Анастасия Валеева - Дорогая находка

Милославская попыталась вспомнить также, какой вопрос она задавала во время гадания картам. Яна ужаснулась: ведь у нее не вышло спросить ни о чем конкретном. И старушка, и кладоискатель, и кувшин с монетами, «увиденный» ею ранее, смешались тогда в ее мыслях в одну непонятную массу, и карты приняли ее вопрос в сумбурном виде. «Так стоило ли принимать находку на свой счет? – обеспокоенно подумала гадалка. – Может, ответ карт всего-навсего касался дела, о котором так тревожился Руденко?»

Гадалка закурила. Помощь другу – дело, конечно, великое, но ей смертельно не хотелось убедиться в том, что для нее самой время было потеряно напрасно. «Убийство на нашей территории, значит? – мысленно повторила она слова, брошенные не так давно Руденко. – Кладоискатель какой-то… Клуб „Монета“…» Да, Семен Семеныч не на шутку ее удивил. «Кладоискатель небедный был, не простой человечишко, – мысленно повторила Яна, – шеф Семена не зря так о нем печется. Да-а-а, дельце горяченькое. Успехов тебе, Семен Семеныч».

Внезапно зазвонивший телефон заставил гадалку вздрогнуть. Она сняла трубку, но одни лишь короткие частые гудки были ей ответом. Звонок сорвался, и Янина мысль тоже.

– Черт, не люблю, когда мне мешают думать! – сердито пробормотала она, вешая трубку.

На полпути рука гадалки застыла в воздухе. Она вернула ее назад и набрала номер Федотовых, которые наверняка звонили ей в ее отсутствие.

– Да, – услышала она знакомый протяжный Маринин голос.

– Мариночка? Это Яна, – стараясь голосом выражать лишь хорошее настроение, произнесла Милославская.

– Ну как там? Ну что? – посыпались вопросы.

– Знаешь, Марина, мне некогда долго говорить, – солгала гадалка. Тут же она подумала, что поступила нехорошо и, решив сказать что-нибудь более правдоподобное, добавила: – Не могу занимать телефон, жду звонка. Хочу лишь сообщить, что все хорошо. Не переживайте. Скоро загляну.

– М-м-м, – понимающе протянула Федотова.

– Все. Целую, – выпалила Яна и, предупреждая новые вопросы, повесила трубку.

Она должна была дать о себе знать Федотовым, но ей не хотелось сейчас рассказывать обо всем подруге, вдаваясь во все подробности. Не хотелось огорчать ее тем, до чего она дошла в своих соображениях, тем более, что ничего конкретного она и сама еще сказать не могла. Милославская решила, что нужно ждать звонка или приезда Руденко, который во многом, наверное, прояснил бы ситуацию, а потом уже обратиться к Саше и Марине с более подробным отчетом о работе.

Яна закрыла глаза и попыталась привести себя в состояние внутреннего равновесия. Она просила сердце и душу успокоиться, ибо какие-то переживания в этот момент считала напрасной растратой сил. Однако в ее сознание настырно влез вопрос: «Что ты будешь делать, если информация Руденко окажется тебе не в помощь?» Милославская немного подумала над этим и решила: поедет в Багаевку и станет изучать развалины того самого дома по соседству с домом Ермаковой. Это решение ее немного успокоило.

Гадалка сварила себе кофе, уговорила чашечку перед телевизором, который глядела «вполглаза», косясь в ожидании звонка на телефон, бесцельно полистала свежие газеты, извлеченные из почтового ящика и, несмотря на тревогу, чувствуя состояние дремоты, прикрыла глаза.

– Дз-з-зы-ы-ын! – раздалось у нее над ухом.

Яна вскочила и схватила трубку. В висках у нее запульсировало.

– Да! – зажмурясь от головокружения, произнесла она.

– Яна? Руденко, – послышалось в трубке.

– Сема?! Ты? – радостно воскликнула гадалка.

– Не задавай лишних вопросов, – прервал ее Три Семерки тоном, в котором она почувствовала его торжество, – бери руки в ноги и дуй к нам в кабак, – за голосом Семена Семеныча слышались какие-то гвалт и музыка.

– Какой еще кабак, Семен Семеныч? – недоуменно протянула Милославская. – Ты меня с ума свести хочешь?

– Ничего я не хочу, – Руденко рассмеялся. – Мы тут событие кое-какое отмечаем. Приехать не могу. И разговаривать по телефону тоже. Ну, ты меня понимаешь, – шепотом добавил он. В веселости приятеля Яна сразу почувствовало знакомую ей степень опьянения.

– Короче, – вздохнув, прервала она его, – называй адрес.

– Кафе «У Солохи», улица Московская, – радостно сообщил тот. – Записала?

– Запомнила, – снова вздохнув, протянула гадалка.

– Ну все, жду, – подытожил Семен Семеныч.

– Надеюсь, дождешься? – произнесла Яна, с нравоучением нажимая на последнее слово.

– А? – не понял сначала Руденко, но до него быстро дошел смысл подругиного намека. – Да не-е, Яна, ты чего?! У нас все культурно тут. О чем ты? Брось. Давай, жду.

Милославская прекрасно себе представляла, какие сейчас у Руденко глаза, какой степени красноты лицо и как смешно топорщатся его усы, когда он принимается что-то доказывать. Вешая рубку, она покачала головой и вслух проговорила:

– На самом деле, надо брать ноги в руки, пока он в состоянии рассказать мне обо всем, соблюдая логику.

Яна встряхнула головой, пытаясь избавиться от завладевшей ею слабости, и направилась в ванную. Окатила лицо холодной водой – в голове посвежело. Припудрилась немного, провела помадой по губам, волосы собрала в хвост, чуточку смочила виски духами и сказала, удовлетворенно глядясь в зеркало:

– Почти готова.

Гадалка открыла шифоньер и задумчиво пробормотала:

– Что бы одеть эдакое? Чтобы поудобнее и побыстрее… Туда надо бы что-нибудь в малороссийском стиле! Тоже мне, название придумали: «У Солохи». Хотя оригинально. И городок наш ничем Диканьки не лучше…

Не обнаружив в своем гардеробе ничего такого «малороссийского», Яна достала подряд три наряда, поморщившись, бросила их на кровать и вытащила в итоге вешалку с длинным сарафаном в стиле сафари.

– Буду африканской Солохою, – недовольно пробормотала она, облачаясь в сарафан, который, между прочим, был ей, смуглой и темноволосой, очень к лицу.

Вставив в уши крупные серебряные кольца и надев такой же широкий браслет на руку, она сунула ноги в белые сандалии, перекинула сумочку через плечо и, коротко попрощавшись с Джеммой, вышла на улицу.

Такси было поймано ею почти сразу же, и вскоре она уже мчалась, полная ожиданий и предчувствий, в названное Руденко кафе.

Вход в него, как оказалось, находился с торца здания, само же кафе располагалось в помещении полуподвала. Яркая вывеска, сверкающая неоновыми огнями, привлекала к нему посетителей.

Приподняв полы своего длинного сарафана, Милославская стала спускаться вниз по крутым мраморным ступенькам. Она в задумчивости немного задержалась перед массивной деревянной дверью и, дав себе настрой на позитивное общение, вошла внутрь.

В кафе было полно народа. В зале стоял чад от сигаретного дыма. Громко играла музыка. Подвыпившие посетители разговаривали громко, пытаясь ее перекричать. Посередине зала, сдвинув в одно целое сразу четыре стола, сидела большая компания, центром которой являлся активно разглагольствующий и размахивающий во все стороны руками Семен Семеныч.

Яна направилась к нему, с трудом протискиваясь между столиками. Внимание чисто мужских компаний сразу обращалось на эту миловидную стройную женщину.

– Девушка, вы не к нам? – бросали ей вслед, но Милославская не удостоила ответом ни один такой вопрос.

Подойдя к Руденко сзади, она положила руку ему на плечо и легонько потрясла его. Руденко, раскрасневшийся, обернулся.

– Яна! Наконец-то! – радостно воскликнул он. – А ну-ка, ребята, – Три Семерки поднялся и принялся раздвигать стулья, освобождая место для гадалки.

– Да нет, Семен Семеныч, – сказала она, – давай лучше выйдем.

– Нет! Нет! Не-ет! – послышалось со всех сторон. – Мы вас не отпу-устим!

Милославская взглядом окинула компанию. Тут были и те, кого она давно знала, и незнакомые лица. Но все они смотрели на нее с одинаковым выражением, как бы говоря: «Какая красотка! Имеют же люди! Вот и бы мне!» Все они были пьяны, поэтому Яна простила им их пошлые мысли. Гадалка представляла, как они отреагируют, если она попытается уйти и утащить Руденко, поэтому предпочла сдаться и сесть, оказавшись между Семеном Семенычем и Строгановым.

Строганов, подняв вверх руку, прищелкнул пальцами.

– Официант! – крикнул он. – Бутылку шампанского для дамы! И… и ананасы!

Сидящие вокруг дружно заплодировали.

– Какая экзотика, – тихо сказала Яна, чувствуя себя в этом пьяном кругу белой вороной.

Из соображений вежливости она поблагодарила Строганова взглядом и улыбкой и предложила тост за успех, о котором ей никто еще не рассказал, но который был написан на окружающих ее лицах.

Шампанское, налитое официантом, красиво задымилось в высоком хрустальном бокале. Яна пригубила немного, мужчины закричали: «Браво!» и щедро, до краев – эх, видели бы их жены! – наполнили свои рюмки, залпом опрокинули их и, морщась, потянулись за закуской.