Юлия Алейникова - Свадьба по-английски

Шок, который Юлия испытала утром, уже прошел, но теперь страх за судьбу дочери стал более глубоким и осмысленным.

«Мой ребенок в тюрьме! Среди преступников и отморозков. С решетками на окнах, – беспрестанно повторяла она. – Мрак и ужас! Хорошо еще, что это не российская тюрьма, не надо опасаться туберкулеза в подарок... Хоть бы Ника сидела в отдельной камере!» Юлина несчастная голова пухла, наполняясь кошмарными картинами, которые услужливо подсовывала ей память. В основном это были кадры российской криминальной хроники. Узнать, как реально обстоят дела у ребенка, им с Василием так и не удалось.

Увидеться с Никой им не позволили. Инспектор, равнодушный, толстый тип, не проявил к Ползуновым никакого интереса. Он сухо посоветовал нанять хорошего защитника и сообщил, что обстоятельства дела складываются не в пользу Вероники.

Василий уже взялся за дело. Созвонился с какими-то людьми, договорился о нескольких встречах.

– Не волнуйся. Сегодня я вылечу в Лондон на пару дней, переговорю кое с кем. Маркизы хреновы. Ничего, мы тоже не лыком шиты. У меня есть надежные люди, попытаемся надавить на этих блюстителей закона из Лондона. Попытаемся вытащить ее под залог.

– Василий, по-моему, из этого ничего не выйдет. Может, лучше попытаться помочь полиции найти настоящего убийцу? – робко проговорила Юлия.

– Вероника не хотела, чтобы они с будущим мужем лишились наследства! – процитировал Василий слова полицейского инспектора, пропустив мимо уха слова жены. – Да на кой нам их деньги? У нас свои есть!

– Но не у Вероники, – привела Юлия довод инспектора Бакера.

– Мои деньги – ее деньги.

– Формально она тебе никто. – Сердце болело так, словно его сжали тисками.

– Ну, ладно. Пока эти сволочи обстряпывают свои делишки, я удочерю ее в срочном порядке и Дениса усыновлю. Чтоб дважды не заморачиваться. – Василий стоял посреди спальни, засунув руки в карманы брюк, как Ленин на броневике, глядя в светлое будущее.

– Ты это серьезно?

– Еще бы. Кто знает, что еще в жизни случиться может. Так спокойнее.

Юлия только молча покачала головой, не видя в этой затее ни смысла, ни логики. К тому же отец Диньки и Ники вряд ли одобрит эту затею.

– Ты, главное, не волнуйся, – снова ожил Василий. – Сидите в Хантли. Надеюсь, дорогой зятек не выкинет нас на улицу. Если что, я навел справки, тут неподалеку есть приличная гостиница, переберетесь туда. Дениса, думаю, пока лучше не дергать. Пусть посидит в университете. Придумай что-нибудь, почему его приезд откладывается.

Юлия согласно кивала. Хорошо, когда кто-то принимает на себя всю ответственность в трудную минуту, позволяя тебе предаться горю. И она жалостливо всхлипнула.

Спустя пару часов Василий уехал. Юлия осталась с Машкой и Эбби в огромном чужом доме, где им все были не рады. И даже прислуга смотрела так косо, что Юлии до ужаса хотелось вжать голову в плечи и забиться куда-нибудь подальше, в тихий темный уголок.

Время шло, а они втроем сидели в детской, словно в осажденной крепости, боясь высунуть нос в коридор. Когда в комнате пролегли длинные вечерние тени, дверь в детскую тихо приоткрылась, и на пороге появилась Мардж.

Увидев ее приветливое бледное лицо, Юлия попыталась также приветливо улыбнуться, но вышло что-то жалкое.

– Джулия, вот вы где прячетесь. Уже время обеда. Немедленно отправляйтесь к себе, переоденьтесь, и, если вы не будете слишком копаться, я успею показать вам до обеда замок. А потом мы пойдем в столовую и присоединимся к остальным. Ваша няня с малышкой пообедают здесь.

– Может, мне тоже имеет смысл остаться? Вряд ли мое общество, учитывая обстоятельства, будет для Джорджа таким уж желанным.

– Не говорите ерунды. Он и сам понимает, что все это – ужасное недоразумение. Идемте. – И она, энергично взяв Юлию за руку, буквально вытащила ее из комнаты.

Осмотрев до обеда картинную галерею, несколько салонов, в том числе музыкальный, китайскую гостиную, библиотеку, курительную, бильярдную, дубовый кабинет, восточную гостиную, они наконец вошли в распахнутые двери столовой, где уже собралось небольшое общество.

– Мардж, кто эти люди? У вас гости? – испуганно спросила Юлия, пятясь прочь от дверей.

– Не бойся. Это леди Кэролайн с семейством. Тетка Джорджа по материнской линии. Пойдем я тебя представлю.

– Ни за что! Они-то наверняка уверены, что это Ника убила маркизу. – Юлии совершенно не улыбалось провести вечер в столь «приятной компании».

– А она убила? – взглянула на нее с прищуром Мардж.

– Ты с ума сошла? – От возмущения Юлия перешла на довольно вульгарный способ выражения мыслей.

– Тогда вперед. И держи голову высоко. А если будешь стыдливо прятаться по углам, они наверняка утвердятся в своем мнении. – И ее втолкнули в гостиную, точнее, в бассейн с крокодилами.

Леди Бредфорд стояла у окна гостиной спиной к собравшимся и смотрела на пустынные садовые аллеи. Пастельные краски позолоченного закатного неба нисколько не трогали ее душу, так же как и замысловатые узоры, созданные на клумбах местным садовником. Она судорожно соображала, как ей теперь выкрутиться. Еще утром она была уверена, что сможет достать у Эстер необходимую сумму. Но все пошло не так. Она до сих пор вспыхивает от негодования, вспоминая их утренний разговор. А потом это...

Ах, какая катастрофа! Как все ужасно! Ужасно несправедливо! Бедный мальчик. Неужели ничего не удастся придумать? И леди Кэролайн, обернувшись, взглянула на своего сына. «Бедный мальчик» смаковал, стоя у камина, очередную порцию бренди.

– Чарльз, дорогой, тебе не кажется, что уже довольно? – обратилась она к высокому загорелому парню с каштановыми густыми волосами и спортивной, прокачанной фигурой.

– Расслабься, ма. У Джорджа водится неплохое бренди, когда мне еще доведется полакомиться. У нас такого не бывает.

– Из-за камина раздалось неразборчивое одобрительное кряхтение. Чувствовалось, что лорд Бредфорд разделяет мнение сына.

В свои двадцать три года сын леди Бредфорд Чарльз Ньюпорт, Виконт Ирвин, был законченным бездельником. С грехом пополам ему удалось окончить Кардиффский университет, и то лишь благодаря своим успехам в теннисе и нескольким выигранным им регатам. Степень магистра по связям с общественностью, возможно, и помогала ему на светских тусовках, но никакого практического применения своим знаниям этот шалопай так и не нашел и, кажется, искать не собирался. Он прекрасно чувствовал себя, сидя на шее у родителей, бесконечно влезал в долги, не особо задумываясь, как их отдавать. Поскольку задумывалась об этом обычно мамочка. Она вечно искала деньги, выкручивалась, изворачивалась, рыдала, но доставала необходимые этому баловню суммы. При этом Чарльз был славным, добрым малым, веселым, благодушным, компанейским. Остроумный, легкий, отзывчивый. Мотылек, порхающий среди радостей жизни, безобидный и бесполезный.

И вот это дитятко продуло в карты почти десять тысяч фунтов. Сумма для семьи немалая. Не отдать было невозможно. Этот несчастный выписал долговую расписку, ее пустили в дело, ибо играл он не с одним из своих желторотых приятелей, а с людьми, которые шутить не привыкли. Срок выплаты истекает через неделю. Эстер была их последней надеждой.

Эстер! Какая несправедливость! Отец всегда любил ее больше, после его смерти, когда вскрыли завещание, выяснилось, что две трети состояния достается ей. В завещании было сказано – как старшей. Братьев у Эстер и Кэролайн не имелось. И было бы честно поделить все поровну.

Завещание! Какая же она дура! Ну конечно! Эстер не могла не оставить ей и племянникам хоть что-то. И наверняка эта сумма превышает необходимые десять тысяч! Главное теперь – убедить кредиторов дождаться выплаты. Но это уже проще. Можно предложить проценты или придумать еще что-то. На душе у леди Бредфорд стало легко, она расправила плечи и почти что с улыбкой повернулась навстречу входящему в комнату племяннику. Но вовремя опомнилась и, сделав подобающее случаю печальное выражение лица, шагнула ему навстречу, по-матерински раскинув руки для объятия.

От этого фальшивого жеста лорда Хантли едва заметно передернуло, но он позволил тетке на несколько секунд прижать себя к груди, после чего решительно высвободился из ее объятий и, не глядя на присутствующих, сел за стол.

Семейство леди Бредфорд сочло это сигналом и стало неспешно рассаживаться за столом.

– Чарльз, дорогой, подкати к столу Бани.

Последнее замечание касалось дремавшей в кресле-каталке старой леди. Она была такой маленькой и хрупкой, что было немудрено и не заметить ее в укутывавшем ее пледе.

– А где Мардж? – капризно надула губки Эвелин, старшая дочь леди Бредфорд. – Вечно ее приходится ждать.

– Наверное, ее задержали какие-то дела. Кажется, она взяла на себя управление домом, пока дорогой Джордж не найдет в себе для этого достаточно сил, – ревниво проговорила леди Бредфорд, обозвав про себя эту рыжую девицу выскочкой.