Анна и Сергей Литвиновы - Дар экстрасенса. Сборник

Вот и сегодня мы обе, в коротких юбках и на высоченных каблуках, на одном из последних поездов метро возвращались из клуба. Время провели потрясно: флиртовали, хохотали, позволили себе изрядно коктейлей, набрали немало роскошных мужских визиток и сейчас занимались их сортировкой. Решали, кому позвоним, а кого без всякой жалости спустим в унитаз… Так весело! Только безумно жаль, что через полчаса мы разбежимся по домам, у меня завтра тяжелый день и послезавтра тоже, и, конечно, никому из этих шикарных мужчин я так и не решусь позвонить…

Поезд затормозил. «Станция «Октябрьская», переход на кольцевую линию», — равнодушно объявил диктор. Двери разъехались, кто-то вышел, кто-то зашел… К нам приблизились двое мужчин, кокетка Катька наградила их автоматически ласковым взглядом… и вдруг жалобно, подбитым птенчиком, вскрикнула. Потому что один из вошедших схватил ее за предплечье, а второй — грубо сдернул с сиденья.

— Эй, вы что!.. — начала было я.

Но Катьку уже вытащили из вагона, а на меня вдруг налетел еще один мужик. Третий. Он сидел по соседству с нами и умело притворялся, что спит. Грубо прижал меня к спинке сиденья, прошипел: «Сидеть!..»

— Осторожно, двери закрываются, следующая станция «Шаболовская», — провозгласил репродуктор.

— Нет! — заорала я.

И он неожиданно меня отпустил. Метеором ринулся к выходу, разомкнул уже захлопывающиеся двери и был таков. А я, растерянная и дрожащая, осталась в вагоне.

Поезд тронулся.

— Ни фига себе фига! — прокомментировали инцидент сидящие напротив подростки.

…Слушать меня никто не стал.

Машинист поезда, которого я вызвала по громкой связи, посоветовал выйти на следующей станции и обратиться в милицию. А милиционер, которого я с трудом нашла на «Шаболовской», скептически оглядел мою короткую юбку, приправленную высоченными каблуками, принюхался (сколько ни жуй жвачку, а запах «Мохито» она не забивает) и скептически изрек:

— Подружку похитили, говоришь? А ну, ехай в УВД и заявляй!

— Да вы что? — возмутилась я. — Это ж время! Пока я ездить буду, с ней что угодно может случиться!

— А я че сделаю? — пожал плечами милиционер. — Вертолет на «Октябрьскую» пошлю?

Действительно, что может сделать наша милиция… Тем более, я по глазам вижу: он мне совсем не верит. Мало ли, читаю по его лицу, шляется в метро сумасшедших поддатых дамочек… И в УВД к моей истории отнесутся аналогично. К тому же как в это УВД добираться? Метро закрывается, автобусы уже не ходят, а денег на такси у меня нет.

И я побитой собакой поехала дальше. К нам с Катькой, в «Беляево». Но, выйдя из метро, помчалась не к себе — к подруге.

Дверь открыла Катина мама. Как всегда, уставшая, с потухшими глазами.

— Здравствуй, Маруся… — вяло кивнула она. — А Кати еще нет…

— В том-то и дело! — горячо выкрикнула я.

И рассказала, что случилось.

Но Катина мама даже за валерьянкой на кухню не пошла. Только тяжело вздохнула:

— Ох, Маруся, да не забивай ты себе голову! Кому Катька нужна, чтоб ее похищать! Небось, дружки очередные… Резвятся… Нагуляется — придет. Иди, отдыхай. — И с легкой завистью поинтересовалась: — Тебе ведь завтра в институт?

— А вечером на работу, — кивнула я.

— Вот молодец, девочка, — грустно кивнула Катина мать.

И я поплелась домой. Бедная Катька… До такой степени мотылек, что ее даже родная мама искать не захотела.

Следующий день у меня вышел нелегким. Четыре пары с восьми утра. Потом я коротко пообедала и еще два часа сидела в библиотеке — надвигался тяжелейший коллоквиум по анатомии. А к восьми вечера я поехала на работу — мне сегодня в ночную смену.

Работа у меня, студентки-медички, не самая типичная — я служу дилером в казино. И не надо морщить нос: служба в казино тяжелее и порой противней, чем работа санитарки в больницах. Хотя платят дилерам гораздо больше, чем младшему персоналу в клинике. К тому же намного интересней — хотя бы в плане психологии. Игра — она до такой степени маски срывает, чего только не насмотришься! Я даже серьезно подумываю сменить специализацию и вместо педиатрии удариться в психиатрию. А диплом писать об игромании.

Только сегодня, после ужасной ночи и трудного дня, мне было совсем не до наблюдений за игроками. Я автоматически швыряла рулеточный шарик, собирала фишки и только хмурила брови, если кто-то из посетителей пытался завязать со мной разговор. Даже супервайзер на меня цыкнул:

— Веселей, Маруся! А то без премии останешься!

Я автоматически, резиново, улыбнулась. Да плевать мне на премию, когда все мысли непутевой Катькой заняты. Как там она? Где? Что с ней делают?!

…Ближе к полуночи меня перебросили на покер, в VIP-зал. Стоять там никто из наших не любит. Во-первых, игроков почти ноль — попробуй, найди дурака, чтоб минимум по пятьсот ставил! — и приходится просто тупо переминаться с ноги на ногу за пустым столом. А если кто к тебе и сядет — еще больше наплачешься. Потому что ждать не приходится, что по диким ставкам явится играть интеллигентный профессор — которых, кстати, можно часто встретить в «бомжатнике», в зале, где разрешено ставить от доллара. Нет, в VIP-зале — одни братки. И «сука» здесь самое нежное обращение.

Однако сегодня я VIPу обрадовалась. Подумаешь, останусь без чаевых — зато отдохну спокойно!

Но не вышло — за мой стол тут же плюхнулся краснорожий, руки в татуировках, господин. Вывалил перед собой немалую гору фишек. Заказал черной икры и сигару. Явно устроился надолго. Ох, хоть бы у тебя игра не пошла!

Среди постоянных игроков бытует мнение: будто есть дилеры счастливые и несчастливые. Первые, ясное дело, регулярно сдают себе пару двоек, а клиенту — сплошь каре. Вторые — наоборот. На самом деле, это полная чушь. Любая игра у любого — у игрока, у крупье — идет полосами. Но, конечно, хотелось бы сдать краснорожему раз пять «без игры» — чтобы побыстрей отвалил.

— Делайте ваши ставки, — дежурно улыбнулась я.

И игрок барским жестом водрузил на «ante» сразу пять тысяч.

Супервайзер оживился, а у меня мелькнуло: «Ох, ну и козел!» Неужели не знает непреложного правила: сначала посмотри на минимальной ставке, везет тебе с этим дилером или нет. А потом уже роскошествуй. Но этому, видно, все по фигу.

— Еще мне официанта позови! — барским тоном обратился краснорожий к супервайзеру.

Я еле заметно пожала плечами, перемешала карты, протянула ему подрезать — он, в стиле истинного братка, резанул так, что я еле успела руку отдернуть. Начала сдавать — и вдруг услышала тихий-претихий шепоток:

— А не сдашь нормально, тварь, твоей Катьке бошку отвинтим!

Я вздрогнула. Краснорожий беспечно улыбался, супервайзер звонил в колокольчик, призывая официантку… Что делать? Останавливать игру, вызывать службу охраны? Дядя Борисыч, шеф, тут же прибежит, в VIP-то зал. Но только что я ему скажу? Тихую реплику краснорожего видеокамеры точно не записали, они у нас на голоса почти нечувствительны. А если я расскажу ему, что вчера случилось в метро, Борисыч мне точно не поверит — как вчерашний мент не поверил. И я же виноватой окажусь, что игру сорвала, выгодного клиента рассердила. Не просто премии лишат — еще и попрут без выходного пособия…

И я начала сдавать.

А если краснорожий думает, что я каким-то чудесным образом вдруг сдам ему каре или флэш, — он просто дурак. Потому что людей, на это способных, в мире единицы. Ценятся они на вес золота — и уж в обычных казино, даже за VIP-столами, точно не стоят.

…Судя по гневной физиономии, сдала я краснорожему сущую ерунду. Скорее всего, мелкую пару. Он оставил две карты, три велел поменять (очередные пять тысяч баксов), комбинацию явно не улучшил, но все равно поставил. И прошипел:

— Туз-король, сука!..

Типа, открывай самую слабую комбинацию — против которой даже пара двоек выигрывает.

Но я, увы, продемонстрировала ему три пятерки.

Краснорожий гневно швырнул в меня своими картами. Замечания ему никто делать не стал — за такие деньги крупье, типа, может и потерпеть.

— Уходи! Уходи! — мысленно молила я.

Но он остался. И водрузил на «ante» уже десять тысяч баксов. А когда я жалобно взглянула ему в глаза, вдруг демонстративно поднял левый мизинец. И я увидела: на нем красуется Катькино колечко. Знакомое мне еще со школы. Тоненькая золотая полоска с вкраплением скромного фианита…

И снова еле слышное шипение:

— Последний шанс у тебя… Неужели не жаль подруги?..

И я опять, как завороженная, взялась перемешивать карты. В голове билось: Катька, бедная Катька… Господи, почему я даже учиться не пыталась сдавать карты «на заказ»? Не смогу ведь, опять ему ерунду сдам, а себе — игру!

Я протянула ему колоду подрезать.

— Сама, — рявкнул краснорожий.

Сама так сама. Но, судя по первой сдаче, сегодня везет не ему, а мне. Краснорожий опять проиграет. И, значит, судьба подруги предрешена…