Рут Ренделл - Непорядок вещей

— Малые умы малым тешатся, сэр. — Только Линн это произнесла, как дверь 45-й квартиры распахнулась. Их встретила Сью Ридли, соседка из 47-й, и провела к Дебби и Колину Краунам, которые сидели рядом на диване, курили и смотрели по телевизору какую-то викторину — по крайней мере, глядели в экран.

Увидев их, Дебби подскочила и закричала:

— Ее нашли! Моя девочка мертва!

— Нет-нет, миссис Краун, никаких новостей. Ничего подобного не случилось. Можно присесть?

— Да бога ради, — ответил Колин Краун в своей обычной манере.

Он закурил и протянул сигарету жене, хотя она об этом не просила. В их комнатушке и так уже было не продохнуть от дыма. В окна барабанил дождь. В телевизоре одного участника викторины спросили, что такое «оазис» — город в Саудовской Аравии, поп-группа или кинотеатр в Вест-Энде, и он не знал ответа. Дебби Краун капризным тоном попросила соседку принести чаю: «Сью, милая, будь так добра».

Вексфорд и его коллеги все основные вопросы уже задали, и этим визитом они скорее хотели показать миссис Краун, что делают все возможное для поисков ее девочки. Тем не менее он еще раз уточнил у нее имена всех родственников и даже знакомых, живущих в самых отдаленных районах Англии, к которым Лиззи могла бы поехать. Вдруг ситуация прояснится именно благодаря какому-нибудь обитателю отрезанного от мира островка вроде Внешних Гебрид, где нет ни газет, ни радио, ни телевидения, который слыхом не слыхивал о пропаже Лиззи Кромвель и о том, что ее разыскивает полиция? Кроме того, инспектор пытался хоть немного отвлечь Дебби Краун от ее переживаний и страхов.

В тот момент, когда Сью Ридли внесла в комнату четыре чашки, в которые положила пакетики с чаем и налила молоко, раздался звонок в дверь. Она поставила поднос на стол и пошла открывать, предположив вслух, что это ее подруга, которая тоже участвовала в поисках.

От ее громкого возгласа Вексфорд даже подскочил на месте.

— Вот негодная девчонка, где ж тебя носило?

Все поднялись, дверь широко распахнулась, и на пороге появилась девочка. С ее волос стекала вода, одежда промокла насквозь, словно она вылезла из ванны. Дебби Краун вскрикнула и бросилась обнимать дочь, не обращая внимания на промокшую одежду.

— Мама, я замерзла, — произнесла Лиззи с жалкой улыбкой, стуча зубами. — Мне ужасно холодно.

Она вернулась целой и, похоже, невредимой, что на данный момент самое главное. Вексфорд сразу ушел, поручив Линн Фэнкорт и Майку Бёрдену поговорить с Лиззи после того, как она примет горячую ванну. Сам он расспросил ее на следующий день, и потом еще несколько раз в течение недели, поскольку так и не смог добиться внятных ответов. То есть она отказывалась — или не могла — объяснить, что с ней случилось.

Вексфорд вернулся домой к шести, — неслыханно рано для него, — и сказал жене, что Лиззи Кромвель нашлась, больше рассказывать было нечего.

— Кажется, она вернулась по собственной воле. Подождем, что скажут об этом в девятичасовых новостях.

— А где она была? — спросила Дора.

— Не знаю. Могу предположить, что уехала куда-нибудь со своим парнем. Как обычно происходит. То, что родители не подозревают о парне, еще ничего не значит.

— Да и мы наверняка не догадывались. Думаю, у Сильвии и Шейлы были мальчики, о которых мы не знали. Ты вспомни нас с тобой. Кстати, Сильвия сегодня приведет на ночь Робина и Бена. Нил куда-то уехал, а у нее самой — дежурство на новой работе.

— А, на телефоне доверия «Убежища»? Не знал, что ей и ночью приходится работать.

— Хорошо бы, если бы не приходилось, потому что при ее дневной загруженности это как-то чересчур. Да и вряд ли «Убежище» ей много платит.

— Насколько мне известно, — ответил Вексфорд, — ни гроша оно не платит.

Когда старшая дочь пришла с внуками, он разговаривал по телефону. На том конце провода разгневанный Бёрден докладывал ему, что Лиззи Кромвель наотрез отказывается говорить.

— То есть не хочет признаваться, где была?

— Нет! Вообще не говорит. Я сначала даже подумал, что она немая. Ведь она, похоже, не вполне нормальная, да?

— Она разговаривает, — ответил Вексфорд с нажимом. — Я сам слышал.

— Да и я вообще-то. Вот прямо сейчас.

— С умом у нее тоже все в порядке, как у тебя или у половины людей в нашем городе. Разумеется, она не гений, — Вексфорд откашлялся, — как ты и тебе подобные, — добавил он язвительно, намекая на то, что Бёрдена недавно приняли в «Менсу».[1] По слухам, его коэффициент интеллекта 152. — Как думаешь, почему она отказывается говорить, где была?

— Не знаю. Из страха. Из упрямства. Или не хочет, чтобы об этом проведали ее мать и местные сплетницы.

— Ладно, оставим это до завтра.

Дочь Вексфорда, Сильвия, работала в социальной службе. Свой диплом по социологии она получила в уже зрелом возрасте, будучи старше основной массы студентов, так как еще в восемнадцать вышла замуж и родила двоих сыновей. Они-то и выбежали из кухни, едва он закончил разговор. Вексфорд поздоровался с внуками, восхитился новыми «нинтендо» и «геймбоем» и спросил, здесь ли еще их мама.

— А-а, шепчется о чем-то с бабушкой, — сказал Бен таким тоном, словно порицал глубоко антисоциальное поведение.

У каждого родителя есть любимчик среди своих детей, хотя они, подобно Вексфорду, стараются этого не показывать. Ему не удалось скрыть большую привязанность к младшей дочери, но он продолжал попытки. С Сильвией он старался быть как можно нежнее, при встрече всегда ее целовал, внимательно выслушивал и сдерживал недовольство, когда она ему перечила. Сильвии не хватало обаяния ее сестры, и при довольно приятной внешности, она не могла сравниться по красоте с Шейлой. Она вела себя как упрямая, вечно поучающая, часто агрессивная феминистка. С ее талантом к обличению она не спускала никому ни единой ошибки. Из Сильвии получилась неважная жена, но очень хорошая мать. А еще она была — и Вексфорд осознавал это — просто золотым человеком, с огромным чувством долга.

Сильвию он обнаружил на кухне, где она пила чай и поучала мать на тему насилия в семье. Скорее всего, Дора задала ей классический вопрос, который, по мнению Сильвии, является признаком полного неведения: «Почему же они не уходят от мужей, которые их бьют?»

— Типичный вопрос, — сказала Сильвия. — Его задают женщины, которые просто не представляют, что творится в мире. Уйти, говоришь ты. Но куда ей уходить? Она же полностью зависит от мужа, у нее нет ничего своего. К тому же у нее дети, куда она пойдет с детьми? Да, он ее бьет, ломает ей нос и выбивает зубы, но ведь потом он просит прощения, обещает больше так не делать. Она хочет, чтобы все было хорошо, хочет сохранить семью. Ой, привет, папа! Как дела?

Вексфорд поцеловал ее, ответил, что дела в порядке, и спросил, как ей работается в кризисном центре.

— Нет, правильно говорить «на телефоне доверия». Я как раз маме об этом рассказывала. Когда это слушаешь, внутри все переворачивается. А хуже всего — отношение людей. Удивительное дело, но многие до сих пор считают, что когда муж бьет жену — это забавно. Вроде анекдота или смешной открытки. Видели бы они травмы и шрамы. А что касается полиции…

— Так, Сильвия, подожди, — спокойствие и безмятежность Вексфорда вмиг испарились. — В Мид-Суссексе мы проводим программу по предотвращению случаев насилия в семье. Мы тоже не считаем, что избиение жен мужьями — дело житейское, мол, всякое случается между супругами. — Он повысил голос. — В рамках акции мы призываем друзей и соседей сообщать нам о конкретных случаях домашнего насилия. Разумеется, потом мы поощряем свидетелей. Программа называется «На страже боли», и очень жаль, если ты о ней не слышала.

— Ладно, ладно. Но признай, что все появилось недавно. Совсем недавно.

— А мне все это напоминает Штази или КГБ, — сказала Дора. — Государство-нянька сошло с ума.

— Мама, даже если государство и нянька, что плохого, если о тебе заботятся? Мне самой иногда хочется, чтобы за мной присматривали. Некоторые из этих женщин совершенно беспомощны, никто не обращал на них внимания, пока не появились приюты вроде нашего. Если и это тебя не убеждает, скажу, что таких центров еще слишком мало, а те, которые есть, не могут приютить и половины нуждающихся.

Вексфорд тихо вышел из кухни и отправился играть с внуками.

Школа, в которую ходили его внуки, находилась в соседней деревушке под названием Майфлит, куда Вексфорд и повез их следующим утром перед работой. Дорога до Майфлита пролегала по долине Бреде вдоль Сэйвсберийских холмов и Фрамхёрстского леса. Всякий раз, когда Вексфорд оказывался тут, он с благодарностью думал о правительстве, запретившем прокладывать в этих местах объездную дорогу, которую начали строить с прошлого года. Ее уже проложили до Ньюбери, а до Кингсмаркэма и Сэйлсбери не проложат никогда (конечно, если о подобных вещах можно уверенно говорить «никогда»). Редкий случай, когда он радовался ограничению, недоступности некоего удобства, ведь благодаря этому спасены желтые ручейники и пестрокрыльницы. Более того, отдельные животные, например, барсуки, даже выиграли от объезда, не только сохранив исконные места обитания, но и получив во владение искусственные карьеры, бабочкам же вместо одной плантации крапивы досталось две.