Увы!

– Вот! И я о том же. Я была просто шокирована их поведением. А когда я, выйдя от следователя, попыталась поговорить с ними, расспросить, они не стали со мной разговаривать. Демонстративно отвернулись, задрали носы и пошли себе! Я тогда разозлилась и сказала, что найму частного сыщика и все разузнаю сама, без всякого следователя, но выведу их на чистую воду. Знаете, что они мне ответили? Стали угрожать. Представляете? Мне – угрожать! Это уму непостижимо! Нелюди! Твари! Я больше чем уверена, что это они его убили, они! Они все подстроили! Не знаю, как, но подстроили. Их надо наказать, обязательно надо!