Чингиз Абдуллаев - Распад. Обреченная весна

Они не захотели его слушать. Ненависть была слишком сильной. И тогда он снова выстрелил в воздух, громко крича:

– Клянусь Богом, я убью себя, если вы сейчас не разойдетесь, и пусть моя кровь будет наказанием за ваше упрямство! – И приложил пистолет к голове.

Молодые оболтусы остановились. Они знали, что он не будет блефовать. Слышали о нем еще в детстве, когда он, один и безоружный, задержал сразу двух вооруженных бандитов. В его личной смелости и готовности пожертвовать собой никто не сомневался. И тогда, бормоча какие-то ругательства, они, наконец, разошлись. Он вернулся домой, уставший и разбитый. Увидел внука, стоявшего на пороге. Убрал свой именной пистолет в ящик стола.

– Ты их разогнал? – ровным голосом спросил Константин.

– Они разошлись, – тяжело подтвердил дед, опускаясь на диван. – Кажется, мне удалось их остановить.

– Только на один день, – горько возразил внук. – Они все равно будут убивать друг друга, и ты не сможешь им помешать.

Солнин понимал, что внук прав. Но ему так не хотелось признавать его правоту.

– Может, они одумаются, – прошептал он, – может быть, хоть кто-нибудь из них.

– Не одумаются, – проговорил Константин, – и ты знаешь, что они все равно найдут место, где будут убивать друг друга. И никто их больше не остановит.

Дед молчал.

– Что мне делать, дада, – неожиданно спросил внук, – когда они снова начнут убивать друг друга? Куда мне идти? К грузинам, ведь мой отец грузин, и я ношу его фамилию? Или к осетинам, чтобы драться за тебя и мою мать? Как мне разделиться, скажи, дада?

Солнин закрыл глаза и молчал. Иногда лучше молчать, любой ответ будет неправильным. Позже он поймет, что и молчание было трагической ошибкой. Внук повернулся и ушел, не сказав больше ни слова. А потом начались настоящие военные действия, когда грузины и осетины, уже не раздумывая, убивали друг друга.

Его внук застрелился из того самого пистолета, из которого хотел убить себя сам Солнин. Константин оставил записку, попросив прощения у деда. Разорваться на две половинки он не мог и не хотел. Поэтому решил выбрать именно такой путь. Эта реальная история произошла в Цхинвали в 91-м году. Только фамилия у Солнина была немного другая. Но разве дело в фамилии?

По всем зарубежным каналам передавали сообщения о состоявшихся референдумах в прибалтийских республиках. Пока он ехал на работу, об этом дважды сообщил и «Маяк». Когда во второй раз передали эти сообщения, он не выдержал и, подняв трубку, позвонил Кравченко.

– Леонид Петрович, что происходит? Вашим журналистам больше не о чем говорить, только как об этом незаконном референдуме в Прибалтике? – раздраженно спросил Горбачев. – У нас столько проблем, впереди общесоюзный референдум, а твои журналисты каждые пять минут напоминают про Прибалтику. Может, это латышское радио или все-таки всесоюзное?

– Я понимаю, Михаил Сергеевич. Просто считается, что эти референдумы отражают...

– Они ничего не отражают. Это незаконные референдумы, которые проведены в пику нашему общесоюзному, – напомнил Горбачев. – Или это я вам должен говорить?

Сидевший впереди начальник охраны Медведев покачал головой. Этим жестом он хотел выразить свое личное отношение к подобному беспределу на телевидении и радио. Горбачев бросил трубку. Войдя в кабинет, он сразу позвонил Крючкову по прямому телефону. Тот не отвечал. Президент нахмурился. Такого не может быть. Куда мог деться председатель КГБ СССР? Или у него нет помощника?

Через секунду раздался звонок. Это был Крючков.

– Извините, Михаил Сергеевич, я как раз входил в кабинет, когда вы позвонили, и не успел дойти до аппарата.

– А где ты был?

– Утром ездил на наш объект, – ответил Крючков.

«Этот никогда не скажет, – подумал Горбачев, – старая чекистская школа. Сколько он там сидит? С 67-го года, как раз тогда туда перешел из ЦК КПСС Юрий Андропов и взял с собой Крючкова. Значит, двадцать четыре года. Почти четверть века. Любой нормальный человек может немного сойти с ума от такого обилия разной информации».

– У вас есть данные по референдумам прибалтийских республик? – поинтересовался Горбачев.

– Конечно. Пока официальные данные окончательно не объявлены, но есть предварительные. Как я вам и докладывал, самый низкий процент проголосовавших в Латвии. Там за полную самостоятельность высказалось только чуть больше 73 %. Почти четверть населения из принявших участие в референдуме сказали «нет» независимости.

– Сколько людей пришли голосовать в Латвии?

– Около 90 процентов, – хладнокровно сообщил Крючков. – Если точнее, то 87,6. Но пока это предварительные данные. По Литве «за» проголосовало больше 80 %, по Эстонии – около 80.

– И где были коммунисты этих республик? – в сердцах спросил Горбачев. – Хотя сейчас уже поздно спрашивать. Я недавно встречался и с Горбуновым, и с Рюйтелем. Нормальные, интеллигентные люди. А как только доходит до выхода из СССР, они не хотят даже слышать об изменении своих позиций.

– Сейчас общественное мнение прибалтийских республик резко поляризовалось, – доложил Крючков.

– Это я знаю и без ваших докладов. Ты мне скажи лучше другое. Если мы проведем рефендум, то сколько процентов наберем? Твои мастера ведь умеют угадывать?

– У нас есть статистические данные, которые мы все время проверяем, – сообщил Крючков. – В референдуме могут принять участие почти 190 миллионов человек, имеющих право голоса.

– И все придут голосовать? – недоверчиво спросил Горбачев.

– Не все. Три прибалтийские республики откажутся, хотя находящиеся там военнослужащие и русскоязычное население могут принять участие в референдуме.

– Кто еще?

– Армения и Молдавия отказались, но в последней многие пойдут на референдум. И еще Грузия. Хотя там тоже не все ясно. Аджария, Абхазия и Южная Осетия наверняка примут участие в голосовании.

– Остальные?

– Все будут участвовать. Средняя Азия в полном составе, Украина, Белоруссия, Азербайджан. И конечно, Россия.

– Как думаешь, они ничего не выкинут до референдума?

– Пока нет. Ельцин хочет выступить по центральному телевидению и просит дать ему время в прямом эфире. А Кравченко пока сопротивляется, ждет вашего разрешения.

– Это тебе Кравченко рассказал или Ельцин? – усмехнулся Горбачев. – Неужели ты всех слушаешь?

– Михаил Сергеевич, партия доверила мне этот участок работы, и я всегда старался оправдать это высокое доверие, – штампованной фразой ответил Крючков.

– Понятно, понятно. А если он опять что-нибудь выкинет?

– Ему важно получить согласие народа на введение в России поста президента, – напомнил Крючков, – но он может выкинуть все, что угодно. Я бы не разрешал ему выходить в прямой эфир. Пусть на всякий случай запишут его обращение.

– Посмотрим, – недовольно сказал Горбачев. Не хватает еще, чтобы председатель КГБ давал ему советы. – Значит, сколько человек может принять участие в рефендуме?

– Около ста пятидесяти миллионов человек. Не меньше.

– Хорошо. – Эта солидная цифра понравилась президенту. – А сколько из них проголосуют за сохранение Союза?

– Не меньше трех четвертей, – сразу ответил Крючков, – это мы можем гарантировать. Данные не меняются уже несколько недель.

– Три четверти из ста пятидесяти миллионов, – повторил Горбачев. – Посмотрим. Заодно проверим, как работают ваши сотрудники и можно ли вообще им доверять такие опросы. Он положил трубку.

Сто пятьдесят миллионов – совсем не плохо. Но сразу шесть республик из пятнадцати не будут принимать участие в референдуме. Это много, очень много. Нужно собрать секретарей ЦК и отправить их во все республики, чтобы поговорили с людьми, узнали их настроение, повлияли на ситуацию. В конце концов, и местные коммунисты должны сказать свое веское слово. Ему самому тоже нужно показательно куда-нибудь поехать. Выступить, обратиться непосредственно к народу. В Прибалтику он больше не поедет. Он помнил, как в прошлом году пытался уговорить литовцев хотя бы прислушаться к его доводам. Бразаускас ходил за ним мрачный и молчаливый, но было очевидно, что он поддерживает мнение большинства. Тогда ему так и не удалось убедить людей. Может, и сейчас не стоит никуда ездить? Начнутся провокационные вопросы, не дадут говорить... Нужно, конечно, тщательно подготовить его визит. Поехать по России? Нет, это неправильно. Все решат, что он задумал посоперничать с Ельциным. Не нужно этого делать, пусть говорит все, что хочет. Ему нравится быть президентом, все остальные уже стали. В республиках Средней Азии, в Азербайдждане, сейчас готовятся Грузия и Молдавия. Поразительно, как быстро им понравились эти должности – президент, премьер, спикер.

Тогда лучше в Казахстан. Назарбаев – один из немногих, кто нормально держится. Не дергается, всегда надежно поддерживает Центр, стоит на крепких центристских позициях. Да, в Казахстан можно поехать. Куда еще? Украина отпадает, там много разных элементов, которые просто могут сорвать его визит, особенно в западных областях. Остается Белоруссия. Это тоже прекрасный вариант. Там нормальные люди, всегда могут спокойно выслушать, не кричать, не выставлять ненужных требований и претензий. Нужно посоветоваться с товарищами и выбрать одну из двух республик.