Шарль Эксбрайя - Бесполезное путешествие

Я чувствовал себя ослабевшим и усталым. Приступ и чудовищная весть о смерти Сесиль выбили меня из колеи. Я потратил кучу времени для того, чтобы одеться, а спускаясь вниз, был вынужден крепко держаться за перила.

Внизу меня ждала мамаша Жаррье. В глазах ее читалась легкая тревога.

— Ну как? — спросила она.

— Что касается меня, то постепенно прихожу в себя.

— Не похоже. Пойдемте пропустим по стаканчику, это пойдет вам на пользу.

Она увела меня в свою комнату, куда обычным постояльцам вход воспрещен. Жаррье читал газету, но, увидев нас, поднял очки на лоб.

— Доставай свою газетную бутылочку. Альфонс, — обратилась к нему жена.

Альфонс подчинился и налил мне стакан вина. Я выпил залпом и вздрогнул.

— Еще один?

— Нет, спасибо.

Воцарилась мучительная тишина, потому что никто не решался первым затронуть тему, обсудить которую хотелось всем. Наконец я решился.

— Вы, должно быть, сердитесь на меня за то, что я привел к вам несчастную девушку.

Жаррье вздохнул.

— Конечно, у нас теперь будет много хлопот… Полиция, прокурор, следователь, фотографы… Все тут… А для отеля это не самая лучшая реклама.

— Я не мог предположить…

Мамаша Жаррье покачала головой.

— Бедный мсье Мишель… Вы слишком добры. Современные девицы таковы, что лучше не вмешиваться в их жизнь…

— Конечно, я не очень хорошо разбираюсь в женщинах, но у нее возникли серьезные неприятности… Она плакала как ребенок… Ребенок, которому пообещали игрушку, а потом обманули… Пока не будет доказательств обратного, я верю в ее искренность…

Я почувствовал, что начинаю нервничать, и встал.

— Спасибо за вино. Теперь я чувствую себя лучше. Сегодня я ужинаю у Сандрея и вернусь поздно.

— Возьмите ключи. Я велел поставить новый замок на дверь чулана, — произнес Жаррье.

По дороге в комиссариат я вдруг подумал, что Жаррье намекнул на замок в двери чулана не случайно, словно хотел дать понять, что я пользовался этой дверью. От злости и возмущения у меня даже дух перехватило. Я готов был вернуться назад и потребовать объяснений, но вдруг меня охватила усталость, о которой я на время забыл. К чему? Если Жаррье больше не доверяет мне, если его раздражение дошло до такой степени, что он видит во мне убийцу, то ничто не заставит его изменить свое мнение. Без сомнения, с ним побеседовал Оноре Вириа. Следует поставить его на место.

В комиссариате я поделился своими проблемами с Пьером, и он тотчас вызвал Вириа. Тот вошел с весьма нелюбезным видом.

— Вириа, находясь в комнате мсье Феррьера, вы сделали весьма необдуманное замечание. Говорили ли вы об этом с Жаррье?

— Господин комиссар, я не имею привычки разглашать сведения, связанные с ведением следствия.

— Я был бы счастлив, Вириа, если бы вы не переносили неприязнь, которую испытываете ко мне, на моих друзей. Иначе буду вынужден официально призвать вас к порядку.

— Когда я веду следствие, господин комиссар, то совершенно не забочусь о том, какие отношения существуют между розными людьми, а просто исполняю свои долг. Я вовсе не собирался обвинять мсье Феррьера, впрочем, и никого другого, не имея доказательств.

— Отлично!

— Но могу заверить вас, господин комиссар, что поймаю убийцу Альберты Морсен, даже если он друг самого префекта или президента республики.

— Довольно. Вириа.

— К вашим услугам, господин комиссар.

Он уже собирался уходить, но я схватил его за руку.

— Мсье Вириа, посмотрите мне в глаза: вы действительно считаете, что я мог убить Альберту Морсен?

Он осторожно освободился:

— Не знаю, мсье Феррьер.

За ужином у Сандреев все чувствовали себя неловко. Каролина пыталась завязать разговор, но безрезультатно.

Когда мы прощались, она поцеловала меня и пожелала удачи.

Пьер мог бы найти более красивую жену, но никакая другая не любила бы его так сильно. Правда, так же я думал когда-то о Луизе, но Каролина, конечно, более надежна.

Сандрей вызвался меня проводить. По дороге мы разговорились.

— Я решил сделать все возможное, чтобы разобраться в этом деле, понять…

— Что понять?

— Все… Моя встреча с Альбертой… Я хочу быть уверен в том, что она произошла лишь по воле случая… Хочу понять, врала ли она, когда говорила о человеке, которого ждала в кафе «Шмен де Фер». И, наконец, хочу знать имя отца ребенка, которого она носила.

Пьер расхохотался.

— Именно такова программа полиции, старина.

— Возможно, но меня ничего не удерживает, и я собираюсь завтра же выехать в Сен-Клод и провести там небольшое следствие: хочу полностью очиститься от подозрений.

— Поступай как знаешь, но, боюсь, твое путешествие окажется бесполезным. Действуй осторожно, Мишель, убийца без колебания прикончит тебя, если узнает, что ты напал на его след.

— Думаешь, это может меня испугать?

— И потом, в Сен-Клоде есть полиция.

— Какое отношение имеет ко мне полиция Сен-Клода?

— Если твое любопытство покажется ей чрезмерным, она начнет выяснять, почему ты заинтересовался этим делом.

— Я все объясню.

— Не забывай, что комиссар Сен-Клода не станет с тобой возиться, профессионалы не любят любителей. Ты ведь приехал в Уайонакс отдыхать, не так ли?

— Ну и что?

— Так вот, отдыхай и не лезь в наши дела.

— С тех пор как я пообещал Альберте покровительство, а меня обвинили в ее убийстве, ваши дела стали и моими, Пьер.

— Ты принимаешь эти бредни слишком близко к сердцу.

Мы подошли к отелю и пожали друг другу руки.

— Если возникнут сложности, немедленно звони мне, ладно?

— Более того, если узнаю что-то новое, то сразу же посоветуюсь.

— Это немного успокаивает меня… Спокойной ночи, старина… Желаю удачи… Да, кстати… как ты собираешься наводить справки о девушке, если даже не знаешь ее настоящей фамилии?

— Как-нибудь выкручусь…

Когда на следующий день я спустился с чемоданом, Жаррье не поверили своим глазам. Франсуаза дрожащим голосом спросила:

— Это правда, что вы уезжаете, мсье Мишель?

— Да.

— И куда же?

— На поиски человека, который прошлой ночью убил девушку.

— Значит, вам известно, кто он?

— Нет, но я найду его. До свидания, мадам Жаррье.

Когда я приехал в Сен-Клод, шел дождь, но городок оказался настолько красивым, что все равно приглянулся мне. Чтобы не увлечься достопримечательностями города, я решил взять такси и доехать до «Отель Жоли» в Мартине, в нескольких шагах от города. Приехав в отель, я поднялся в свой номер, принял душ и лег. Проснулся около семи часов вечера, бодрый и готовый к действию. Ни следа головной боли, ни следа тоски, мучившей меня с тех пор, как я узнал о смерти Сесиль. Я решил с шиком поужинать. Вкусная еда — одно из немногих удовольствий, которые еще могу себе позволить. Я заказал копченый язык, сморчки в сметане, жареного бекаса и вино «Помероль» 1961 года. Настроение мое стало превосходным.

Когда на следующее утро я вышел из отеля, чтобы пешком дойти до Сен-Клода, яркое солнце заливало своим светом деревушку, расположенную на склонах Юры. Я был уверен, что пешеходная прогулка пойдет мне на пользу и поможет продумать тактику действий. Я не спешил и потратил немногим больше часа, чтобы дойти до города. Мое появление никого не удивило, так как я был похож на туриста, довольного тем, что наконец вырвался на свежий воздух из своего загазованного города. Мне предстояло отыскать адрес тетки Сесиль. Действовать приходилось вслепую, полагаясь лишь на свою счастливую звезду. Я старался вспомнить, как выглядела покойная, и пытался определить, в каком районе она могла бы жить, какие магазины посещать. Поднимаясь по древней улице Пуайя, я подумал, что есть все же один магазин, который посещают все без исключения жители квартала, и вошел в первую же попавшуюся бакалейную лавку. У кассы сидела женщина и, высунув от старательности язык, проверяла какие-то счета. Я кашлянул, чтобы привлечь к себе внимание. Она приветливо улыбнулась.

— Что вам угодно?

— Хочу кое о чем узнать, мадам. — Ее лицо помрачнело. — Знаете ли вы мадемуазель Сесиль Луазен, примерно двадцати пяти лет, живущую у тетки?

Она пожала плечами.

— Ей-Богу, нет… не помню… Должно быть, она живет не в этом районе… очень сожалею.

Подобные вопросы я задавал все утро и получал только отрицательные ответы. Я опросил всех бакалейщиков и бакалейщиц с улицы Пуайя, улицы Пре, проспекта Бельфор, бульвара Репюблик, улицы Рейбер. Одни были более любезны, другие менее, это зависело от того, сколько покупателей находилось в тот момент в магазине. Некоторые даже обращались к своим клиентам, надеясь, что те смогут помочь мне. К полудню я почувствовал себя уставшим и обескураженным. Наконец мне смертельно надоело открывать двери и приставать к людям с бесполезными вопросами, я решил взять такси и вернуться в Мартине.