Галина Романова - Неплохо для покойника!

К тому же Сашенька так возжелал меня, что порвал на мне весь комбинезон. Ничего не найдется, во что можно переодеться?..

— Найдется! — злорадно ухмыльнулась она. — Еще как найдется!..

— Если ты о саване, то хочу предупредить, — опередила я поток ее красноречия и, лукаво усмехнувшись, присела на стул. — Буквально с минуты на минуту сюда должен подъехать Семен Алексеевич в сопровождении бравых ребят из убойного отдела. И он, конечно же, посвящен во все детали… Несмотря на то, что вы с Сашей считали меня полной идиоткой, я, в отличие от моего друга Мишки, решила немного подстраховаться и изложить ему полную картину происшедшего прежде, чем поехала сюда. Кстати, Шурик, а ты знаешь, как я до конца поняла, кто есть кто? Твоя бывшая супруга рассказала мне, что ты красил волосы и усы. А когда Мишка мне прислал по почте рекламные проспекты салона красоты, с небольшим уточнением внизу одного из них, найденные, Тонечка, в твоем ежедневнике, то пелена тут же спала с моих глаз. И теперь на вас, ребята, повесят ответственность за двойное предумышленное убийство с отягчающими вину обстоятельствами…

— Ты ничего не сможешь доказать! — подал голос Александр, немного оправившись от конфуза.

— У меня есть свидетель, видевший тебя под моими окнами в день убийства того паренька…

— Врешь! — зашипел он и, подлетев ко мне, схватил за горло. — Ты все врешь! Никто меня не видел! И никто сюда не приедет! И я убью тебя, как мелкую сучку, и выброшу в болото…

— Вряд ли у тебя это получится, потому что я уже здесь!

Грубоватый окрик, раздавшийся от входной двери, заставил всех замереть на месте.

С трудом повернув голову на голос, я едва не закричала от удивления и радости, но пальцы, все сильнее давившие на горло, лишали меня этой возможности, поэтому, кроме сиплого нечленораздельного шепота, у меня ничего не вырвалось.

Прямо против двери, сжимая в руках охотничье ружье, стоял мужчина, облаченный в грубую брезентовую штормовку, потрепанные джинсы и старенькие кроссовки. Это был тот самый преследователь, от которого я летела сломя голову через болото, и он оказался не кем иным, как родственником настоящего Тимура — Иваном!

— Отпусти ее, быстро! — скомандовал он, передернув затвор винтовки. — Не зря я следил за Анной все это время! Как побывал на кладбище и увидал на памятнике непонятно чью фотографию, так и принялся потихоньку за ней наблюдать. Я видел, что она умная женщина и обязательно выведет меня на истинного негодяя! Отпусти ее или я сделаю из твоей башки дуршлаг с большими дырками!

— А мне плевать! — рявкнул Александр и, быстро среагировав, подхватил меня под мышки и выставил щитом впереди себя. — А теперь стреляй!

Ситуация принимала серьезный оборот.

В довершение ко всему, Антонина, опомнившаяся от шока, схватила со стола оставленный ее возлюбленным пистолет и направила его в грудь Ивану.

— Брось пушку, дура! — тихо, но внятно попросил он. — Беды наделаешь!

— Не слушай его, Тонька! — Александр, цепко держа меня перед собой, сместился в ее сторону и быстро заговорил:

— Выстрели в него и в нее, и уходим озером. Паспорта готовы?

— Да все готово: паспорта, визы, багаж.

Я все сделала; — совершенно спокойно ответила она, поразив меня своим хладнокровием.

— Брось пушку! — повторил Иван, делая шаг в нашу сторону. — Вы и так сможете уйти…

Широко расширившимися от ужаса глазами я смотрела, как медленно Тонькины пальцы снимают пистолет с предохранителя. Как дрожащими руками она поднимает его повыше и целится прямо в грудь Ивану. Я зажмурилась и, что было сил, завизжала, не в состоянии больше справляться с душевным волнением.

В ту же секунду раздался оглушительный выстрел, и Антонина с диким ревом рухнула на пол. Я открыла глаза и обвела взглядом комнату. Тонька лежала на спине, странно откинув в сторону правую ногу с раздробленным выстрелом коленом. Глаза ее закатились, грудь судорожно вздымалась, а пальцы, ломая ногти, царапали паркетный пол, покрывшийся крупными брызгами крови.

— А теперь отпусти Анну! — рявкнул Иван, направляя дуло винтовки в голову стоящего за мной мужчины. — Ты все равно уже ничего изменить не сможешь. Минутой больше, минутой меньше.

Александр медлил. Спиной я чувствовала дикое биение его подлого сердца и молила всевышнего, к которому начинала питать все большее доверие, послать нам избавление от всего этого чудовищного кошмара.

— Я отпущу ее, только брось пушку, — тихо молвил Александр, незаметно продвигаясь к входной двери. — Дай мне уйти! Я ничего ей не сделаю…

— Не делай этого, Иван! — попыталась крикнуть я, но слова вязли в горле и, кроме комариного писка, у меня ничего не получилось.

Минуту поразмыслив, Иван медленно положил ружье на пол и, отбросив его ногой в дальний угол, поднял кверху обе руки.

— Видишь, я выполнил твое условие, теперь отпусти ее, — спокойно произнес он. — Эта женщина ни в чем не виновата… Отпусти ее…

— Хорошо, — пробормотал Александр, немного ослабляя хватку. — Ложись на пол, лицом вниз!

Иван, недовольно качнув головой, подчинился. Грубым пинком отшвырнув меня от себя, Александр метнулся к Антонине, быстрым движением выхватил из ее руки пистолет и ринулся к выходу.

И вот в тот самый момент, когда он почти уже скрылся за входной дверью, во дворе раздался визгливый скрип тормозов, и окрестности тут же огласились громкими мужскими голосами.

— Ага! Вот так вот, значит! — Быстро отреагировав, Минаков вернулся назад и запер дверь на замок. — Выходит, не получается по-хорошему, Анна Михайловна. Давай, двигай наверх!..

— Ах ты сволочь! — зарычал Иван и, резко вскочив с пола, ринулся на Александра.

Но не успел он преодолеть и половину разделяющего их расстояния, как Минаков выстрелил ему в грудь. Как подкошенный, Иван рухнул на колени и, виновато посмотрев на меня затуманенными болью глазами, упал лицом вниз.

Визжать, орать и биться в ужасе от увиденного я уже не могла. Стуча зубами и чувствуя, как силы понемногу оставляют меня, я, подталкиваемая дулом пистолета в спину, двинулась вверх по лестнице. Войдя в спальню, Александр обхватил меня за шею левой рукой и, подставив к правому виску пистолет, подошел к окну.

— Эй! Не прячьтесь! — заорал он, раскрывая окно одним движением ноги. — Лучше посмотрите сюда!

— Отпустите женщину! — прокричал кто-то с глухой стороны дома. — Не делайте глупостей! Мы выполним все ваши условия, только отпустите женщину!

— А мне плевать на ваши ментовские сказки! — что было силы заорал Минаков, чем едва не оглушил меня. — Вы все садитесь в машину и катитесь отсюда к чертовой матери, а я ухожу. Тогда, может быть, ваша баба останется жива!

— Минаков! — узнала я голос Семена Алексеевича. — Ведь она и твоя баба тоже! Пожалей ее хотя бы в память о той боли, что она вынесла, похоронив тебя!

Но скорее камень можно было растопить, чем пронять этого, движимого подлостью и вероломством человека. Он цинично расхохотался и еще сильнее обхватил меня за шею.

— Короче, вы, ментовские собаки! — опять заорал он. — Или вы выполняете все мои условия, или я выкидываю ее сейчас с простреленной башкой вниз!

— Отпусти ее и уходи! — вновь попытался уговорить его Семен Алексеевич. — Даю слово, что позволю тебе уйти!

— Садитесь в машину и валите отсюда!

Иначе не сдвинусь с места! Мне терять уже нечего, я уже полгода в покойниках хожу!

— Нам надо подумать. Дай нам пять минут! — прокричал все тот же незнакомый голос.

— Хорошо, — согласился Минаков. — Но ни минутой больше. Пять минут. Время пошло…

Это были самые долгие минуты в моей жизни. Не отдавая себе отчета, что они могут стать и последними, я время не торопила.

Обмякнув в грубых объятиях Александра, отчего он вполголоса чертыхнулся, я смотрела на тихую гладь озера, на кромку леса за ним и со щемящей душевной тоской понимала, что, может быть, вижу все это в последний раз.

Солнце играло на верхушках деревьев, кое-где прореженных золотистой листвой. Стайки птиц суетливо мельтешили над лесом, собираясь в дальние края. Осень была не за горами.

Это была моя самая любимая пора года.

Я любила бродить по опавшей листве и слушать ее слабое шуршание: это напоминало шелест морского прибоя.

— Скоро осень, — еле слышно выдохнула я, жадно вглядываясь вперед.

Неожиданно внимание мое привлек странноватый отблеск в густой кроне высоченной ели. Росла она чуть ближе остальных деревьев, отбрасывая плотную тень на бревенчатый мосток озера. Я изо всех сил напрягла зрение, пытаясь вновь поймать этот мимолетный солнечный блик, но он больше не возник. Однако в голове моей мгновенно родилась надежда на спасение. Может, я ошибалась относительно своего предположения, а может, и нет. Но стоять и ждать, не использовав последнюю возможность, я не могла.

— Чего раскисла вся? — отвлек меня на мгновение от раздумий злобный шепот Минакова. — Ты можешь стоять или нет?!