Елена Миронова - В паутине южной ночи

— Ну что ты, крошка, — выкрикнул тот рыжий человечек, — давай порезвимся, а? Ты увидишь, какой я горячий… Правда, я пришел сюда для другой цели, но это подождет.

— Не надо, — снова попросила она, но он ее не слушал, схватил и стал жадно лапать.

Она вырвалась, вытянула руку и стала шарить в ветвях олеандра. Там, где спрятала ту металлическую палку. Нащупала твердую сталь и успокоилась.

И еще раз попросила рыжего идиота, чтобы он оставил ее в покое.

— Эх, крошка, ты такая лапочка, — как-то даже отчаянно проговорил он. — Знаешь, мне недолго осталось жить. Может быть, ты скрасишь мне последние дни жизни?

Он снова подступился к ней, и ей ничего не оставалось, как взмахнуть этим прутом. А потом еще и еще… Она должна была быть уверена, что рыжий шут действительно умер. Гораздо раньше, чем предполагал…

В тот раз она нарушила свои правила. Все получилось спонтанно. Она не хотела близости ни с кем, потому что встретила его, следователя. Она была уверена, что Куропаткин останется с ней навсегда. Она вспомнила, что нет правила без исключений. К тому же это убийство может быть квалифицировано как самозащита при нападении. Он же на нее напал, он хотел ее изнасиловать! Почему же она не, может защитить себя и ударить его палкой?

Хотя смотря как ударить… Она же методично добивала его, чтобы он впоследствии не заявил на нее в милицию. Это было бы слишком опасно и неразумно — привлекать к себе внимание органов! Она просто обезумела от ужаса и гадливости и лупила его со всех сил. А потом, опомнившись и увидев, что вместо затылка у него кровавое месиво, она снова сунула прут на ветки олеандра. Стереть свои отпечатки пальцев ей было некогда, она хотела как можно быстрее убраться оттуда…

Она беззаботно махнула рукой, направляясь к своему домику. Какая теперь разница, что об этом вспоминать!

Она открыла дверь и вошла в домик. Жаль расставаться с этим уютным домишком, она уже успела полюбить его.

Лика достала чемодан из-под кровати, смахнула тряпочкой пыль с него и аккуратно сложила свою одежду. Обтерла той же тряпочкой туфли и босоножки, положила каждую пару в пакет и тоже сложила в чемодан. Ей надо уезжать, она уже это чувствует. И так хорошо порезвилась.

Лика приняла душ, надела приготовленные джинсы и футболку, переобулась в мягкие мокасины и натянула бейсболку. Чем меньше народа разглядит ее лицо, когда она будет трястись в автобусе до вокзала, тем лучше. А от вокзала она возьмет такси — до какого-нибудь ближайшего города. И уж там купит себе билет — за двойную цену они всегда в наличии, и вернется домой. Когда она снимала домик неподалеку от моря, паспорт хозяйке она не давала. Сказала, что ее зовут Лика, и сразу же заплатила за две недели проживания. И прибавила от себя еще пятьсот рублей. Она не жадная.

Лика с мрачным удовлетворением подумала, что человек, которого она полюбила, работает в правоохранительных органах и ему достанется малоприятная работа по раскрытию преступлений. Преступлений, которые совершила она, Лика. Может быть, хоть этим она ему отомстит? Как странно: эти самцы отвергали ее душу, хотели только тела. А придурок Куропаткин отверг ее тело, хотя она сама предложила себя в полное его распоряжение. Он что-то лопотал про долг и честь и жену… Ей пришло в голову, что будет здорово поиграть с ним. Она вытащила из сумки свои духи и оставила их на полочке в доме. Правда, предварительно тщательно стерла отпечатки пальцев с флакона. Она не такая дура, чтобы оставлять улики. Она никогда этого не делает. Ни улик, ни отпечатков, ни заполненных бланков с ее фамилией и данны-4 ми паспорта — ничего! Если не считать того прута в зарослях олеандра. Но его никто не найдет!

Она даже убивает по-разному, придумывает всегда новые способы. Ей повезло, что у нее такие сильные руки. Когда-то в юности она занималась армрестлингом, и до сих пор эта сила еще осталась.

В двадцать четвертом номере санатория, из которого она только что вышла, пахнет этими духами. И еще долго будет пахнуть, они очень стойкие. Пусть эти духи будут последним приветом Куропаткину! Пусть он знает, кого отверг! Или нет, пусть он просто ЗНАЕТ! Все равно ничего доказать не сможет!

Лика вздохнула, взяла чемодан, закрыла дом и направилась к автобусной остановке.

Ноги Куропаткина сами привели его к домику, который снимала Анжела. Непонятно, почему он сюда снова направился как мазохист? Он просто очень хотел ее увидеть и извиниться за все, что наговорил ей. И, наверное, произнести речь, которую он вчера поздно вечером несколько раз репетировал про себя. Но, подходя к двери, он понял, что обманывать себя нет смысла. И что он не отважился бы прийти к ней, если бы не… Если бы не слова Булыгина.

Куропаткин почувствовал необъяснимое волнение и тревогу. У него сдавило сердце в страшном предчувствии. Когда стажер сказал про красивую женщину, следователь сразу же подумал об Анжеле. Но тогда он просто провел параллель, что Анжела очень красива и, без сомнения, ею может увлечься любой мужчина. Даже такой порядочный супруг, как Куропаткин, ни разу в жизни не изменивший жене. И тогда память услужливо подсказала ему, что вчера вечером губы Анжелы были накрашены яркой красной помадой. А потом он видел Дениса, и тот был перепачкан такой же яркой красной помадой. Но, конечно, это были мелочи, потому что мало ли женщин пользуется помадой такого цвета! Но вот все остальное — отнюдь не мелочи. Денис только что потерял жену. И капитан знал, что пил он только потому, чтобы забыть о своем горе. И Денис не был бабником, Куропаткин мог поклясться в этом. Он абсолютно точно не искал на свою несчастную раненую голову никаких приключений! И вообще собирался ехать домой — сегодня! Так что же случилось, почему он привел к себе в номер женщину, когда даже не помышлял об этом? Не потому ли, что она свела его с ума? Так же, как Анжела свела с ума самого Куропаткина? И, потом, когда капитан, возвращаясь из санатория, после неудачного похода к Корнилову, заглянул к Анжеле, ее не было дома. Впрочем, это ничего не доказывает. Но ведь именно ее следователь встретил на месте происшествия! В тот самый день, когда на Корнилова напали, в тот самый вечер, когда там же был убит Эленберг!

Куропаткин очнулся, когда обнаружил, что стоит с поднятой рукой у двери Анжелы, собираясь постучать. Он собрал волю в кулак и постучал, вспоминая, что проводил ее домой тогда в начале первого ночи. А Эленберг был убит около часа ночи.

Дверь распахнулась. На Куропаткина смотрело лицо пожилой женщины.

И в этот самый миг капитану показалось, что на него навалилась каменная глыба, которая не дает ему дышать. Это была уверенность, которая душила его. Он схватился за горло.

— Чего вам? — осторожно поинтересовалась женщина, разглядев звездочки на погонах рубашки Куропаткина.

— Где… где Анжела? — сипло спросил он, поражаясь, как пусто, без эмоций, звучит его голос.

— Здесь нет никакой Анжелы, — удивилась хозяйка. Он сразу понял, что это хозяйка, сдавшая Анжеле дом.

— То есть? — не понял Куропаткин.

На секунду ему показалось, что все это — знакомство с потрясающей женщиной, поход в картинную галерею, где он пытался блеснуть своими познаниями, неудачный ужин — ему приснилось. Он почувствовал облегчение, которое тут же, впрочем, превратилось в обреченность. Он же не идиот, не фантазер, чтобы придумывать такие вещи! И потом, вот он — этот домик, в котором он был вчера вечером…

— Можно войти?

Не дожидаясь ответа, капитан протиснулся в помещение и, пройдясь по комнатам, отметил, что хозяйка уже успела прибраться. Везде было чисто, и не осталось никаких следов пребывания Анжелы.

— Она что-нибудь оставила? — быстро спросил он. — Записку, пляжные шлепанцы, платок, помаду?

Женщина замялась, и Куропаткин понял почему. Анжела была одета очень дорого, и если она оставила какие-нибудь вещи, то хозяйка вполне могла прикарманить их.

— Не волнуйтесь, я ничего не буду забирать, — через силу улыбнулся он, пытаясь успокоить ее. — Просто мне надо знать.

— Вот…

Женщина, порывшись в своей сумке, вытащила из нее духи. Куропаткин достал толстую пробку из пузатого флакона, вдохнул запах. И тихо охнул. Этот запах был ему очень хорошо знаком. Сегодня утром, когда он был на месте преступления, он машинально отметил, что в номере очень хорошо пахнет. Так могла пахнуть только женщина. Женщина, которая после секса с Денисом убила его…

— Почему вы солгали, что здесь не было никакой Анжелы? — тихо спросил Куропаткин. — Это она вас попросила, да?

— Да нет, — удивилась хозяйка, — ничего она не просила. Просто зовут ее не Анжелой, а Ликой.

— Как? Ликой? — переспросил он и напрягся. — А паспорт ее вы видели?

Хозяйка отрицательно качнула головой.

— Ну как же так, — расстроился следователь. — Пускаете в дом неизвестно кого! И потом, ведь надо же регистрировать отдыхающих!