Галина Романова - Дожить до утра

Конечно, кандидатура не совсем подходящая, но… Главное, чтобы человек был хороший. Только что-то там она сказала об убийстве? Милочка напрягла память, что было очень сложно, поскольку в голове сразу зашумело от всевозможных видений. Воображение наперегонки подсовывало ей одну картинку за другой, мешая сосредоточиться на главном: жениха-то, того самого, которого она уже мысленно обрядила в смокинг, как раз и не было в наличии.

— Максик! — жалобно пискнула Милочка. — Мы должны его спасти!

— Спасти… — ворчливо проскрипел он. — И кто это «мы»? Собирай вещи быстро! Поедешь к моей тетке. Поездом… Билет я уже купил…

— Значит, ты уже все решил?! — воскликнула Милочка. Правда, по ее тону нельзя было понять, радует ее сей факт или огорчает. Но она не стала долго держать их в неведении и, облегченно рассмеявшись, кинулась мужу на шею. — Я знала, что ты не подлец! Я знала, что ты очень хороший! Максик мой, я так люблю тебя! Но подожди! Ох, господи! Какая же я дура! Ты ведь будешь рисковать?! Это ведь очень опасно?! Ты сам сказал, что Виктор страшный человек!!!

Боясь, как бы Милочка не разошлась окончательно и не утопила их в слезах, первые признаки которых уже начали поблескивать на ее ресницах, Ксюша прокашлялась и твердо сказала:

— Милка, хорош тут сентиментальную дребедень разводить! Нужно человека спасать. Каждая минута дорога.

— Сашка сказал, что до утра Виктор там не покажется, — перебил ее Макс.

— Так, до утра осталось четыре часа. Давайте-ка вместе посидим и подумаем. Кстати! — Ксюша, чуть прищурив глаза, пристально уставилась на Макса. — Ты с нами или против нас? Значит ли твое сегодняшнее поведение освобождение от лакейства? Или это еще что-то?

— Что, например? — хмуро хмыкнул он, не отводя взгляда.

— Ну… Может, тоже думаешь, что деньги у меня… — пожала она плечами.

— Ага, как же! Видел я тебя, пока не подобрал и на хату не пристроил! Богаче тебя в городе не было! Тьфу ты, черт! Ты прости меня, Ксюха! Все делал, как он велел. Все до вздоха. Все визиты, все звонки. Противно было, а делал!

— Потому и ненавидел меня люто, да? Я была как безобразный гнойник на твоем девственном теле? Так, что ли? — Ксения нервно прошлась по гостиной.

— Ну… вроде того. Ты была назойливым напоминанием о том, в каком холуйском положении я нахожусь. А надо хорошо меня знать, чтобы понять, как это было мне непросто.

— Представляю… — эхом откликнулась Милочка, снуя по квартире и укладывая вещи в раскрытый чемодан. — И все из-за меня…

Чтобы окончательно не погрязнуть в разборе их внутрисемейных проблем, Ксюша принялась расспрашивать Макса о его недавней вылазке. Ее интересовало буквально все: какой район, что из себя представляли постройки, как выглядели насаждения.

— Это-то тебе зачем? — изумился он, вытаращив на нее глаза.

— Надо! Я была там однажды. Как раз в момент переустройства. Может, и удастся вспомнить что-нибудь! В кустах, говоришь, стоял?

Она снова и снова анализировала странноватое поведение Александра и все больше убеждала себя, что искать нужно в том самом месте.

— Ну что, едем?! — поднялась она нетерпеливо, после того как они минуты на три уселись помолчать на дорожку. — И поможет нам бог!..

Милочка долго и безутешно плакала, стоя на подножке вагона. Беспрестанно осеняла их крестным знамением. Пыталась что-то сказать, но слова срывались с губ жалобными всхлипываниями и неразборчивыми причитаниями.

— Любимая, перестань! Я прошу тебя! — еле сдерживался, чтобы не присоединиться к ней, Макс, к тому времени заметно протрезвевший и сумевший обрести вид взявшего себя в руки мужчины. — Все будет хорошо!

— Ты обещаешь мне, Максик?! — пискнула Милочка, вцепившись в лацкан его пиджака. — Обещай мне, что выживешь! Обещай, слышишь?! Я не смогу без тебя! Не смогу!!!

Ну кому под силу вытерпеть такое?! Макс тоже был не железный. Он уткнулся жене в шею, и плечи его завздрагивали.

— Слушайте, вы!!! — зашипела на них Ксюша, не выдержав этой душераздирающей картины. — Вы чего друг друга оплакиваете, а?! Как пел наш прославленный герой эстрады: «Все еще живы! Все!» Но может случиться так, что, пока вы тут друг друга соплями обмазываете, кто-то погибнет…

Хотелось ей того или нет, но на последних словах голос ей изменил, и она едва не пополнила число плакальщиков. Образ истерзанного, окровавленного и измученного пытками Николаева все время мелькал в ее воображении, заставляя скрипеть зубами от невозможности ускорить ход событий.

Но наконец требовательно взвизгнул где-то впереди сигнал тепловоза. Вагоны нервно дернулись, заставив безутешных супругов оторваться друг от друга, и состав медленно пополз с перрона.

— Я приеду за тобой! — крикнул Макс, махнув рукой Милочке, старательно прижимающей носовой платок к глазам. — Береги себя!..

— Ничего с ней не случится, — ободряюще похлопала его по спине Ксения. — Не переживай. Тебе ли не знать, что наша Милочка сумеет выкрутиться из любой ситуации. При этом с самым очаровательно-невинным видом наивного неведения. Успокойся.

— Это точно. — Макс, пряча глаза, повернулся к ней и усмехнулся. — Если бы ты знала, при каких обстоятельствах мы с ней познакомились. Как я ее однажды ремнем драл. И как потом под дулом ее пистолета стоял.

— Ничего себе! Романтическое у вас было начало, я чувствую, — присвистнула Ксения, хватая его за рукав и требовательно уводя с перрона. — Дорога неблизкая. Сейчас и расскажешь, коль мы с тобой решили перейти в новую фазу отношений. А Витьку… Витьку бояться нечего. Псих он. Потому и действия его не поддаются никакой логике и объяснению. Окружил себя ореолом тайны! Со мной в непонятные игры играет! Одно слово — псих! Я с ним немного пожила, пообщалась и со всей ответственностью могу заявить — не так страшен черт, как он сам себя малюет. Не дрейфь, Макс, мы его одолеем…

Большую часть пути Ксения внимала рассказу Максима об их романе с Милочкой. Она и смеялась, и испуганно замирала в особенно волнующих местах, но все больше восхищалась Милкиным безрассудством.

Это надо ж было ей, нежной, умненькой, рассудительной, стать в одночасье такой сумасбродкой, чтобы связаться с бандитом. И мало того, настолько потерять от него голову, чтобы решиться на замужество.

Дела! Ксюша взволнованно заворочалась на своем кресле. Ладно она, тут уж простителен любой вариант. Жизнь ее так побросала, что она перестала и вовсе обращать внимание на то, кто ее возлюбленный — бандит или милиционер, был бы мужиком. Но Милочка!..

Вспомнив ее манеры, ее воспитание, многочасовые лекции ей и Лерке, их третьей подруге, о том, кого и как надо любить, Ксюша только головой покачала.

Воистину примерами ничего нельзя доказать, как ничего нельзя и опровергнуть. Учила, учила, а сама…

— Если бы ты знал ее раньше… — наконец выдала она вслух. — Да… Она очень любит тебя. Теперь и я это вижу… Так, тут, кажется, сворачиваем?

В том месте, куда она указывала рукой, дорога делала резкий поворот влево и терялась в жухлой траве, лишь слабо примятой редкими ездоками. Макс сразу занервничал. Ксюше словно передалось его волнение, и она замолчала, пристально глядя вперед.

Поупражнявшись с ближним и дальним светом, Макс остановил свой выбор на первом. Сколь ни силен был свет противотуманок, но и он вяз в густой кроне хвойных деревьев, предостерегающе шелестевших по крыше машины.

— Жутко здесь… — отчего-то шепотом пробормотала Ксюша. — Как же этот придурок без света ехал? И зачем?

— Да, думаю, чтобы на нервах мне поиграть. Мне в тот момент так гадостно на душе было, впору петлю на шею накидывай. Это надо додуматься — мента завалить! Пусть и не сразу, но ясно же как божий день, что в живых его никто оставлять не собирается. Кстати, а почему ты настояла ехать именно на его тачке? Моя же перед домом стояла.

— Твоя всем глаза намозолила. Кто знает, кому Витенька дал указание… Может, постовой получил его, что пристальным взглядом провожал каждую машину, проезжавшую через пост. А может, тот пацан, что приставал к тебе на заправке?..

Всего лишь на мгновение отвлекся Макс и, заинтересовавшись ее словами, обернулся к ней лицом, и тут же по ушам ему ударил ее оглушительный визг.

Инстинктивно ударив по тормозам, он донельзя выкрутил руль влево. Спроси его в тот момент — зачем он это сделал, наверняка не знал бы, что ответить. Скрежет, какой-то треск, скрип. Жуткая какофония шаркающих звуков поглотила их, отгородив от внешнего мира. Машину пару раз куда-то подбросило — очевидно, за порослью молодых тонюсеньких березок был ров, — перевернуло, и она со страшной силой ухнула куда-то вниз.

Вся эта страшная прелюдия заняла до обидного мало времени. Он даже не успел прокрутить в мыслях всю прожитую жизнь. Единственное, что отчетливо зафиксировала память, это освещенный светом фар силуэт стоящего посреди дороги человека с автоматом, направленным на их машину…