Андрэ Нортон - Дом теней

—  Здесь! Прямо здесь! — голос его звучал возбуждённо, хотя он по-прежнему не поворачивался лицом к тем, кто стоял за ним.

— Это же внешняя стена, — заявила бабушка Хендри-ка. — Но тут ничего нет. Вы сами видите — ничего!

Сьюзан подумала, что бабушка говорила так, словно хотела поверить, хотя знает, что верить не во что.

—  Позволь-ка взглянуть, сынок, — мистер Стэндиш протиснулся между Майком и Сьюзан. Джошуа гневно зашипел на него, но неохотно отодвинулся. Хотя на потолке горела лампочка, мистер Стэндиш зажёг мощный лагерный фонарь и направил его луч на стену.

Тут и там виднелись хлопья старой побелки, но в основном стену составлял серый камень, тёмный и влажный. Мистер Стэндиш подошёл совсем близко, а Такер отодвинулся, уступая ему место. Мистер Стэндиш коснулся пальцами камней, проверил раствор.

—  Никаких следов не вижу... — начал он.

Такер гневно закричал. Такой его крик Сьюзан и Майк слышали только несколько раз в жизни. Он пролез между ногами человека и, встав на цыпочки, заколотил кулаками по камню, крича от боли.

—  Здесь! — кричал он, закончив пинками по камню.

— Ну, хорошо, хорошо, — мистер Стэндиш продолжал освещать стену. — Не горячись так, сынок, — он взглянул на остальных. — Вам решать, мисс Кайделл. Попробуем?

Лицо бабушки Хендрики в полутьме кладовки казалось странным. Глаза её за стёклами очков стали большими, как прошлой ночью, губы были крепко сжаты. Сьюзан удивлённо смотрела на неё. Неужели бабушка Хендрика испытывает то же, что и она: тошноту и страх? Но вот эти тонкие губы шевельнулись.

—  Это должно быть сделано, —- голос бабушки Хендрики прозвучал низко и хрипло. Она сделала лёгкий жест рукой.

Все отодвинулись к деревянным стенам, теснясь между корзин и ящиков. Даже Такер и кошки отошли, уступая место Джиму и второму рабочему с киркой и большим железным ломом.

Мистер Стэндиш достал из кармана кусок мела и после недолгого изучения стены обвёл узкую полоску. Потом стал в сторону, и Джим обрушил на камень удар кирки.

Все ожидали, что работа будет долгой и трудной. И были готовы к этому. Но после второго удара раздался непонятный скрипучий звук. Джим и второй рабочий отскочили, чтобы избежать падения целой секции стены. Камни оказались прикреплёнными к деревянной раме, которая раскололась, ударившись о цементный пол.

Сьюзан ахнула и протянула руку. И с радостью встретила руку Майка, хотя от его пожатия заболели пальцы. Неприятный влажный запах, гораздо хуже того, что обычно стоит в погребе, вырвался из отверстия. Джим и его помощник отступили в сторону, а мистер Стэндиш подошёл с фонарём.

Во рту у Сьюзан пересохло, в животе жгло... Нет, её не вырвет, она не допустит этого. Мистер Стэндиш наклонился, освещая внутренности дыры. Потом попятился. Повернулся, и лицо его показалось таким же странным, как у бабушки Хендрики

Первым заговорил доктор Фергюсон.

—  Там есть что-нибудь, Стэндиш?

—  Да, есть.

—  О! — это вскрикнула бабушка. Сьюзан увидела, как миссис Риверс схватила её за руку и удержала. Но тут вперёд вышел мистер Риверс и властно заговорил.

—  Пожалуйста, мисс Кайделл... ты, Марджори... дети — вы все должны уйти. Мы сделаем всё необходимое. Нет причины...

— Так долго, так бесконечно долго... — голос бабушки Хендрики был еле слышен. — Прямо здесь и так долго...

Миссис Риверс обняла бабушку за плечи. Та поджала губы. И выглядела совсем больной. Сьюзан отодвинулась от отверстия и была рада, что Майк продолжает держать её за руку. Но всех удивил Такер.

Он не обратил внимания на дыру в стене, а подошёл к бабушке Хендрике и остановился прямо перед нею, серьёзно глядя ей в лицо.

—  Они ушли. Они ждали, но теперь им больше не нужно ждать. И... и... они хотели только освободиться, уйти...

Бабушка посмотрела на поднятое серьёзное лицо Такера. Потом высвободилась от миссис Риверс и крепко обняла Такера. Он не пытался вырваться, как поступал обычно. Напротив, он улыбался.

—  Всё в порядке, они уже ушли, — повторил он.

— Да, — бабушка повернулась и, уводя Такера, вышла из кладовой, миссис Риверс за ней, а сзади Майк и Сьюзан. То, что находилось в отверстии, больше не имело значения. А то, что имело — если даже, как сказал доктор Уинстон, это отпечаток прошлого ужаса — ушло.

Они снова собрались в библиотеке, Такер по-прежнему сидел на коленях у бабушки Хендрики; все молчали. Пришли доктор Фергюсон и мистер Риверс. Они колебались, словно не знали, как сказать,

—  Мы похороним их у памятника — со службой, — сказала бабушка Хендрика. Она по-прежнему держала Такера, но к ней почти вернулась командирская властность.

Мистер Риверс кивнул.

—  Конечно, — сказал он. — Но вы должны узнать кое-что ещё. Дети не были одни. Я думаю, подлинная история очень отличается от той жестокой, которая принималась на веру. Может, её распространяли специально, продолжил доктор Фергюсон. —   В задней стене убежища обнаружилась ещё одна дверь, теперь совершенно прогнившая. Она выходит в обвалившийся проход. Между этой дверью и обвалом лежит... это может быть только Джекоб. Он двигался с противоположной стороны, явно хотел освободить детей. И есть признаки того, что он был серьёзно ранен. Может, из последних сил пытался добраться до детей, которых спрятал от разбойников. Он не был...

—   Может быть, — медленно проговорила бабушка Хендрика, — он совсем обезумел, когда планировал этот набег, и разум вернулся к нему слишком поздно. Какова должна была быть его ноша!

—  Ну, сейчас они наконец в мире, — также медленно сказал мистер Риверс. — И даже если мы не знаем всей правды и никогда не узнаем, основное ясно. Мы можем только предполагать... и надеяться... Но я искренне надеюсь, что то, что мы сделаем, приведёт к концу старый страх и ошибки. В нашем несчастном мире и так слишком много зла. И если мы сумеем развеять тени, то немного передвинемся из тьмы на свет. Они в мире, и всем нам обещан этот мир.

Сьюзан не знала, почему она это делает, только подошла к столу, где лежали куклы, которых рассматривал доктор Уинстон. Осторожно уложила их в коробку так же, как они лежали с самого начала: первыми Джоанна, Каролус и Флориан, потом все остальные в должном порядке. Она прочно закрыла крышку и подошла к мистеру Риверсу, который стоял у двери и негромко разговаривал с доктором Фергюсоном.

—   Пожалуйста, — решилась она прервать их, когда они оба посмотрели на неё. — Похороните их тоже. Они ведь часть этого. Пусть тоже... — она вспомнила его слова, — тоже будут в мире, Джетро и Эмили, и все остальные. Пусть покоятся в мире!

Доктор Фергюсон не показал, что она говорит глупости, или что куклы не имеют значения. Он осторожно взял у неё коробку.

— Да, я думаю, ты права, Сьюзан. Все должны покоиться в мире. И тени, большие и малые, ушли из этого дома. Он тоже нуждается в мире.

День был длинный и необычный, думала Сьюзан вечером. Она знала, что предстоит ещё многое, и они с Майком и Такером будут в этом участвовать, потому что были вовлечены в события с самого начала. На кладбище появится новая могила, у самого памятника, в ней похоронят троих — тех, что ждали так долго.

И ещё одна могила без надписи, и с нею забудутся старые беды и старая ненависть; могила по другую строну памятника, потому что человек, замысливший великое зло, в конце концов постарался спасти тех, кого, как ему казалось, он ненавидел.

И в этой одинокой могиле будет коробка. Сьюзан повернула голову и увидела, что лунный свет упал на выцветшую вышивку. Джетро и Эмили, Ричард и Тод, Джеймс и, может быть, Гровер. Они все пытались —- и не их вина, что у них не получилось. Такер особенный. Может, только он смог их понять. И им пришлось так долго его ждать!

На кровать кто-то прыгнул, испугав Сьюзан. Но тут же она почувствовала, как её руки, которую она протянула к освещенной луной стене, коснулась мягкая лапа. Это Эразм. Кот громко замурлыкал. Потом повернулся и устроился, положив голову ей на руку. Постепенно его мурлыканье смолкло.

Сьюзан закрыла глаза. Тени ушли и никогда не вернутся. Всё кончено и кончено правильно — как и у всякой истории, этой пришёл конец. Дом Кайделлов особый и странный, но он может быть настоящим домом. Сьюзан сквозь сон удивилась, почему она так подумала. Потом заснула по-настоящему, и никакие сны её не тревожили.

 Так американские историки называют пять ирокезских племён и племя тускарора во время войны за независимость. (Прим. перев.)