Станислав Родионов - Засекреченный пикник

- Живот болит?

- Ничего у него не болит.

- Курит, что ли?

- Он не умеет.

- Тогда почему же не выйдет?

- Яйца давит.

Пока я осознавал это загадочное дело, мой информатор убежал. Мне ничего не оставалось, как самому пройти в туалет…

На полу была расстелена газета, вымазанная сырыми битыми яйцами и усеянная толчёной скорлупой. Мальчишка с закатанными брюками, молотил по ней пятками, подбираясь к трём целым яйцам, лежащим на краю.

- Он спятил? - поинтересовался я у смотревших ребят.

- Ставит опыт, - сказал один.

- Учится, - поправил другой.

- Поставить рекорд, - объяснил третий.

Увидев меня, Петька перестал топтать яйца, сгрёб газету и спустил в унитаз. Затем молча задрал ноги до раковины, смыл с них желток, вытер пятки носками, сунул их в карманы, напялил ботинки на мокрые ступни и нехотя сказал мне:

- Больше не буду.

- Яйца кончились, - подсказал кто-то.

- Петя, я к тебе по другому вопросу.

Мы отошли в дальний угол коридора. По какому-то неведомому мне сигналу школьники схлынули. У окна был низкий и широкий подоконник. Мы сели.

- Петя, я к тебе обращаюсь по делу.

- Лерка рассказала?

Следователь - любитель тайн. По-моему, их ценность не в значимости информации, а в степени загадочности. Хочу сказать, что, к примеру, полёт на Марс мне так же интересен, как и цель Петьки, топтавшего куриные яйца.

- Петя, того… яичницу хотел сделать?

- Кто же в туалете яичницы делает? - удивился мальчишка.

- Тогда зачем давил?

- Не давил.

- Я же сам видел…

- Ходил по ним.

- Зачем?

- Хочу повторить рекорд.

- Какой?

- Человек в Африке ходит по сырым яйцам и не давит.

- Наверное, по варёным.

- Нет, записано в рекорды Гиннеса. Я понял, что с такими фантазёрами мне до правды не докопаться. Если Лера сочинила летающую тарелку, то этот Петя выдаст порцию зарубежной фантастики. Нашествие каких-нибудь ящеров или гигантских клопов.

- Пётр, наверное, мечтаешь стать писателем-фантастом?

- Нет, буду генетиком.

- Хочешь продлить жизнь человека?

- Нет, хочу вывести корову.

- Они вроде бы уже есть.

- А я выведу корову, которая будет доиться не простым молоком.

- А каким?

- Сгущёнкой.

- Неплохо, - согласился я. - Но как это сделать? Чьи же гены пересадишь корове?

- Гены сахарной свёклы.

- Ага.

- Можно проще: кормить коров только сахарной свёклой.

- А может, просто сахаром?

- Экономически не выгодно.

Я обдумывал вариант с коровой - выгодно ли экономически. В его возрасте я таких слов, как «экономически», не знал. Уж наверняка не употреблял. Петька ждал моей оценки. Круглая голова казалась упрямой. Видимо, за счёт щетинистых волос, которые, похоже, не пригладить и утюгом. Глаза блестят с вызовом: готов доказывать про корову.

Я вздохнул. Не потому, что такой мальчишка мог сочинить не только летающую тарелку, но и чайник с самоваром… Вздохнул, потому что представил, как этот Петька вырастет и утонет в долларах, автомобилях, коттеджах, турах на экзотические острова. И останется его корова пощипывать травку и не будет доиться сгущённым молоком.

- Петька, ты придумал про летающую тарелку?

- В газетах писали, - буркнул он, отворачиваясь.

- Значит, была?

- Только не тарелка, а сигара.

Он посмурнел и слова теперь давил из себя, как из тюбика. Врать вообще тяжело, особенно мальчишке.

- Петь, знаешь, что человек обязан говорить правду?

- Не всегда.

- Как это «не всегда»?

- А если дал клятву?

- Ну, смотря кому и смотря о чём, - замешкался я, не зная, как быть с клятвой.

- А хоть о чём.

- Петя, - зашёл я с другой стороны, - а если уголовное преступление? Детективы по телевизору смотришь?

- Там бандитские клятвы, а мы поклялись клятвой человеческой.

Нарушить человеческую клятву сложней. Но у меня был ещё один заход - с третьей стороны.

- Петя, ты мне плетёшь про клятвы… А ведь человек погиб!

- Кто?

- Физик.

- Павел Андреевич уехал на своей машине.

- Твоя «сигара» его не тронула?

- Она никого не тронула, - промямлил он и умолк накрепко, как защёлкнулся замок неотмыкаемой конструкции.

В процессе расследования есть такое действие - выезд с преступником на место преступления. Чтобы закрепить доказательство, чтобы вспомнил… У меня не было преступника, не было расследования, не было доказательств… Но ведь я считал, что нет и никакой криминальной психологии, а есть общая психология человека.

- Петя, это место в лесу запомнил?

- Ага.

- Покажешь?

- Угу.

Погода следующего дня способствовала прогулке, ну, и зависанию «летающих тарелок». Ничего подобного не было. Ехали мы не на прогулку, на место происшествия, и летающая тарелка не висела. Разумеется, помогла милиция. Капитан Палладьев с машиной и с экспертом, которого он уломал прокатиться. Следователь, оперативник и криминалист - почти комплект. Нет только понятых.

Ну, и Петька, сидевший на переднем месте гордо и взъерошенно. Показывал дорогу. Родители отпустили его погулять часа на полтора.

- Куда хоть едем? - спросил криминалист.

- В лесопарк, - отозвался Палладьев.

- На какое происшествие?

- Вот он знает, - капитан кивнул на Петьку.

- На астрономическое явление, - солидно объяснил школьник.

Километра через три по сигналу Петьки свернули на просёлочную дорогу. И петляли по другим просёлочным, пока не оказались на поляне геометрически-круглой и заслонённой от уже вечернего солнца золотистыми колонами сосен. Странно, но поляна не замусорена.

- Здесь сидели, - указал Петька.

- И что делали? - поинтересовался я.

- Пили кофе.

- Где взяли?

- Павел Андреич, физик, достал из машины два термоса.

Задрав голову, я растерянно смотрел на сосны и дышал, словно задыхался. Я забыл, что кроме следственного кабинета, тюремных камер, лекционного зала есть лес, забыл, что кроме духоты, автомобильного смрада и сигаретного дыма оперов есть сосновый дух…

- Что же фиксировать? - недоумевал криминалист.

- Следы, - ответил Палладьев.

- Чьи?

- А чьи найдёшь.

- Да здесь ходят толпы.

- Нас интересуют следы не человека.

- А-а, вот автомобильный чёткий отпечаток…

Он принялся делать слепок. Раньше заливали гипсом, теперь каким-то химическим составом. Нужен ли нам этот отпечаток оставленный, скорее всего, машиной физика. Капитан ему посоветовал:

- Поищи что-нибудь оригинальное.

- Например?

- Ну, какую-нибудь железку.

- От чего?

- От летающего объекта.

- Хватит прикалываться, - начал злиться криминалист. - Я всё-таки эксперт…

- Володя, - как бы стал извиняться Палладьев, - вот этот пацан утверждает, что здесь посидела летающая тарелка.

Криминалист воззрился на меня с недоверием. Не мог старший следователь прокуратуры по особо важным делам, советник юстиции, убелённый сединой, организовать такую авантюру. Это он зря: на предполагаемое место посадки НЛО академики выезжают.

- Тогда надо брать образцы грунта, - усмехнулся криминалист.

- Тарелка на землю не садилась, - сурово возразил Петька. - Она висела в воздухе.

Глупее этого осмотра места происшествия у меня не было. Были страшнее.

Однажды выехали на следственный эксперимент с сексуальным маньяком - он показывал чердаки, где насиловал и убивал. Начали в семь утра, когда народу поменьше. Сперва шло хорошо. Но набежала толпа, догадалась, кого возят. Мне сшибли очки, оперов повалили на землю, понятые убежали… И расправились с преступником в считанные минуты. Чуть не затоптали опера, который с маньяком был сцеплен наручниками.

- Свеженький окурок, - криминалист поднял его с земли. - Лежал рядом со следом автомобильного протектора.

- А вот и второй, - поднял окурок Палладьев.

- Видимо, человек курил одну за одной, - предположил я без всякого интереса.

- Нет, курили двое.

- На одном волосинка белая, на другом чёрная? - пошутил капитан.

- Разные сорта сигарет, - внушительно осадил эксперт.

Эти окурки взбодрили меня. Есть ли преступление, нет ли преступления, но коли приехал, надо писать. Может пригодиться. Расстелив бланк протокола осмотра места происшествия, я привязался к местности, обозначил поляну, назвал присутствующих лиц, приобщил два окурка и пошёл бродить, надеясь на случайную находку.

Отыскал - незатоптанную ромашку. На сумрачной поляне она поймала лучик солнца. Видимо, повернулась к нему и теперь грелась, поблёскивая белыми ресничками. Я давно пришёл к мысли, что душу имеет всё живое. Кроме преступников.

- Петька, у тебя есть душа? - подступил я к мальчишке.