Дела семейные (СИ) - Балашина Лана

Она подержала чашку в руках, отогревая пальцы. Потом, таким же спокойным голосом, продолжила:

— За то время, что мы провели вместе, Сережа стал мне неожиданно близок и дорог. Я видела, что прошлогодняя история мучает его, только не могла понять причину. А потом догадалась: все походило на то, что в этом деле мог быть замешан его брат Женя. Ты, Женя, не сердись, но Сергей не хотел и мысли допускать, что ты мог убить Веру и подставить его. Однако обстоятельства, при которых его задержали на дороге в ночь убийства, напрямую указывали на тебя: никто другой дорогу на охотничью избушку просто не знал. Кроме того, письмо Веры, обнаруженное в сейфе на работе, тоже косвенно указывало на твое участие. И, несмотря на все это, Сергей не верил в то, что ты мог так поступить с ним.

За те полгода, что мы проработали вместе, я тоже достаточно хорошо с тобой познакомилась. И была уверена, что ни ты, ни сам Сергей к этому не причастны.

Потом появилась наша версия с Ивановским. После осмотра квартиры, когда мы нашли пакет с документами, стало ясно, что Вера шантажировала его, то есть у него могли быть веские основания убить ее. Однако все равно при этом кто-то должен был помогать ему, и тут все равно не так много кандидатур. Возникла версия с Антоном Решетниковым, но после того, как его ранили, я подумала, что мы своими розысками всполошили убийцу, подтолкнули его к новым действиям. Я пыталась пристроить на эту роль Аверина, он мог быть знаком с Ивановским по Питеру, но тут я наталкивалась на то, что Аверин не увлекался охотой и рыбалкой, и не знал, где назначена встреча Сергея и его друзей.

А после нашего разговора с Ивановским я твердо знала: Веру он не убивал. И тогда у меня возникла мысль о том, что мы путаем причину и следствие. Мы все время исходили из версии, что Веру убили, а потом подставили Сергея, чтобы представить его убийцей и скрыть истинного преступника. Вследствие этого он провел в СИЗО восемь месяцев. А если все было не так? Если нужно было упрятать Сергея куда-то на длительный срок, просто, чтобы он не мешал кому-то заниматься своими делами? Для этого застрелили его жену, подставили следствию мужа с нелепым алиби, и результат достигнут быстро и просто: на восемь месяцев у этого человека руки развязаны. А может быть, у него были и личные причины ненавидеть Веру, она могла и его шантажировать. Тогда вообще все прекрасно: один выстрел решает массу проблем.

Александр Сергеевич нахмурился:

— Проще было физически устранить Сергея. И не надо было городить все это.

Стася кивнула:

— Этот человек был близок Сергею, и он не был его личным врагом. Убивать его не собирались. Это, кстати, тоже указывало на возможное участие Жени, все знают, что брата он любит.

Женя хмыкнул, но промолчал. Стася искоса глянула на него и продолжила:

— Но я работала все это время рядом с Женей, и знала, что никакими посторонними делами он не занимается. Мы работали иногда по десять часов, и по субботам, а, бывало, прихватывали и воскресенья. Кроме работы, у него оставались силы только на… — она запнулась на мгновение, подбирая слово, — …насыщенную личную жизнь.

Женя недовольно буркнул:

— Сказала бы проще: на баб. Так вот ты какого мнения обо мне всегда была!

— Женя, не перебивай. Стася, рассказывай дальше, — сердито прервала Женьку мама.

Стася виновато глянула на Женьку, но продолжила:

— В общем, кандидатура Жени в качестве организатора этого дела для меня отпадала сразу. А потом появился Алексей, брат моего мужа. И тут нам повезло: Сергей узнал джип, который тогда остановил его. К нашему несчастью, оба парня, что в прошлом году ездили на этой машине, к моменту нашей встречи умерли, но Алексей провел собственное расследование. Дальше все было проще. В нарушение всех инструкций ребята в прошлом году брали с собой подружку одного из них. Она, конечно, толком ничего не знала, но запомнила, что ребята продержали на дороге парня, как они думали, обманутого мужа. И заказчик этого мероприятия хорошо им заплатил. Меня сбило с толку то, что они в разговоре между собой своего клиента называли горцем. Алексей решил, что парень — выходец с Кавказа, они, в основном, по русским замужним бабам бегают. И я тоже приняла эту мысль.

Стася допила чай, отставила кружку и продолжила, нахмурившись:

— Еще немного, и мы могли опоздать. Как я тогда жила бы с этим, не знаю. — Она повернулась ко мне: — Мы проснулись поздно, позавтракали. Потом мы с Ольгой занялись праздничными салатами. Потом позвонили родители, сказали, что пошли с детьми в кино. И это слово: "кино", оно не давало мне покоя. В памяти вдруг всплыло название фильма "Горец", и лицо актера, игравшего там главную роль. Только теперь он точно был похож на Игоря Аверина. Я даже не могу передать, что я почувствовала. Я просила Ольгу связаться с врачом, на встречу с которым Аверин увез Ташу, а когда я узнала, что врач уже неделю отдыхает за границей, я стала судорожно пытаться найти его. Я даже не могла предположить, какие мотивы двигали им, но то, что он главное действующее лицо драмы, мне стало ясно. Я догадывалась, что он будет пытаться покинуть страну, но каким образом и под каким именем? Через Женю я нашла номер Елены Аркадьевны, всполошила ее, и через пять минут уже знала рейс и имя, под которым он выезжает. Ох, я обещала ей позвонить, чтобы успокоить, и совершенно забыла об этом!

Стася прижала ладони к мгновенно залившимся краской щекам.

Отец успокоил ее:

— Я уже разговаривал с ней. Все в порядке. Рассказывай дальше.

Стася помолчала и посмотрела на Ольгу:

— Я позвонила Жене и Максиму, попросила их приехать в аэропорт и попытаться задержать Аверина. Я твердо знала, что если он с Ташей поднимется в воздух, мы ее не увидим больше. Я догадывалась, что Максим постарается успеть. Так и вышло. Через некоторое время он позвонил, предупредил, чтобы мы не сходили с ума сами и попытались успокоить Ольгу, а через полчаса и Женя нам доложился, что они едут домой. Уже здесь мы увидели, что они без Аверина.

Все с надеждой посмотрели на Максима, он медленно поднял глаза на Ольгу:

— То, что с Авериным происходит что-то неладное, было видно даже мне, хотя я не знал его раньше. Самое главное: он все время ужасно нервничал, казалось, в нем пружина, заведенная до отказа. Я должен, должен был догадаться о том, что он по уши в этом, раньше Стаси, но мне мешали некоторые внезапно возникшие обстоятельства. — Он поморщился, а Ольга опустила голову. — Не знаю, о чем я думал последние два дня, знаю только, что вся моя жизнь сегодня зависела от скорости, с которой я ехал в аэропорт. Я связался со своим старым знакомым, он и помог мне задержать Аверина и Ташу. Когда я примчался, все уже было в полном порядке: Таша в игровой комнате с детским психологом, Игорь, полностью разрушенный внезапным задержанием, в кабинете моего приятеля, а самолет готовился к отлету. У меня не было времени на долгие раздумья, и я принял единственно возможное в тот момент решение: Таша осталась со мной, Игорь с документами и бумагами улетел. Я думаю, что поступил правильно.

Ольга поднесла ладони к лицу и молча заплакала. Слезы стекали по ее щекам. Стася прижалась к ней, гладила ее волосы.

Максим поморщился:

— Я надеюсь, что пройдет время, и ты поймешь, что я поступил так не только из-за того, чтобы ты осталась со мной. Хотя, если говорить всю правду, я не сожалею о том, что твоего мужа здесь нет. Ты должна понять, здесь ему грозило не просто обвинение в убийстве Веры и попытке убийства Антона. Там, в аэропорту, я понял, что он смертельно боится своих бывших хозяев, тех, чьи ценные бумаги он вез через границу. Для него единственный шанс спастись — это немедленный отъезд. Причем я и сейчас не слишком уверен в положительном результате. С теми деньгами, что он увел у своих подельников, скрыться невозможно. Финансовый мир достаточно прозрачен, его найдут, и помоги ему бог. Я не хочу допустить даже мысль, что в этот момент ты или Таша можете оказаться рядом. — Максим с горечью посмотрел на Ольгу: — Оля, прости, что я не задержал его. Уже там, в аэропорту, я подумал, что то, что произошло между нами вчера, для тебя могло ничего не значить, что ты любишь в нем мужа и отца своего ребенка, а вчера это был просто мимолетный каприз, зимнее наваждение. А я даже не имел возможности дать вам проститься…