Эллестон Тревор - Полет Феникса

- Лью, - Таунс не спал, хотя ночью работал больше других. - Я вот о чем думаю. Надо вернуть патроны в обойму.

Моран с подозрением посмотрел в красные глаза на старческом лице. Теперь с Таунсом было все в порядке.

- Надо, - кивнул он.

- Вы можете забыть, куда их сунули. Или там для них слишком жарко. Где бы они ни были, для них не место. Они должны лежать в обойме. Завтра они понадобятся. - Он отвернулся.

В глазах его не было ничего подозрительного, хотя они и покраснели от начинавшейся пустынной слепоты. Голос тоже был нормальным; нечеткость произношения объяснялась только жаждой. Опять он был собран, стал прежним Фрэнком Таунсом. В этом был смысл: нужно протянуть еще шесть часов на жаре, затем выдержать долгую ночь, да еще работать - и все это на нескольких глотках воды, которую, может, лучше и не пить, потому что она способна свести с ума. К утру они забудут о многом даже очень важном. К тому времени самолет, возможно, будет готов к полету, но без пиропатронов мотор не запустить. В этом был смысл, но... не потому завел об этом речь Таунс. Трудно, почти невозможно представить себе, чтобы он заговорил в таком духе: "Послушай, я признаю, что главный - Стрингер. Но я пилот, и завтра все будет зависеть от меня, от того, как я себя чувствую. Могу ли я уважать сам себя, если от меня прячут эти штуки, как спички от ребенка? Дай мне возможность снова поверить в себя".

В этом был смысл. Летчик должен знать, что ему доверяют. Риска теперь нет.

- Сказать по правде, Фрэнк, я даже забыл, что мы вытащили патроны. Возьми их в ящике для почты. - Таунс поднялся и пошел в салон, несмотря на предостережение Морана:

- Дождись, пока станет прохладнее. Сейчас там ад.

- Я должен сделать это сейчас. Спасибо тебе.

Он тотчас пожалел, что не послушался совета, но в душе чувствовал, что прав: надо сделать это сейчас, только тогда он сможет забыть и ужасный вопль, и звон разбитой лампочки, и самое страшное - выстрел Морана.

Патроны лежали там, где и сказал штурман, - все семь патронов для семерых.

Стрингер сидел в салоне, сосредоточившись над бумагами, разложенными на листе металла. Таунс увидел начерченные его рукой самолетные силуэты. Тут же лежали цветные каталоги с выведенным на них большими буквами фирменным названием: "КЕЙКРАФТ". Таунс что-то слышал об этом.

Парень не заметил, как Таунс вошел в самолет. Он не обратил на него внимания и тогда, когда пилот склонился над ним. В этот миг он вдруг почувствовал, что проник в самую суть Стрингера, понял его до конца. Он даже вздрогнул от внезапного озарения: Стрингер мечтатель, как многие ученые. Он способен сосредоточиться на своей навязчивой идее до такой степени, что все остальное перестает для него существовать. Принимаясь за постройку нового самолета из обломков старого, с помощью никуда не годных инструментов, в нестерпимой жаре пустыни, он мог заявить: "Не вижу никаких проблем". Слыша, как корчится от боли Отто Кепель, когда сдвинулся с места фюзеляж самолета, он мог спокойно заметить: "Повреждений нет". Едва не лишившись рассудка от того, что встретилось препятствие на пути к его мечте, он способен был прийти в себя и возобновить работу, заявив при этом: "У меня нет времени, чтобы умирать!"

Для него не существует ни боли, ни жажды, ни жары, ни пустыни, ни самой смерти. Ничто, кроме его мечты, для него не реально. И, видимо, только такой мозг способен построить в этом аду такую машину, как "Феникс", и дать им всем шанс спастись. В студенческих очках и с мальчишеской прической, держа в руке карандаш, конструктор был поглощен своими чертежами.

Таунс направился к двери, но вдруг замер, точно пораженный молнией. Он зажмурил глаза. Охваченный паникой, забормотал: "Нет... нет... нет..."

Случилось самое простое. Как обычно бывает? Идешь по улице и невольно останавливаешь взгляд на названии какого-нибудь товара, рекламируемого проезжающим автобусом. Зрительный образ исчезнет, если не возникнет мостик, соединяющий его с твоим сознанием. Отходя от Стрингера, Таунс уносил с собой образ фирмы: "Кейкрафт". Слово на читаемых им каталогах. И было два мостика: чертежи, в которые был погружен Стрингер, и то обстоятельство, что он похож на школьника. Все три картинки слились.

Первый шок и паника прошли, но он стоял потрясенный, осознав вдруг, что те семь патронов, что он держал в руке, были теперь бесполезны.

Не то чтобы в этот момент они лишились шанса - просто его никогда и не было. Это была только мечта.

ГЛАВА 23

Моран сидел, зажмурив глаза, - яркий свет жег даже сквозь солнечные очки. Их тела медленно обезвоживались, и слезные железы были пусты. Больно было даже моргнуть. Он услышал чьи-то шаги, открыл глаза и увидел искаженное отчаянием лицо Таунса.

- Ничего не выйдет, - прошептал Таунс, опускаясь рядом с ним на корточки. Он закрыл лицо руками и продолжал говорить очень тихо, чтобы слышал один Моран: - Ничего не выйдет. - Он не мог молчать, нужно было с кем-то поделиться страшным открытием, чтобы оно не взорвало его изнутри. - Ничего не выйдет.

Пиропатроны лежали у него в кармане, и Моран заметил это.

- Что случилось? - К нему вернулся страх: Стрингер был в салоне, как раз там, откуда только что вышел Таунс, и слова его могли означать только то, что они снова схлестнулись.

- Что стряслось, Фрэнк? - переспросил он настойчиво.

- Полета не будет. - Таунс посмотрел на Морана. В его голосе еще звучало изумление - вот уже три недели все они, сами того не подозревая, живут грезами сумасшедшего мечтателя, - Знаешь, кто такой Стрингер?

В предчувствии чего-то страшного у Морана натянулась кожа на затылке. Итак, опять Стрингер и Таунс. В очередной раз.

- Знаешь, кто он, Лью? Он конструктор. Конструирует самолеты. Модели самолетов. Игрушки.

- Не понимаю. - Волнами поднимался полуденный зной, обжигая, размягчая мозг. - Что там у вас опять стряслось?

Таунс обхватил руками колени, положил на руки голову. Теперь он сожалел, что не сдержался и поделился с Мораном жуткой тайной.

- Фрэнк, вы опять сцепились?

- Нет, нет. Просто тихо поговорили.

И каждое сказанное Стрингером слово звучало вполне нормально, вполне осмысленно. Наихудшее из сумасшествий: внешне похоже на здравомыслие.

Он не помнил, сколько простоял в двери, спиной к Стрингеру. Видимо, достаточно долго, чтобы тот, наконец, заметил его.

- Что у вас, мистер Таунс? - Лишенный красок голос Стрингера не стряхнул с него оцепенения. - Мистер Таунс, что это у вас?

Обернувшись, он увидел, что Стрингер смотрит на его руку.

- Это? - Безумным, неуместным показался ему вопрос парня. Пиропатроны. - Напрягшись, он вспомнил, куда собирался их отнести. - Для стартера.

- Зачем вы их взяли? - Мягкие глаза мерно моргали.

- Забрал для сохранности.

- Тогда положите их на место. Утром они понадобятся. Мы не можем их потерять.

- Не можем, это верно. Я как раз и пошел, чтобы положить на место.

Стрингер кивнул и опять уткнулся в чертежи. Таунс видел только яркие краски каталога и написанное большими буквами слово "КЕЙКРАФТ".

- "Кейкрафт" - это ваша фирма, Стрингер?

Стрингер поднял взгляд, снова опустил его на каталог. Может, сообразил, что их следовало бы убрать подальше?

- Да, это название моей компании.

- Я слышал о ней. Вы делаете модели самолетов, так ведь?

- Да. - В голосе Стрингера не было ни нетерпения, ни беспокойства. Скорее гордость. - Мы делаем лучшие из летательных аппаратов.

- Я не знал, что фирма производит и большие самолеты.

- Самый большой из тех, что мы выпускаем, - "Альбатрос", парасольная модель с охватом крыльев шесть футов, но это не моя конструкция. Это планер, а я работаю над силовыми моделями. - Он раскрыл каталог и протянул Таунсу. - Наибольший из тех, что проектировал я, - "Хок 6" вот этот. В прошлом году модель завоевала кубок Стивенеджа в классе силовых по правилам ФАИ. Радиоуправление тоже моей конструкции.

Каталог поплыл перед глазами Таунса. Все стало нереальным.

- Это очень хорошо. Кубок Стивенеджа. Прелестный самолетик. Но я спросил о больших самолетах. Я не слышал, чтобы ваша фирма выпускала настоящие самолеты, на которых летают люди, ну, такие машины, как "Скайтрак". Как "Феникс".

- Нет, "Кейкрафт" строит только модели самолетов. - Он перелистывал каталог, любуясь моделями, как садовник любуется своими призовыми розами.

- И вы один из их конструкторов?

- Уже два года я - главный конструктор. - Он протягивал Таунсу книгу. - Вот это - "Рейнджер". Модель I имела V-образное пересечение плоскостей, вторая была с высоко расположенными крыльями, а третья наделена всеми факторами устойчивости двух первых, но при этом не теряет скорости при полном безветрии. - Он развернул перед Таунсом страницу.

- И вы никогда не проектировали больших самолетов? Вроде "Скайтрака"?

Стрингер удивился. Речь ведь шла о "Рейнджере".

- Больших? О, нет.

- Только этот, "Феникс"?

- Этот? - Он откинулся в кресле, сложив на груди руки. - Я его не _проектировал_. Вопрос стоял лишь о подгонке деталей, об импровизации. Казалось, он озадачен таким оборотом разговора.