Светлана Алешина - Крошка-месть (сборник)

Хотя Таня самоубийцей не была.

Или в тот момент, когда ей встретился этот тип, чей телефон она так трогательно обвела «Валентиновым» сердечком, она подсознательно стала самоубийцей?

Я бросила взгляд на телефон.

Не нравился мне этот тип. Я ни-че-го про него не знала, но он мне не нравился!

Ларчик вызвал милицию, приехали опера, совсем молоденькие, и возглавлял эту компанию Ванцов. Они рыскали по Таниной квартире, посматривая на меня с плохо скрытой жалостью – для них я была девчонкой, обнаружившей тело, и теперь, по их мнению, я должна быть очень подавленной…

Собственно, они были правы отчасти – я такой и была. Просто Танино мертвое тело было не первым в поле моего зрения, а из фрустрированного состояния я уже выбралась, поскольку включила свой мозг, и теперь мой мозг выкидывал одну за другой идеи, которые любому из этих пареньков показались бы бредовыми и противоправными, но вот в этом и разница между мной и служителем Фемиды.

Я могу позволить себе роскошь нетривиальных ходов, не обременяя себя рассуждениями, насколько мои действия соответствуют букве закона.

Посему я без зазрения совести стащила номер телефона с сердечками – им не обязательно про это знать.

Ванцов выглядел бесконечно усталым, и все-таки он подошел ко мне и погладил по голове как маленькую.

От этого жеста в моем носу предательски защипало, и, чтобы избавиться от ненужных эмоций, я сердито дернулась.

– Сашка, ты только… – начал Ванцов, но я его прервала.

– Послушайте, учитель, – насмешливо сказала я. – Вы с гуру Лариковым всегда учили меня, что дело сыщика – уметь вовремя отключать эмоции, так?

– Так, – согласился он.

– Тогда какого черта ты сейчас пытаешься меня успокаивать? Я выключила их, и не надо думать, что перед тобой маленькая девочка с расстроенными нервишками! Все нормально, не первый год, что называется, замужем за всей этой мафией! Если тебя что-то интересует, задавай вопросы, но не буди во мне нормального человека, потому как я уже нахожусь в состоянии боевой, охотничьей готовности!

– Вот я и хотел бы, чтобы ты, Сашка, не лезла в это дело, – выдохнул Ванцов. – Больно уж гадкое оно получается!

– А что, у тебя были приятные дела об убийствах? – невесело усмехнулась я. – Каждое убийство – мерзость огромная! Только ничего не выйдет, Лешенька, поскольку у меня есть обязательства перед клиентом.

Менты врубили приемник, и теперь тишину разбавляли «Сплины», словно отвечая моему настроению: «А в двух шагах идет война…»

Моя война идет постоянно. Я начинаю к ней привыкать. Это только кажется, что кругом спокойно. Так и хотелось выйти на улицу, остановить какую-нибудь полнотелую матрону, мирно бредущую на базарчик, и сообщить ей: «А знаете, идет война! Вот сегодня, например, убили двух молодых людей. Очень молодых. Гораздо более молодых, чем вы. А вы, наверное, думаете, что жизнь скучна и однообразна?»

Конечно, я ничего подобного не сделаю. Пусть эта тетка живет в спокойном болотце неведения. Хватит и нас, тут собравшихся, с тяжелым знанием того, что в мире все не так уж распрекрасно.

– Она проходила по тому делу?

Ванцов не употребил отвратительное словцо «киднепинг».

– Да, – кивнула я. – Она работала у них гувернанткой.

Ванцов помолчал, досадливо поморщившись, и сказал:

– Получается, ее могли убить именно в связи с этой смурью!

– Как видишь, получается так. И я, естественно, не могу послать их подальше и устроиться отдыхать.

– Ну, так пусть распутывает Ларчик!

– Лешка, ты же сам просил меня помочь тебе с байкерами!

– Вот ими и займись…

– Так ведь ты же сам сегодня приезжал на Топольчанскую, так? Там был убит некий Тарасюк. Этот Тарасюк – только не падай! – тоже имел отношение к моему делу! Поэтому получается, что все взаимосвязано, и как знать, не окажутся ли твои неразумные байкеры участниками все той же, как ты изволил выразиться, смури. Или мне теперь вообще спрятаться в подполье и не вылезать, пока господь окончательно не разберется с человечеством?

– Ладно, – отмахнулся Лешка. – Я все-таки поговорю с Андреем. Мне кажется, это не женское дело. И не хочется мне когда-нибудь приехать по вызову и обнаружить в наполненной ванне твое остывшее тело!

– Браво, Ванцов, умеешь ты заразить молодую леди оптимизмом, – усмехнулась я. – Теперь я почувствовала интерес к жизни вообще и к этому делу в частности!

И, знаете, доля правды в этом моем высказывании была! Ванцов меня слегка разозлил, и теперь остатки депрессии окончательно растаяли в воздухе, уступив место моим охотничьим инстинктам.

Я была готова выйти на тропу войны!

В половине восьмого я наконец-то освободилась.

Ну и денек выдался у меня сегодня! Я даже не заметила, как на улице потемнело, нахмурилось и наступил вечер.

Милицейская машина по распоряжению господина Ванцова отвезла меня домой – при этом в моей душе шевельнулось нехорошее подозрение, что таким вот образом Ванцов вкупе с Ларчиком просто хотят убедиться в том, что я не предприму собственных попыток размотать чертов клубок из колючей проволоки!

Сами они расставаться явно не спешили, поскольку собрались теперь посетить наш офис. Я даже осмелилась предположить, что они там будут расслабляться с пивом, стараясь забыть впечатления сегодняшнего дня.

Машина остановилась аккурат около моего подъезда. А домой я совсем и не хотела. Впрочем, дабы успокоить бдительных сопровождающих, я покорно зашла в подъезд и постояла у окна, терпеливо ожидая, когда они отчитаются перед Лешенькой, что порученное им дело совершили, и укатят по домам. Они долго тусовались внизу: видно, так им повелел «босс». Наконец уверились в том, что я легла в кроватку и за мою судьбу человечество в лице двух заботливых идиотов может быть совершенно спокойно, и отъехали, тихо шурша колесами.

Жалко, что моя соседка тетя Валя не видела, как меня привезли в «воронке»! То-то бы у этой благообразной до неприличия старушки радости было! Наконец-то опасную, непонятную и насквозь неформальную Сашу привезли, как разбойницу с большой дороги! Впору было к ней постучаться и рассказать обо всем, порадовать старушенцию на ночь рассказом о моих приключениях!

Да времени было мало. Домой я должна была вернуться в десять, иначе мама поставит меня в угол, значит, у меня в распоряжении был всего один час.

Я спустилась во двор и подняла голову. Слава богу, Пенс был дома. Причем, судя по тому, что освещена была вся квартира, чего никогда не допустила бы экономная маменька, он пребывал в гордом и радостном одиночестве.

Я поднялась по лестнице и у двери в его квартиру зажала уши – грохот музыки свидетельствовал о том, что я права.

Интересно, услышит он мой звонок или мне надо оглушительно заорать «Ду хаст!»?

Я рискнула позвонить. В дальнейшем, правда, мне предстояло действовать нетривиальными и незаконными методами, но пока надо пытаться соответствовать общественным идеалам!

Пенс настолько натренировал свой слух, что открыл мне дверь почти мгновенно.

Как он умудрился расслышать мое робкое треньканье сквозь мощные раскаты гитары Блэкмора – не знаю!

– Привет, – сказал он мне, радостно улыбаясь.

– Привет, – бросила я устало, проходя в комнату.

Пусть проникнется моей вековой усталостью!

– Интересно, – поинтересовалась я, – без Блэкмора ты бы узнал, что на свете когда-то был норвежец Эдвард Григ, собственно, и создавший вот этот шедевр, который теперь так самозабвенно исполняет твой драгоценный Ричи?

– Обижаешь, милая, – добродушно ухмыльнулся мой возлюбленный. – Уж «В пещере горного короля» все знают!

«Интересно, а Ванцов знает?» – подумала я.

– Я позвоню?

Он кивнул.

Первым делом я набрала свой номер. Мама подняла трубку и, едва заслышав мой голос, поспешила сообщить мне, что только что звонил Лариков и был вельми разгневан тем, что я еще не добрела до дома.

– Я у Пенса, – сообщила я. – Если в Пенсе не проснется сексуальный маньяк, во что я слабо верю, я нахожусь в полнейшей безопасности. Так ему и скажи.

– Сама позвони и скажи, – парировала мама. Какая-то она сегодня несговорчивая!

– Он мне за день надоел, – поделилась я с ней, но она осталась безжалостной.

– А мне вы все надоели. Я книжку читаю и устала от своих идиотов-учеников, так что сама разбирайся с начальством!

– Ладно, – вздохнула я. – Надеюсь, ты хоть классику читаешь, а не бульварное чтиво?

– Я криминальное чтиво читаю, – призналась мама. – Классики мне за день хватило. Классику ты сама читай.

Она положила трубку, и я поняла – приставать к ней смысла нет. Пока моя мама не дочитает очередной «шедевр» до последней страницы, она вряд ли будет склонна дарить окружающим свое внимание.

Поэтому мне ничего не оставалось, как самой позвонить Ларчику.

Тот сначала не поверил, что я у Пенса. И вообще начал разговор грубо и агрессивно.