Анатолий Семенов - Преступление не будет раскрыто

Их качало как на море, как в сильный шторм.

Подплыли к тому месту, где валы, отражённые от берега, встречались с валами, подгоняемыми ветром. Это место, гибельное для маленьких судёнышек, на морском языке называется «мёртвая зыбь». Здесь лодка затряслась. Корма, где сидел Олег, стала погружаться. Он оттолкнулся от лодки и поплыл. Загреб сильными руками и, повернувшись, увидел, что девушка всё ещё сидит в лодке.

— Чего ждёшь! Прыгай!

Она бултыхнулась в воду и стала быстро двигать руками. Волны то поднимали, то опускали её.

— Ногами работай! — крикнул он. — Ко мне плыви! Она сделала несколько лягушачьих движений ногами, и ей стало легче.

— Главное не бойся, — крикнул Олег, поворачивая к берегу. — Держись за мной.

Высокий скалистый утёс вырисовывался теперь отчётливо. У подножья была лужайка с просёлочной дорогой возле самой воды. Олег видел ближнюю колею дороги и брызги от дождя. Влага пузырилась, смешивалась с глиной и мутными ручейками скатывалась в Ангару. До берега оставалось совсем близко.

Рубаха и брюки мешали, сковывали движения, но о себе он не думал. Выплёвывал изо рта воду и подбадривал девушку:

— Молодчина! Умница! Главное — не бояться. Голова её то и дело скрывалась за волнами, и она плыла с трудом. Олег стал поджидать. Когда она приблизилась и вот-вот уже готова была ухватиться за него, отплыл немного.

— Молодчина, — сказал он. — Давай ещё ко мне.

— Не могу, — всхлипнула она. — Мамочка, родненькая…

Над водой показались кисти рук с растопыренными пальцами и исчезли. Олег нырнул и под водой не увидел ничего, там была кромешная тьма. Вынырнул и стал ошалело озираться по сторонам. Ниже по течению одна волна была обычная, серовато-стального цвета, другая темнее. Большое тёмное пятно становилось всё явственнее. Несколько взмахов рук саженками, и он догнал это пятно. Девушка была почти на поверхности. Волосы её разметало веером. Олег схватился за них и свободной рукой стал подгребать к берегу.

Пока она не шевелилась, плыть было не очень трудно. Но у самого берега вдруг пришла в сознание и начала бить руками. Олег не давал ей повернуться со спины на живот.

— Ещё немножко, капельку, — бормотал он. А самого давила уже одышка.

Когда она стала хватать его за руки, он попытался освободиться, и тут почувствовал дно. Прошёл несколько шагов по вязкому илистому дну, и когда глуби было чуть выше пояса, поставил девушку, но она кашляла, задыхалась, и валилась как сноп. Подхватил её на руки и потащил. На берегу осторожно опустил на траву.

Она все кашляла и с шумом втягивала в себя воздух. Прокашлявшись, посмотрела полными слёз глазами на бушующую реку и начала рыдать.

Олег сидел на траве в сторонке и, вытирая осунувшееся лицо широкой ладонью, хмуро поглядывал на спасённую.

Дождь все лил, и Олег изредка вытирал лицо рукой, а девушка лежала ничком на траве и плакала.

Сбоку послышалось чириканье. Откуда-то вылетела белая трясогузка, покружила вокруг и села на камень близко возле воды. Покачивая длинным чёрным хвостом и склонив головку набок, посмотрела одним точечкой глазом на Олега и снова чирикнула.

«Летаешь. Значит конец грозе», — подумал он.

Действительно, дождь начал стихать. Ещё громыхнуло, но уже все дальше и дальше.

Олег огляделся: нет ли где укрытия. Собрался уже было идти к утёсу, — там нависла над зарослями кизильника серая каменная глыба, — но вспомнил о девушке. Решил её пока не тревожить.

Сидел на берегу и от нечего делать крутил трубочки из листьев подорожника. Дождь прекратился. Ветер почти стих, и на горизонте показалась розовая полоска.

Девушка перестала плакать, но по-прежнему лежала ничком на траве, закрыв лицо рукой. Теперь лишь изредка плечи её вздрагивали, когда тяжело вздыхала.

Розовая полоска на западе с каждой минутой становилась все шире и светлее. Показался краешек багряного диска. Солнце вышло из-за туч. Оно выглянуло будто бы только за тем, чтобы осмотреть хозяйским оком землю и людей и убедиться, все ли у них ладно, и закатилось. Заря полыхала. Розовые, жёлтые, багряные тона разливались по небу все шире, края туч покрылись серебром, и только над головой Олега, все оставалась густая облачность, было хмуро и пасмурно. Ангара ещё не совсем угомонилась, волновалась слегка, и волны в полосе заката играли яркими красками.

Олег терпеливо ждал, когда девушка успокоится совсем. Пока же смотрел на воду и обдумывал, как будет объяснять бабушке гибель лодки. За лодку она спасибо не скажет. Уже сейчас наладила корзины для груздей, а за ними надо плыть на острова.

В полосе отражения зари вдруг появился тёмный предмет. Покачиваясь на волнах, он медленно плыл вниз по течению. Олег заметил его и стал пристально всматриваться.

«Чурка не чурка, мешок не мешок, — гадал он. — Точно, мешок! Наверно, один из тех, что был в лодке у этой девушки».

Олег удивился, что он не уплыл за это время далеко вниз, но тут же сообразил в чём дело. Пока ветер был сильный, мешок прибило волнами к берегу, где течение слабее, а теперь стало относить. Недолго думая, бросился в Ангару и поплыл за мешком. Настиг его быстро и тут же увидел, что следом за ним плыли ещё два мешка поменьше. Один из них был рюкзак. Он почти весь затонул. Из воды торчали наплечные ремни. В волнах легко мог потеряться из виду, и Олег кидался то к большому мешку, который заметил ещё на берегу, то к рюкзаку, не зная, что спасать в первую очередь. Наконец, повернул с рюкзаком к берегу.

Девушка сидела на траве, охватив колени руками и молча смотрела на Олега. Он плыл медленно — мешал рюкзак. Тяжело отдувался и один раз, пытаясь достать ногами дно, погрузился с головой, еле вынырнул. Проплыл ещё немного и почувствовал дно. Встал на ноги и пошёл, подгребая свободной рукой. Когда выходил на берег, вода стекала с него ручьями и одежда неприятно шуршала. Олег бросил рюкзак к ногам девушки и снова ринулся в Ангару. Приплавил большой мешок, потом маленький.

— Там, кажется, ещё один плывёт, — сказала девушка, когда он положил на землю рядом с рюкзаком маленький, как подушка, туго набитый брезентовый мешок.

— Где? — спросил Олег, выпрямившись, и повернулся лицом к Ангаре.

— Вон-вон, возле бакена, — она показала рукой вниз по течению.

Бакен стоял метрах в двадцати от берега и мигал красным огнём.

— Больше не могу. Устал, — ответил Осинцев и не стал даже всматриваться в волны, и так рябило в глазах. Встряхнулся и начал отжимать на себе рубаху.»

— Не думайте, что я из жадности, — сказала девушка, поёживаясь от холода. Плечи её слегка дрожали. — Убыток я возмещу и свой и ваш.

— Ишь ты! — удивился Олег. — Это каким же образом?

— Могу купить такую же лодку, или деньгами. Как хотите.

— А ты знаешь сколько она стоит?

— Сколько бы не стоила. Получите все сполна.

— Смотри какая богатая! — ещё больше удивился Олег.

— Деньги я возьму дома.

— Потянешь с родителей. Они что, много получают?

— Мы долго жили на севере.

— Понятно. Отец инженер?

— Может вам сказать все мои анкетные данные?

— Не надо, — сказал Олег, чувствуя, что она не расположена сейчас к разговору. — Но имя твоё не мешало бы узнать.

— Марина.

— Очень приятно, — сказал Олег. Он тоже назвал своё имя.

Марина смотрела на Ангару. Теперь уже не только плечи, но и все тело её начинало потихоньку дрожать.

— Туристка, что ли? — спросил Олег.

— Нет.

— Куда плыла-то?

— Вон туда. — Марина показала вниз по течению. — Там, за горой наша археологическая экспедиция.

Хотелось спросить: откуда плыла? Почему одна? Что это за мешки? Но не стал, подумав: «Пусть очухается». Нагнулся и стал отжимать на себе брюки.

Она ещё больше мёрзла, глядя, как он выжимает воду. Дрожала как в лихорадке. Зуб на зуб не попадал.

— Так ничего не выйдет, надо раздеваться. Тебе тоже не мешало бы выжать одежду, — сказал Олег и пригладил руками свои мокрые чёрные волосы. Теперь они уже не казались кудрявыми, а лишь слегка волнистыми. — Трясёшься как заяц. Что там в мешках? — спросил он.

— Не знаю, надо посмотреть, — ответила она, подошла к рюкзаку и стала расстёгивать ремни.

Олег отошёл в сторону и снял с себя рубаху. Марина вытащила из рюкзака мокрое отяжелевшее одеяло и нечаянно взглянула на Олега. Он стоял боком, но так, что была видна вся широкая спина его, коричневая от загара. Рубаха со скрипом сжималась в его руках, свёртывалась калачом, и последние капли влаги падали на землю. Мускулы то вздувались буграми, то катались и играли под кожей. Он бросил рубаху на траву и стал расстёгивать брюки. Марина отвернулась и занялась рюкзаком.

Кроме одеяла в рюкзаке были шерстяная женская кофта, брезентовая куртка — тоже мокрые, четыре банки сгущённого молока. Марина поставила банки рядышком. На дне рюкзака нашла общую тетрадь и кожаные тапочки. В тетради ничего нельзя было разобрать — чернила размылись водой. Марина была в кроссовках, и вода хлюпала в них. Она вынула из рюкзака тапочки, переобулась.