Марина Белова - Если у вас нету тети...

— Верно, но спросить у него об этом мы не можем, потому что сейчас он в отъезде.

— Но охранник, если она приходила, должен ее помнить? Не так давно это было. Или могло быть.

Мы опять повернули к сторожке. Охранник лениво открыл окошко:

— Я же сказал, Петра Васильевича нет, и ни сегодня, ни завтра не будет. Женщины, идите с богом.

— Молодой человек, мы разыскиваем человека, посмотрите, пожалуйста, на эту фотографию. Вы видели эту женщину примерно неделю назад? — Я протянула в окошко Степино фото.

Он взял в руки фотографию, минуту ее разглядывал, потом пожал плечами и вернул со словами:

— Нет, не помню, я дежурю через день, не видел такую. А кто она? Натворила что-нибудь?

Я оставила его вопрос без внимания.

— А как нам найти вашего сменщика?

— Завтра приходите.

— Завтра мы не можем. Мы приехали из другого города, и нам обязательно сегодня нужно вернуться домой. Адрес сменщика вы нам можете дать?

— Не могу, потому что не знаю, он у нас новенький.

— А можете нам пообещать, если увидите эту женщину с фотографии, передать ей записку?

— Могу.

Я вытащила из сумки блокнот, выдрала одну страницу и начеркала Степе коротенькое послание: «Степочка, миленькая, возвращайся домой. Мы нашли убийцу. С тебя сняли все подозрения. Марина и Алина».

— Вот, возьмите. И сменщику своему скажите.

Домой мы возвращались слегка расстроенные. То главное, зачем мы ехали, так и осталось для нас тайной. В глубине души я надеялась встретить в Белозерске Степу. Или хотя бы человека, который ее видел. Может быть, нам стоило еще остаться, чтобы поговорить с другим охранником? Или походить по соседям? Но, к сожалению, время уже поджимало: я обещала Розалии кровь из носа забрать детей до семи часов вечера.

— Ты думаешь, она до сих пор в Белозерске? — спросила меня Алина по пути домой.

Я пожала плечами. Наверняка Степа знает что-то такое, о чем мы даже не догадываемся. Знали бы и мы, могли бы предвидеть Степины шаги. А так… тычемся, как слепые котята.

— Не думаю, скорей всего, она уехала, — ответила я Алине. — Если она имела разговор с Петром Куликовым, она бы ему рассказала о Насте и о двойнике его брата. А больше что ей здесь делать?

— Она вернулась в город и стала следить за Егором Кулаковым. Ну как в свое время Настя, чтобы вывести его на чистую воду, — осенило Алину.

— Но Настя устроилась работать в «Гарант», а Степа этого сделать не может, потому что находится в розыске.

— Правильно. Она следит за ним со стороны. Значит, нам тоже надо начать слежку за Кулаковым. Тогда мы рано или поздно столкнемся нос к носу со Степой. Или она нас заметит, или мы ее. К нам она вряд ли подойдет из-за боязни, что менты выйдут через нас на нее и опять арестуют. Поэтому мы должны ее заметить и сообщить, что все обвинения с нее сняты, ей нечего больше бояться.

Как мы ни торопились, но на дачу все равно опоздали, приехали в половине восьмого. Аня и Саня растерянно переминались с ноги на ногу около домика. Розалия Аркадьевна недвижимо лежала на раскладушке под раскидистой вишней. Вокруг нее с нашатырным спиртом порхала соседка по даче Лидия Гавриловна.

Взглянув на эту довольно мрачную картину, я воскликнула:

— Опоздали! Говорила, надо было быстрее ехать.

— Марина, может, еще отойдет? — неуверенно предположила Алина, вглядываясь в мертвенно-бледное лицо Розалии Аркадьевны.

— Лидия Гавриловна, — бросилась я к раскладушке и взглядом показала на свекровь. — Что с ней?

Соседка гневно сверкнула глазами и, чтобы навечно посеять в наших душах комплекс вины, загробным голосом заявила:

— Всему есть предел. Ваши дети ее доконали.

— Не может быть! — воспротивилась Алина. — Как они могли ее доконать, если им были даны четкие указания ртов не раскрывать? У нас дети послушные, не надо почем зря их оговаривать.

— Я их не оговариваю, а говорю, как было. Два часа назад прибегает ко мне Розалия Аркадьевна, вся в слезах. Так, мол, и так, была одна-единственная внучка, не могла на нее нарадоваться. А теперь, как видно, после болезни не разговаривает, а только мычит, как корова. Но это еще не все. Руками машет, как мельница, и гримасничает, как обезьяна. Не иначе как в школе вирусный энцефалит подхватила. Почему в школе? Потому что приехала она на дачу не одна, а с другом, а он такой же, безнадежный. Молчит и руками машет. Едят хорошо, но что толку, если с головой не все в порядке. Я ее успокоила, как могла, валерьянкой отпоила и пошла посмотреть на бедных деток. Приходим мы с Розалией, а они, бесенята чертовы, в карты режутся и ни слова, только, если кто проиграл, колодой того по ушам трескают. Розалия как увидела этот поединок, замертво рухнула.

— Она признает только шахматы, — пояснила я Алине. — Считает, что дочь Олега не должна опускаться до вульгарных игр типа «дурака». Не знаю, что ее добило: то, что, по ее мнению, Аня потеряла здоровье, или то, что ее внучка играет в «дурака».

— Ага, ваша Аня так и сказала, когда бабка чуть дуба не врезала, — выпучив глаза от негодования, доложила Лидия Гавриловна. — А раньше рты раскрыть и пояснить, что к чему, они, оказывается, не могли.

— Ну, правильно, им было велено не шуметь, чтобы бабушку своим криком не травмировать, — опять вступилась за детей Алина.

— И при этом кривляться как обезьяны?

— Не как обезьяны кривляться, а разговаривать на языке глухонемых, — вмешался в разговор Санька.

— Что за дети? Они и сейчас пререкаются!

Аня, чувствуя за собой вину, стояла в сторонке молча. Я опять посмотрела на свекровь. Она лежала с открытыми глазами и со скорбной миной слушала наш разговор с Лидией Гавриловной.

— Погодите, — остановила я соседку. — Розалия Аркадьевна, вы в сознании?

— В сознании, — подала голос великовозрастная притворщица. — Я такой нервный стресс пережила, что не могу рукой пошевелить.

— Может, вас в город отвезти? — предложила Алина.

— Нет, я уж как-нибудь тут, на свежем воздухе оклемаюсь, — прошелестела губами Розалия Аркадьевна.

— Тогда мы детей заберем?

— Забирайте, — вместо Розалии ответила Лидия Гавриловна. — Видите, человеку еще плохо.

— Как же мы ее оставим? — заволновалась я.

— Езжайте и этих деспотов с собой забирайте, а я за Розалией присмотрю.

В машине мы устроили детям полный разгром.

— Неужели вы не могли бабушке все объяснить? — недоумевала я.

— А мы ей говорили, только она по-глухонемому не понимает.

— Надо было нормальным языком сказать, словами.

Аня и Саня опустили глаза и стали сосредоточенно разглядывать коврики под ногами. Первая прервала молчанку моя дочь:

— Понимаешь, мама, мы поспорили. Кто первый скажет слово вслух, тот проиграет.

— Понятно, на что вы поспорили?

— На пять «Сникерсов» и две бутылки колы.

— А разве бабушкина жизнь стоит пяти «Сникерсов»? — я хотела сказать, что человеческую жизнь вообще нельзя сравнивать с материальными ценностями, поскольку она бесценна.

— А Санька и не хотел больше трех давать. Это я набила ей цену, жалко все-таки, родная бабушка, — призналась Анюта.

— О, господи! От такого цинизма у меня сердце перестает биться. Алина, вези меня сразу к кардиологу или обратно к Розалии Аркадьевне под вишню, — застонала я и прикрыла от стыда глаза.

Через два дня, вернувшись из командировки, позвонил Сундуков.

— Как дела? — бодро спросил он.

Его тон вывел меня из себя. Два дня мы с Алиной следили за Егором Кулаковым, и ничего. Даже никакого намека на близкое присутствие Степы. Исходя из наших рассуждений, она должна была находиться где-то рядом, параллельно с нами следить за Кулаковым. Но как мы ни вертели головами по сторонам, как ни вглядывались в лица прохожих, увидеть ее так и не смогли. Или она и не собиралась следить за Кулаковым, или замаскировалась так, что даже агентам национальной безопасности раскусить ее было не под силу.

А он, Кулаков, как будто над нами издевался. В перерыв бегал в пивбар пропустить с Кузькиным бокальчик пива. Вечером бежал домой к жене. Ходил в магазин, выносил мусор. И все! Ничего того, что указывало бы хоть на какое-то криминальное прошлое.

— Вот гад! Как затихарился, — бурчала Алина. — Все равно мы тебя выведем на чистую воду.

— Как сажа бела! — пессимистично ответила я Сундукову на его вопрос.

— Что, совсем ничего? — разочарованно спросил он.

— Почему? Убийцу вашей Насти мы вычислили, — приврала я. — А вот Степа наша как в воду канула.

— Надо встретиться, — предложил Игорь. — Расскажете обо всем в подробностях. Я зайду в «Пилигрим» в три. Устроит?

— Устроит, — согласилась я. Когда-то же надо отдохнуть от слежки за Кулаковым?

Сундуков пришел к нам с цветами, коробкой конфет и бутылкой красного вина.