Валерия Леман - Смертный грех Семирамиды

…Прозрачная сверкающая дверь распахнулась, и перед нами предстал молодой светловолосый парень в светлых бриджах и футболке, с рюкзачком на плече. Он внимательно осмотрел нас светлыми глазами в рыжеватых ресницах.

– Извините, это салон «Сады Семирамиды»?

Елена милостиво улыбнулась:

– Вы совершенно правы, молодой человек: это салон косметической фирмы «Сады Семирамиды». Но в настоящее время салон закрыт. Его торжественное открытие состоится…

Парень нетерпеливо тряхнул головой.

– Я знаю, – без излишних церемоний перебил он Елену. – Про открытие салона я услышал еще в Штатах по радио неделю назад. А правда, что в открытии примет участие сама Дина Орсуан?

– Совершенно точно. – Елена терпеть не могла, когда ее столь дерзко прерывали на полуслове, а потому теперь в ее улыбке появилась ледяная нотка. – Приходите на открытие, и, возможно, вам повезет: Дина Орсуан собственноручно презентует вам свой автограф.

Дерзкий американец ничего не ответил. Он лишь молча кивнул, резко развернулся и почти выбежал вон, так что колокольчик захлопнувшейся за ним двери звякнул с ноткой отчаянья…

И как только тот эпизод мог вылететь из моей головы! Ведь совершенно очевидно: если парень перелетел через океан, чтобы увидеть Дину Орсуан, он должен был ее увидеть! И наверняка увидел. Вот только я оказался не в курсе. Быть может, тем и объяснялись столь частые таблички «Не беспокоить» на двери номера Дины?..

Я перевел дух. Елена, Димостасис, Серж. Теперь прибавился четвертый обвиняемый – моя прекрасная Дина.

Перед нами дышал, подмигивал огнями великий город. Томми любовался им, улыбаясь своим мыслям.

– Да, время покажет, все благоразумно расставит по своим местам, – негромко произнес он, поворачиваясь ко мне. – Вы знаете, когда я только начал работу над сценарием «Олимпийских страстей», много времени у меня ушло на тщательное изучение легенд и историй, связанных с Афиной. Я рассматривал иллюстрации и фотографии ее монументов, портретов во всех музеях мира, я почти что сроднился с ней. Это удивительная богиня, сочетающая в себе, казалось бы, несовместимое. Афина – покровительница справедливой войны и мирного женского рукоделия, богиня-девственница и в то же время богиня – покровительница домашнего очага. Именно она, богиня в военном шлеме и с мечом в руках, подарила Афинам оливу – символ мира и изобилия. Удивительная!

Он перевел дыхание.

– Именно потому я не хочу вмешиваться в это дело. Игра «под Афину» была по-человечески ничтожной, и я буквально кожей чувствую: Афина гневается, Афина поднимает меч! Она сама все расставит по своим местам. Поверьте мне: однажды произойдет нечто, что совершенно ясно и четко ответит на вопрос, кто исполнил главные роли в страшной трагедии, и прав ли я в своих подозрениях.

Ощущая невыносимую горечь, я попытался усмехнуться:

– Вы хотите сказать, что не собираетесь вмешиваться в официальное следствие? Предпочитаете молчать?

Он кивнул:

– Совершенно точно. Не суди да не судим будешь. Повторюсь: время и боги сами расставят все по местам. А я, наверное, завтра все-таки вернусь в Париж, как бы мне ни хотелось остаться в Афинах. Сроки поджимают – необходимо срочно искать замену Жанне.

– Дина?

В моем голосе прозвучала вопросительная интонация, но в ответ Томми неожиданно сурово нахмурился и покачал головой.

– Нет! Я твердо сказал ей, что свою роль у меня она уже сыграла. Новая роль – для кого-то совершенно другого. Возможно, именно это и будет моим личным наказанием за ее преступление.

Бесконечная карусель понемногу сбавляла скорость. Мы с Томми все так же неторопливо, в абсолютном молчании вернулись в город, в наш отель, с печальной улыбкой расставшись на этаже.

– Спокойной ночи, Ален. – Славный толстяк крепко пожал мне руку на прощание. – Спите спокойно! Боги, они не спят, они непременно все расставят по своим местам, не беспокойтесь.

Едва я вошел в свой номер, как рухнул на кровать совершенно без сил, мгновенно уснув. Сумасшедшая карусель остановилась.

Обвиняется Дина Орсуан

После всех страстей и открытий карусельной ночи неудивительно, что я проспал до самого обеда. Собственно говоря, сказать, что я спал, – значит, ничего не сказать – я не спал, меня просто выключили ровно на двенадцать часов, нажав на кнопку «Пуск» в час с копейками следующего дня.

Для Греции то был час сиесты, а потому, когда я поднялся и, зевая, прогулялся к окну, я увидел тихие, наполненные солнцем улицы с минимумом людей – преимущественно неутомимых туристов. Я бросил взгляд на часы, еще раз сладко зевнул и, ощутив вдруг нещадный голод, решил немедленно отправиться в город, чтобы заправиться по полной программе.

Солнце переполняло город до краев и выше, птицы щебетали, автомобили и общественный транспорт радостно гудели, а я сидел за столиком таверны – той самой, где однажды мы завтракали с Диной и, вспоминая ночной разговор с Дорсэ, мрачно смотрел по сторонам.

Ничего удивительного. Вчера, на ночь глядя, я выслушал версию гениального режиссера, который мягко и ясно разложил мне все действие трагедии согласно древним мифам, назвав главной виновной Афину, она же – Дина Орсуан.

Отключившись на часы сна, теперь я вновь вернулся в повседневную реальность, и первым делом ко мне пришло осознание всего, что происходило у меня под носом и что до сих пор я в упор не замечал. Вспоминая отдельные эпизоды последних дней, я вдруг ясно увидел их истинный смысл, и, признаюсь честно и откровенно, это не слишком меня порадовало.

Дина действительно отличная актриса, и все это время она бессовестно меня обманывала. Ведь, как сказал Томми Дорсэ, Жанна прилетела в Афины, чтобы лично сообщить сопернице о своей победе: роль в новом фильме, о которой Дина столь яростно мечтала, досталась ей. По всей вероятности, все произошло в день прилета, сразу после того, как я привез всю компанию из аэропорта в отель.

Дело шло к ночи, и Дина, выслушав новость, повесила табличку «Не беспокоить» на дверь, а сама поспешила явиться к Томми, чтобы убедиться, что Жанна не соврала. Томми подтвердил ей свое решение. Я вполне мог себе представить, каким это было потрясением для моей подруги! Ведь она полагала, что роль в новом шедевре Томми уже стопроцентно ее.

«Ты не представляешь, как бы я хотела заполучить эту роль! Ты только представь себе, что будут говорить, если я снимусь во втором фильме великого Дорсэ! Разумеется, меня тут же начнут приглашать и все остальные, наперебой. Боже, вот тогда мне придется перечитывать целые тонны толстенных сценариев, чтобы выбирать самый лучший!»

И вот ей сообщили об убийственном решении. Возможно, именно в тот вечер она и повстречала своего поклонника-янки и под прикрытием все той же таблички «Не беспокоить» в первый раз меня обманула – ведь она так и не поплакалась мне о своей беде, а на следующий день усиленно делала вид, что приезд Томми и рыжей Жанны для нее сюрприз.

Отныне она усиленно избегала меня по вечерам.

«…Прости меня, простую женщину: если честно, для меня лучший способ отвлечься от лишних волнений – это банальный шопинг. Причем по возможности в гордом одиночестве…»

Между тем в каждом ее высказывании о Жанне отныне для меня звучала едва ли не откровенная ненависть.

«Ты и сам, возможно, знаешь, что в мире полно глупеньких красавиц, которые очень даже успешно снимаются в кино. Но наша Жанна – совершенно особый случай. Дело в том, что в ней нет ни грамма элементарной доброты, миролюбия. Она чертовски агрессивна! Такое впечатление, что девчонка родилась где-нибудь среди военных, и с первых шагов ее учили атаковать. Ну а когда у женщины нет доброты, у нее нет и обаяния. Наверное, поэтому ни один режиссер, даже переспав с Жанной, не рискнул предложить ей самую крошечную роль в своем фильме».

«…А я повторяю: наша Жанна – красивая дура».

Итак, все происходило с потрясающей скоростью: явление Жанны из Парижа, ужасная новость и ее подтверждение из уст Дорсэ, отчаяние и тут же – появление Персея из далекой Америки, явившегося засвидетельствовать свою страсть к великой богине. И вот в какой-то момент Дина начала по новой играть роль Афины – богини, имеющей полное право жестоко мстить дерзкой горгоне.

«…Боги бессмертны! Это – истина, аксиома, не нуждающаяся в доказательстве. И древние боги Эллады не могут умереть, хотя и прежней мощи, как в годы могущества на Олимпе, в них, увы, не осталось… Именно потому они, вновь и вновь играя на подмостках жизни древние и вечные пьесы своих легенд, вселяются в людей. К примеру, великая Афина Паллада вселилась в тебя, дорогая… Ты это ощутила?