Марина Серова - Служанка закона

– Это Филька навел вас на мысль забрать ереминские деньги из сейфа? – догадалась я.

– А то кто же? Пришел ко мне среди ночи и давай свой план выкладывать. Еремин, говорит, деньги из банка забрал и к Толяну в сейф на три дня положил. А мне-то до этого какое дело, спрашиваю? Тогда он и предложил сейф обчистить. Я удивился, ведь деньги эти его брату предназначаются. Зачем, говорю, тебе у брата воровать? А он отвечает: дело больно верное. А брат не пострадает. Заберет оборудование назад и втюхает другому фермеру. Я подумал: а и правда, чего не воспользоваться? Неужели всю жизнь в этой дыре прозябать да со всякой швалью за гроши возиться? Пришел к Рыхлову в контору, заболтал его, незаметно вытащил из нагрудного кармана пиджака ключи от его сейфа, сделал слепок. Потом ночью вернулся вместе с Филькой, он на стреме стоял, а я в контору проник, сейф вскрыл, деньги забрал и был таков. Меня никто не видел, это я гарантирую.

– Какова была роль Фильки в этом деле? – как бы между прочим спросила я.

– Ну, наводка его была. Дубликат ключа по слепку он заказывал. Специально в город мотался, чтоб здесь никто ничего не прочухал. Да и за конторой следить нужно было. Быть застуканным в тот момент, когда я в конторе находился, я не боялся. На это у меня полномочий хватало. А вот при выходе, с деньгами, несколько опасно. Для получения гарантии, что меня не примут, когда я буду покидать контору, Филька и был нужен, – объяснил Горбунов.

– Когда он начал требовать разделения награбленного? – спросила я.

– После того как все узнали, что Рыхлов убит. Мерзавец решил, что это я грохнул Рыхлова, а теперь невинную овечку играю. Я пытался его вразумить, – начал капитан. – Только ему, похоже, до моих объяснений никакого дела не было. Заладил свое: отдай половину, не то брату расскажу. Ну, я и решился. Дай, думаю, снова свой метод применю. Разделаюсь с Тычковым, а вину на Еремина свалю. И все бы прекрасно получилось, все бы срослось, если бы ты оставила нашу деревню в покое. Теперь же придется еще и от тебя избавляться.

Он сделал шаг вперед. Я напряглась, как пружина, готовая встретить нападение и дать отпор.

– Послушайте, Горбунов, не дурите. Вы же понимаете, что если со мной что-то случится, это уже нельзя будет списать на кого-то другого. Вам не уйти. Признаюсь честно, я уже передала информацию в Тарасовское отделение полиции. Те же связались с Главным управлением. Короче, в этот самый момент в Целинный мчатся полицейские из главного управления Тарасова, – пыталась я убедить Горбунова не совершать опрометчивых поступков. – Далеко вам не уйти, даже с поддельным паспортом.

– Вы и про это пронюхали? – рассердился участковый. – Ладно, не важно. Я все равно не собирался долго им пользоваться. Это так, переходный момент. Говоришь, едут за мной? Молодец, что предупредила. Сумка у меня готова, деньги есть, благодаря твоему любопытству теперь у меня даже заложница имеется, да еще какая. Бери коробку с деньгами и на выход. Некогда мне с тобой тут лясы точить.

Я взяла коробку в руки, вышла из сарая.

– Куда теперь? – спросила я.

– В дом. Сумку забрать нужно, – скомандовал Горбунов.

В доме он заставил меня переложить деньги в сумку, велел закрыть замок и бросить сумку в багажник. Я выполнила все, что он требовал. Когда пришло время занимать место в машине, я неожиданно для Горбунова резко упала на землю и откатилась в кусты, обильно насаженные возле забора.

– Ах, ты! Чтоб тебя! – вполголоса выругался Горбунов, потеряв меня из виду.

На розыски, правда, не отправился. Быстро занял водительское сиденье, завел двигатель и рванул вперед по дороге. Я выждала несколько секунд, вскочила с земли и понеслась к машине соседа, припрятанной в проулке. На мое счастье, двигатель завелся с первого раза, я вырулила на дорогу и помчалась догонять участкового.

Нагнала я его уже при выезде из Иванихи. Горбунов мчался по дороге на предельной для сельских ухабов скорости. Однако его полицейский «уазик» все же уступал по мощности соседскому «жигуленку». Постепенно расстояние начало сокращаться. Я надеялась на то, что мне удастся нагнать его, прижать к обочине и заставить остановиться. Вот моя машина поравнялась с «уазиком», пристроилась к нему сбоку и начала медленно, но верно выдавливать его с дороги. Горбунов выжал ручку газа до отказа, стараясь вырваться вперед. На какое-то время ему это удалось. Но ненадолго, вскоре я снова завладела дорогой, тесня «уазик» к обочине. Минут пять ничего не происходило. Мы ехали параллельно по узкой дороге. Благо она была пустынна в это время суток. Потом «уазик» произвел маневр, которого я не предвидела. Горбунов резко ударил по тормозам, стараясь заставить меня уехать далеко вперед. Маневр его не удался. Я слегка вырвалась вперед, но тут же сообразила, чего он хочет. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, я помчалась назад. Машина Горбунова возобновила движение, как только он понял, что я возвращаюсь.

Я не отставала. Дав Горбунову возможность слегка вырваться вперед, я снова развернула машину и пристроилась к горбуновской. Ситуация повторилась точь-в-точь. Снова я выдавливала его с дороги, и снова он яростно сопротивлялся этому. Вдруг Горбунов исхитрился, вырулил на середину дороги, загородив мне проезд, и ударил по тормозам. Я едва успела отреагировать. Моя машина остановилась в нескольких сантиметрах от «уазика». Участковый уже стоял на дороге и старательно целился в меня. Сердце мое тут же ухнуло в пятки, я бросилась на пол салона, проклиная свое упрямство. Говорил же мне Кирьянов: не лезь, Горбунов опасен. Почему я его не послушала! И вот теперь из-за моего самовольства Горбунову удастся уйти от правосудия. Сейчас он сделает пару выстрелов и уедет на все четыре стороны. К утру, когда обещанная Кирьяновым бригада прибудет в Целинный, Горбунов успеет пересечь границу не одной области. Эх, Таня, Таня, ну почему ты не послушала доброго совета своего старшего товарища? Осталось мысленно попрощаться со всеми друзьями и знакомыми и отправляться в мир иной.

Я зажмурилась. Раздался выстрел, затем второй, третий… Четыре пули выпущено, а я все еще не чувствую боли. Странно! Через плотное эхо выстрелов я услышала, как завелся двигатель «уазика». Свист покрышек подсказал мне, что Горбунов умчался. Я открыла глаза, оглядела себя с ног до головы. Вроде не ранена. Подняла взгляд на лобовое стекло. Оно даже не треснуло. Интересно, в кого тогда стрелял участковый? Ответ нашелся очень скоро. Как только я вышла из салона, сразу поняла, что на этот раз мишенью Горбунову служил не человек, а колеса. Он пробил все четыре колеса! Хитрый ход, но не умный. Без машины я не смогу его преследовать, это верно. Зато у меня появилась возможность связаться с Кирьяновым и вызвать подкрепление немедленно. Во время погони я этого сделать не могла, так как приходилось все внимание тратить на дорогу. Теперь же такая необходимость отпала. Я вынула телефон, отыскала номер Кирьянова и скороговоркой проговорила:

– Горбунов во всем признался. Он сбежал. Куда направляется, неизвестно. При нем украденные деньги, табельное оружие и поддельный паспорт. Думаю, собрался он далеко. Кроме того, в сарае у Горбунова находится монтировка, выкрашенная красной краской в домашних условиях. Я следовала за ним, надеясь задержать, но преследование пришлось прекратить. Он прострелил все колеса на моей машине.

– Я понял. Называй координаты, попробуем перехватить, – без лишних эмоций потребовал Кирьянов.

Я назвала место, где упустила Горбунова. Откатив машину соседа на обочину, я закрыла дверки и поплелась в обратный путь. Через двадцать минут мне повезло. Сердобольный водитель, направляющийся через Целинный в собственное село, любезно подвез меня прямо до крыльца Катерины Матвеевны. Я тихонько вошла в дом. Катерина Матвеевна не спала. Свет в ее комнате горел, и оттуда слышались всхлипывания. Я прошла в комнату хозяйки.

– Это что тут за наводнение? – шутливым тоном произнесла я. – Чего это вы, Катерина Матвеевна, вздумали в собственном доме сырость разводить? Или не знаете, как тяжело с бытовой плесенью бороться?

– Ох, Татьяна, не до шуток мне. Толик из головы не идет, – вытирая слезы платком, призналась Катерина Матвеевна. – Как останусь одна, так он перед глазами встает. Вот один в один, как в ту ночь. «Стоять!» – кричит. Потом выстрел, а затем падение. Сил моих нет терпеть это мучение. Уж скорее бы вы разрешили мне во всем участковому признаться. Ну, правда, чего тянуть-то? Позвольте камень с души снять!

– Камень ваш можно другим способом снять. Более гуманным, – заверила я хозяйку.

– Да какая уж тут гуманность? К убийце-то? – всхлипнула женщина.

– А что, если я скажу вам, что вы не убили Рыхлова? Что, если я назову вам имя настоящего убийцы? Поможет это облегчить муки вашей совести? – улыбаясь одними глазами, спросила я.