Ганс Шнайдер - Ночь без алиби

- Если можно, дайте мне воды, пожалуйста, - прошу я хриплым голосом.

Вюнше кивает. Я с жадностью осушаю стакан. Дышать стало легче.

- Ваш рассказ не кажется недостоверным, - нарушает наконец молчание Гартвиг, - но многие и очень существенные факты говорят против вас, подтверждая вашу вину. Начнем с последнего: арестованный Мюллер показал следующее… - Гартвиг вынимает из папки лист и читает: «Вайнхольд спросил меня, сможет ли он в случае успешного бегства жить в Западной Германии, - не арестуют ли его там и не выдадут ли обратно. Он рассказал мне, что несколько месяцев назад в драке зарезал человека. Двое свидетелей видели это. Потом Вайнхольд пытался их тоже убить, но ему не удалось».

- Я этого не рассказывал!

- Показание на показание. Далее. Вернера Яшке сегодня освободили из-под ареста.

Меня это не удивило: Яшке отпадает, поскольку виновник - мой отец.

- Правда, в сочельник Яшке заходил на мадеровский двор, - продолжает Гартвиг, - но лишь потому, что он вообразил, будто молодая хозяйка дома чувствует себя одинокой, скучает и ждет не дождется такого горемыку, как он… Скорее всего, delirium tremens, белая горячка. Кроме того, он, по-видимому, страдает какой-то формой шизофрении. Проявления ее, вероятно, заметила Соня Яшке и истолковала их как обычную ревность или вспыльчивость. Врачи определят это. Пока что его поместят в больницу для наблюдения. Вам он, кстати, тоже приписывает связь со своей женой. Психиатр считает это бредом ревности. В состоянии бреда Яшке и запер вас в погребе, не ведая, что с вами будет дальше. Что касается убийства, то Яшке предъявил алиби. Мы тщательно проверили, оно подтвердилось, в тот вечер Яшке не было в деревне. Все подозрения падают на вас, особенно после событий прошлой ночи. Таковы обстоятельства дела.

- У меня есть доказательства, которые опровергают это, - заявил я самоуверенно.

Старший лейтенант Вюнше, сняв очки, сдувает с них невидимые пылинки. Движения у него сегодня какие-то вялые, неуклюжие. Снова надев очки, он задумчиво смотрит на меня. Вчера, когда меня привезли, мне показалось, что в его глазах мелькнули искорки симпатии. Сегодня же он не скрывает неприязни. Это вызывает у меня неуверенность.

- Доказательства, говорите? А вы убеждены, что они опровергающие?

Что за нелепый вопрос? Ведь я их нашел и оставил Уле. В полиции даже выдали квитанцию.

- Не понимаю вашего вопроса, - бормочу я в замешательстве. - Эти бумаги доказывают мою невиновность.

Вюнше качает головой.

- Поймите же наконец: вчера ночью вас арестовали по прямому подозрению в совершенном преступлении. Это значит, что у нас есть все основания считать вас виновным. - Вюнше откинулся на спинку стула и устало провел ладонью по волосам. - Ваш отец и ваш брат той же ночью заявили участковому инспектору, обвинив вас в краже со взломом и в попытке убийства. Поэтому вас арестовали и доставили сюда.

У меня даже перевязанное плечо перестало болеть. Неужели Вюнше дал себя провести на мякине? Как он мог допустить… Да и прокурор ни слова не возразил, только кивает! Значит, и он согласен с мнением Вюнше?

- И обоих освободили? - В полной растерянности я перевожу взгляд на прокурора.

Гартвиг чуть улыбается.

- Они тоже задержаны. Я допросил их, чтобы решить, санкционировать ли арест. Вы облегчили бы мне работу, если бы вчера сразу же обратились к нам. Единственным основанием для их задержания послужило свидетельство Улы Мадер… Как видите, упрямство никогда не ведет к добру. Если бы вы это наконец поняли!

Наступила пауза. Вюнше вопросительно смотрит на Гартвига. Тот кивает.

- Попросите свидетеля Фрица Вайнхольда, - отдает распоряжение Вюнше, не удостоив меня взглядом.

Сидевший у дверей надзиратель вскакивает, повторяет фамилию и вызывает моего брата. Фриц неуверенно входит в комнату. Я смотрю на него с ненавистью. Под правым глазом у него кровоподтек, лоб в двух местах рассечен, правая рука на перевязи. По крайней мере это вызывает у меня удовлетворение. Не мешало бы добавить ему еще, подумал я.

Вюнше и Гартвиг внимательно наблюдают за нами. Интересно, что они в самом деле думают об убийстве Мадера, обо мне, о Фрице и старике? Понимают ли они, как я сожалею о своих ошибках!

Фриц останавливается в нескольких шагах от стола, желая, очевидно, соблюсти дистанцию, но Вюнше разрешает ему подойти ближе.

- Значит, вы вернулись домой с танцев, Вайнхольд, - начинает допрос Вюнше. - Как вы обнаружили своего брата, или, скажем лучше, преступление, которое он совершил?

Фриц, откашлявшись, нерешительно косится на меня. Между нами метра два. Вюнше и прокурор сидят за столом. Мое присутствие, как вижу, Фрицу неприятно. Ему явно не хочется повторять свои показания при мне.

- Можно я отвечу наедине?..

Вюнше, мотнув головой, указывает ему на свободный стул у стены. Фриц неохотно берет его и усаживается возле стола.

- Итак, прошу, - говорит Вюнше.

- Еще с улицы я заметил свет в окне, будто что-то горит, - начинает медленно Фриц. - Сперва я подумал - пожар, потом решил, что залез вор - отец ведь хранит деньги в этой комнате. Поэтому я тихо пробрался в коридор, чтобы накрыть ворюгу. Глянул в замочную скважину, вижу - брат. Стоит у отцовского шкафчика и роется там. Взял шкатулку, открыл ее, вытащил пачку денег. Ну, думаю, решил обокрасть. Можете мне поверить, я чуть не рехнулся от стыда: неужто это мой брат, ведь я всегда за него вступался… хотя и спорил с другими, которые считали, что убил не он. Я-то полагал, что виноват он. - Фриц умолк.

- Дальше! - сказал Вюнше, поглядел на него некоторое время и перевел глаза на меня.

- Ну, а дальше и началось то самое. Вальтер вытащил из кармана конверт, такой большой, желто-коричневый. Положил его в шкатулку, а поверх - пачки с деньгами.

В больном плече у меня что-то задергалось. Я перевожу взгляд с Фрица на Вюнше, потом растерянно смотрю на Гартвига. По спине бегают мурашки, от страшной злости мой череп вот-вот взорвется. Вюнше, угадав, что сейчас может произойти, предостерегающе поднимает руку. Надзиратель становится между мною и Фрицем.

- Продолжайте, продолжайте, - торопит Вюнше «свидетеля».

- Я сразу побежал к отцу. - Фриц заговорил быстрее и чуть запинаясь. - Когда мы вошли в комнату, Вальтер хотел запереть шкатулку. Только теперь я заметил, что на диване лежит топор. Отец спросил у Вальтера, что все это значит. А Вальтер схватил топор и бросился на нас. Когда мы его одолели, он вырвался и прыгнул в закрытое окно.

Под конец голос Фрица выровнялся. Наверно, брат почувствовал себя увереннее от соседства надзирателя. Я хочу выразить свое возмущение, но старший лейтенант взглядом останавливает меня.

- Прежде вы не видели этого письма и фотографии? - спрашивает Гартвиг.

Фриц трясет головой.

- Нет, ни разу, откуда…

- Вот именно, откуда? - хладнокровно повторяет Гартвиг.

- Как вы думаете, зачем ваш брат положил, или, скажем лучше, подложил конверт в шкатулку? - подхватывает Вюнше реплику прокурора.

Сыгранная пара, ничего не скажешь. Так не хочется, чтобы эти люди, которым я симпатизирую и верю, дали сбить себя с толку…

- В каждом поступке есть свой смысл, - добавляет Гартвиг. - Особенно если он связан с таким огромным риском.

- Он хотел погубить отца, свалить на него всю вину, - выпаливает Фриц, не задумываясь.

- Ага! А это вполне возможно. - Вюнше прикидывается наивным, но в его голосе звучит неподдельное любопытство. Ответ Фрица, кажется, его удивил. - Какую же вину он хотел свалить на отца? - спрашивает он спокойно, однако взгляд его пронизывает «свидетеля».

Фриц резко выпрямляется. Нижняя челюсть его вдруг отвисла. Кажется, будто он прилагает неимоверные усилия, чтобы закрыть рот.

- Какую вину вы имели в виду? - повторяет Гартвиг приветливым тоном.

Каждая секунда молчания давит непосильным грузом Фриц беспомощно озирается и встречает мой враждебный взгляд.

- Ну, я сказал так, вообще, - в замешательстве бормочет он. - Зачем же ему тогда делать такие вещи?

- Да, зачем? - повторяет Вюнше, как бы размышляя. - И все же какую вину вы имели в виду? Вину в каком конкретном преступлении?

- Вину… дело могло касаться… касаться только убийства, - пролепетал Фриц.

- Убийства? - Вюнше, кажется, перестал соображать. Он с удивлением смотрит на Фрица и качает головой. - Ну какое отношение имеет конверт к убийству, не понимаю.

Фриц, выпучив глаза, оглядывает комнату и глотает комок, подступивший к горлу.

- Я так предполагал, - отвечает он упавшим голосом.

- Ага. - Вюнше записывает ответ брата и тут же дает ему подписать протокол допроса.

Продолжение очной ставки успеха не приносит. Каждый остается при своих показаниях. Вюнше и Гартвиг расспрашивают Фрица о каких-то бессмысленных деталях: где я стоял, когда он вошел в комнату; где лежал топор; что делал отец; как мне удалось снова завладеть конвертом, раз они оба напали на меня… Я перестал слушать и раздумывал о главном. Наконец Фрица выпроводили. Я не сомневался, что они упустили нить и распутать клубок им будет нелегко.