Шарль Эксбрайя - Самый красивый из берсальеров

У Тарчинини, как и у его супруги, не возникало никаких сомнений, что обоим уготовано место в раю, если только справедливость Всевышнего не преувеличивают.

Когда Ромео повесил трубку, лицо его выражало такое блаженство, что комиссар выглядел лет на десять моложе обычного, и Алессандро от души понадеялся, что однажды и с ним произойдет нечто подобное после телефонного разговора со Стеллой, той самой Стеллой, которой он, в сущности, еще почти не знал.

— Алессандро, надо ковать железо, пока горячо! Я бегу в гостиницу за белыми перчатками, а потом мы вместе отправимся к Дани просить руки Стеллы!

Дзамполь почувствовал, что сопротивляться бесполезно. И потом, в глубине души он вовсе не испытывал желания спорить с шефом! Оба они уже собирались уходить, как вдруг зазвонил телефон. Инспектор снял трубку и почти сразу передал ее комиссару.

— Это вас… врач из Пинероло…

— Да, знаю… Здравствуйте, доктор… Вы хотите сообщить мне, кто покорил сердце богатой наследницы?.. Что?! Кто?! Не может быть!.. Она сама вам сказала?.. В таком случае… Совершенно невероятно… О нет, я не могу вам ничего объяснить по телефону… И часто он приезжал в Пинероло?.. Вы его ни разу не видели?.. Странно, правда?.. Во всяком случае, спасибо, доктор! И — до скорой встречи, ибо я наверняка не сегодня завтра снова загляну в Пинероло… До свидания и еще раз спасибо!!!

Тарчинини задумчиво опустил трубку на рычаг и суровым, довольно удивительным для такого весельчака тоном заметил:

— Очень возможно, Алессандро, что вам не придется стать зятем убийцы…

— Вы думаете, Стелла не согласится выйти за меня замуж?

— Не в том дело! Боюсь только, я с самого начала угодил пальцем в небо и, по всей видимости, Анджело Дани не имеет ни малейшего отношения к убийству берсальера… Угадайте, кто женится на вдове Росси и ее шестидесяти миллионах лир? Доктор Джузеппе Менегоццо!

— Ну и ну! А это точно?

— Куда уж точнее! Я даже вроде бы уловил легкую досаду в голосе собеседника… Похоже, везение коллеги его здорово уязвило…

— Но в таком случае, синьор комиссар…

— Dolcemente[64], Алессандро! Не стоит проявлять излишнее рвение! Пока ничто не доказывает, что доктор Менегоццо — не самый обычный охотник за приданым! Не стоит забывать, что в момент убийства берсальера он присутствовал на муниципальном собрании в Сузе! Верно?

— Так чем мы сейчас займемся?

— Программа — та же. Мы едем к Дани!

— Но, шеф, вам не кажется, что…

— Я полагаю, инспектор Дзамполь, что мы всегда успеем обелить или арестовать подозреваемого, зато хорошая жена не валяется на дороге! И раз уж вам повезло найти подходящую супругу, лучше не выпускать ее из рук! В путь, Алессандро!

За столом Дани царила мертвая тишина. Мрачный настрой Анджело, печаль Стеллы и отрешенность тетки не располагали к разговорам. Поэтому все в полном молчании ели поленту с горячей свининой. Из троих сотрапезников Пия меньше других поддавалась общему пессимизму. Судя по ее отсутствующему виду и внезапным приступам смеха, бывшая учительница вновь вернулась в свой собственный призрачный мир. Неожиданно она стукнула Анджело по руке черенком ножа.

— Перестань класть локти на стол!

И, прежде чем парень успел отреагировать, старуха повернулась к Стелле.

— А ты прекрати шмыгать носом! — приказала она. — Хотела бы я знать, где вы набрались таких отвратительных манер! Если будете продолжать в том же духе — попрошу священника не допускать вас с первому причастию! Слышишь, Анджело?

Молодой человек, не выдержав, так неприлично выругался, что Стелла вздрогнула, а «бедная тетя» отвесила ему здоровенную оплеуху.

— Turco! — возопила возмущенная старая дева. — Bestiemmiatore! Maledetta![65] Я лишаю тебя десерта!

И, дабы не быть голословной, она утащила из-под носа Анджело тарелку с полентой, унесла ее на кухню и вытряхнула в помойное ведро. Племянник сначала замер от удивления, потом вскочил и спокойно (что придало еще больше веса его словам) бросил сестре:

— Чокнутая и шлюха — это чересчур для одного дома! Я отступаюсь! Завтра же утром собираю манатки, и выкручивайтесь сами, как хотите! Может, у меня тоже есть право жить по-человечески, а?

Негромкий стук в дверь помешал этой сцене закончиться мелодрамой.

— Кто бы это мог быть? — пролепетала Стелла.

— Как по-твоему, откуда мне знать? — сухо отозвался Анджело. — Если ты не в курсе, могу сообщить, что пока не научился видеть сквозь стены!

Стелла открыла дверь и при виде полицейских мучительно покраснела. Тарчинини решительно вошел в дом, а за ним — смущенный Дзамполь. Анджело встретил гостей недовольной гримасой.

— Решительно, сегодня у меня на редкость невезучий день! Просто невероятно! И надо ж, чтоб все свалилось на голову разом!

Комиссар вежливо кивнул тете Пии, а синьору Дани отвесил весьма церемонный поклон. Однако прежде чем Тарчинини начал заготовленную по дороге речь, «бедная тетя» бросилась к нему и, прижав к тощей груди, возопила:

— Как хорошо, что ты надел белые перчатки, мой мальчик! Это просто замечательно! Падре будет очень доволен тобой! Право, ты заслуживаешь конфеты!

Покопавшись в складках юбки, старуха извлекла нечто липкое, весьма сомнительной чистоты, и насильно засунула в рот несчастного комиссара. Стелла наблюдала за сценой с ужасом, ее брат насмешливо, инспектора же мучили сомнения, ибо он никак не мог решить, стоит ли вмешаться. Ромео бросил на помощника взгляд, явственно сказавший последнему, что он приносит себя на алтарь дружбы во имя будущего семейного благополучия Алессандро. И это тронуло инспектора до глубины души. А тетушка Пия ласково похлопала страдальца по щеке.

— Теперь можешь поиграть, — заявила она и с достоинством удалилась к себе на кухню.

— Мы должны проявлять особое снисхождение к тем, у кого поврежден рассудок, и подчиняться их капризам, если, конечно, это не требует от нас слишком больших жертв, — изрек Ромео с таким пафосом, словно вещал с кафедры собора. Однако к Анджело он обратился уже совсем другим тоном: — Синьор Дани, мы пришли сюда повидать вас.

Парень пожал плечами и с горечью усмехнулся.

— Так я и думал… Вы меня арестуете?

— Вовсе нет! Ни о каком аресте и речи быть не может, мы хотим испросить вашего согласия… Мой помощник инспектор Дзамполь, кстати, весьма достойный полицейский, — вдовец. Не секрет, что его супружеская жизнь сложилась не особенно удачно… Инспектор уже смирился с мыслью об одинокой старости, ибо первый брак нанес ему тяжкую рану, но, к счастью, познакомился с вашей сестрой, синьориной Дани. И вот Алессандро подумал, что они вместе могли бы начать жизнь заново. Поэтому-то, синьор, как будущий крестный их первенца (того, что скоро появится на свет) я имею честь просить вас отдать руку вашей сестры моему другу, инспектору первого класса Алессандро Дзамполю.

Анджело недоверчиво уставился на комиссара:

— А вы, случаем, не издеваетесь надо мной?

— Знай вы получше Ромео Тарчинини, синьор, никогда не позволили бы себе заподозрить, будто он способен шутить на такую серьезную тему, как любовь!

И, не в силах более сдерживать природную восторженность, Ромео дал наконец волю чувствам:

— Ma que! Ну что за манеры, Анджело? Эти двое любят друг друга, так чего вы ждете? Трудно вам, что ли, дать согласие? Поглядите на этого беднягу! Да парень просто гибнет с тоски, так что, глядя на него, сердце разрывается! И с каждым днем несчастный все больше чахнет… Нет-нет, не спорьте, Алессандро! Это чистая правда! Если так пойдет и дальше, с вами просто-напросто станет невозможно общаться! Вас надо срочно женить, коли не хотите в сумасшедший дом! А она? Скажите на милость, что будет с несчастной, когда родится ребенок, а? Предупреждаю вас, Анджело Дани, попробуйте только заартачиться — и я живо упеку вас в тюрьму, уж там-то у вас хватит времени поразмыслить!

Стелла, естественно, рыдала, правда сама не зная почему: то ли от радости, что ее так любят, то ли огорчаясь упрямством брата. Что до Дзамполя, то он еще ни разу не видел и не слышал, чтобы сватовство происходило таким странным образом. Зато минуту назад кипевший от злости Дани при упоминании о тюрьме мигом успокоился.

— Ах, вы все-таки твердо намерены усадить меня за решетку? Похоже, у вас это навязчивая мысль! То вы жаждете отправить меня туда по обвинению в убийстве, то потому что я не тороплюсь принимать в семью полицейского!

Он повернулся к Алессандро:

— И вас не смущает перспектива иметь шурином преступника, а?

Тарчинини поспешил вмешаться:

— Теперь я уже отнюдь не уверен, что вы имеете какое бы то ни было отношение к убийству Нино Регацци…

— Это правда?

— Правда! Даю вам слово! А слово веронца кое-что значит, per bacco! И я не позволю ни одному пьемонтцу в нем усомниться!

Дани больше не колебался. Оглядев всех присутствующих, он подошел к сестре, взял ее за руку и подвел к Дзамполю.