Юрий Константинов - Инкогнито

Адмирал внимательно слушает Крамера, задумчиво поглаживая тыльной стороной ладони тяжелый подбородок. Затем его взгляд скользит по лицам расположившихся рядом мужчин. Один из них, невысокого роста, коренастый, с живыми проницательными глазами, вскидывает голову:

- Полагаю, вас, Теодор, спасло стечение обстоятельств, - уточняет он. - Первое - скафандр. Второе - вы, к счастью, попали не в складское помещение, а музей. Экспонаты сработали в качестве отвлекающих факторов и этот... - коренастый на мгновение запинается,- ваш преследователь потерял драгоценные секунды. Третье - патрульный корабль СБЦ оказался поблизости, а его пилот быстро оценил обстановку.

Вам повезло, по-настоящему повезло, Крамер,- повторяет он. - Ступив на Интер, вы пустились наперегонки со смертью. Может быть, кто-то был заинтересован в вашей гибели?

Крамер пожимает плечами:

- У меня нет врагов. Во всяком случае, так я считал до сих пор...

Мне хочется кое-что заметить по этому поводу, но еще один участник беседы - худощавый, с вытянутым смуглым лицом и немного раскосыми глазами, произносит фразу, что вертелась на кончике моего языка:

- Откуда возьмутся враги у человека, который годами не покидает глубокого космоса? К тому же, не стоит забывать, что Крамер оказался на Интере только из-за аварии ускорителя. Такое предвидеть невозможно.

- Согласен, Ли, - говорит адмирал. - Не уверен, стоит ли вообще исходить из того, что наш таинственный убийца поджидал кого-то...

- Но и отбрасывать такую версию не следует, - замечает коренастый.

Не отвечая, адмирал делает несколько неторопливых шагов по ковру, затем - почти незаметное движение ладонью, и посреди комнаты возникает легкое голубоватое сияние. Постепенно оно обретает четкие контуры планеты, закованной в панцирь из металла и монолитона.

- Интер - это прежде всего полигон, - глухо, словно адресуя слова самому себе, произносит адмирал.- Идеальный полигон для испытания новых видов энергии...

- Или систем оружия,- добавляет Ли.

- Вот именно. На Земле слишком много любопытных глаз, чтобы кто-то мог себе позволить эксперименты с запрещенными почти столетие тому системами. А на Интере только роботы - мертвый сезон.

- Значит, я оказался нежелательным свидетелем? - интересуется Крамер.

- Не исключено. Мы выясним это,- спокойно обещает адмирал, обязательно выясним. Благодарю вас, вы свободны.

- У меня есть просьба, адмирал.- Теодор бросает взгляд в мою сторону:Если бы не капитан Градов, мы бы не беседовали сегодня с вами.

- Считаете, капитан-инспектор заслуживает поощрения? - улыбается адмирал.- Ведь он просто выполнял свой долг.

- Долг можно выполнять по-разному,- возражает Крамер.- Он спас мне жизнь.

- Видите ли, меня могут обвинить в использовании служебного положения,- отзывается адмирал.- Капитан-инспектор Градов - мой сын.

Некоторое время Теодор Крамер занимается тем, что сравнивает наши с адмиралом лица. Потом, очевидно, удовлетворенный сравнением, улыбается впервые за весь разговор. Он сдержанно прощается и уходит. Я намерен последовать его примеру, но у самого выхода получаю неожиданный приказ остаться. Очевидно, он объясняется чисто педагогическими мотивами: анализ реальной ситуации опытнейшими криминалистами - настоящая школа для молодых сотрудников СБЦ.

Отец опускает ладони на мягко светящуюся копию Интера:

- Джеймс, кто пользовался полигоном в последние месяцы?

- Вы имеете в виду, конечно, гостей с Территории? - откликается коренастый.

- Да, их в первую очередь.

- Больше десятка разных компаний. В том числе,- Джеймс делает паузу,одна похоронная.

- А эти что забыли на Интере? - вскидывает брови Ли.

- Они намерены применить какой-то особый способ массовой кремации,поясняет Джеймс.- С помощью раскаленного газа.

Ли хмыкает и начинает сосредоточенно разглядывать что-то у себя под ногами. Похоронщики на Интере - в иной ситуации такое показалось бы забавным. Но только не в этой, поскольку именно погребальная компания могла доставить на планету необычный груз. Впрочем, не исключено, что его доставили по частям разными кораблями и в разное время, а затем собрали в удобный момент. Трудно утверждать что-то наверняка, когда имеешь дело с Территорией.

Официальное название Территории - Сообщество независимых мегалополисов3. В свое время независимые мегалополисы, разбросанные словно редкие оспины на теле Земли, доставляли уйму хлопот и Планетарному Совету, и нашим службам. Их политический статус не позволял сотрудникам Совета или СБЦ активно вмешиваться в события и мегалополисы душили экономические кризисы, терзала преступность, они не в состоянии были переварить проблемы, которые сами порождали. При этом мегалополисы не уставали выставлять себя в роли эдаких страдальцев, загнанных в угол превратностями судьбы, затравленных враждебностью окружающего мира. Их президенты пользовались малейшей возможностью поднять шумиху по поводу якобы ущемленных прав свободного предпринимательства, ограничения передвижений в космосе и прочего, изощряясь друг перед другом в требованиях все более абсурдных привилегий. Такого рода претензии росли, как снежный ком. К скандальной репутации мегалополисов стали уже привыкать, как к неизбежному злу, пока не возникло решение, устраивающее всех: соединить большинство независимых мегалополисов, тем самым предоставив им возможность координировать политику и сообща бороться с трудностями.

Это был исторически оправданный шаг. Планетарный Совет как бы предлагал всем, кто не желал расстаться с иллюзиями прошлого: пожалуйста, объединяйтесь, доказывайте свое право на существование.

Мегалополисы воспользовались этим шансом. Им выделили значительную часть одного из континентов. Так возникла Территория.

Прошли годы, и выяснилось, что Сообщество независимых мегалополисов не в состоянии справиться с традиционными проблемами, которые как бы умножились на масштабы страны.

Когда в Территории поняли, что объединение - это не путь к возрождению, а скорее ускоритель неизбежной агонии, что Сообщество исторически обречено, здесь стали лихорадочно искать выход.

Территория, ссылаясь на различные положения о суверенитете, практически самоизолировалась от внешнего мира. Ее жителям было строго запрещено покидать пределы страны и пользоваться какими-либо посторонними источниками информации. Территория свела к минимуму контакты с Планетарным Советом и перестала информировать его о важнейших событиях внутренней жизни. Именно тогда кто-то из социологов ввел в обиход словосочетание "консервация сознания", ставшее вскоре расхожим.

Стало принятым считать, что Территория, справедливо не питая иллюзий относительно будущего и опасаясь его разрушительного дыхания, пытается сохранить, действительно, как бы законсервировать в сознании своих граждан, прошлое. Видеопрограммы Сообщества были переполнены ностальгическими вздохами и воспоминаниями пожилых леди и джентльменов, которые, не балуя зрителей разнообразием глубоких жизненных наблюдений, с очевидной заданностью мусолили мысль: "Мы сумели бы достичь многого, если бы против нас не ополчился весь мир". Еще одна "истина", с помощью которой официальная идеология пыталась вознести ореол исключительности над Территорией, выражалась в следующем: "Пусть мы слабы и несовершенны, но мы единственны в своем роде и обязаны отстоять право на незыблемость своих устоев".

С той поры, как Территория обособилась, сохранив лишь те из контактов с внешним миром, которые были ей исключительно выгодны, число непомерных претензий к Планетарному Совету и связанных с этим скандальных ситуаций пошло на убыль.

Однако в СБЦ не спешили этому радоваться. Территория, как пугливый моллюск, захлопнула наглухо створки раковины, но можно было поручиться, что в ее недрах зреют отнюдь не жемчуга. От страны, пытавшейся изолироваться ото всех, следовало ждать всяческих сюрпризов. По крайней мере, с точки зрения нашей организации. А поскольку Территория крайне болезненно реагировала на любую попытку вмешательства извне в ее дела, отношения с ней требовали предельной осмотрительности и такта.

Большинство из нас рассматривали Территорию, как чужеродное тело на планете Земля. Однако Сообщество независимых мегалополисов не желало расставаться с Землей, хотя ему неоднократно предлагали воспользоваться иными, даже более благоприятными для жизни местами. Дорога в глубокий космос раздвинула границы обитания человека: планеты-заводы, планеты-кладовые энергии, планеты-лаборатории вращались на своих орбитах. Создать еще одну не представляло сложности.

Но все дело в том, что Земля была особой планетой. Планетой, символизирующей источник разума в этой части Галактики. И те, кто желал сохранить за собой привилегию жить по законам, о которых уже забыла большая часть человечества, хорошо понимали, что, покинув Землю, они могут окончательно потерять право именоваться людьми.