Анна Владимирская - Игра на выживание

– Но тогда нет логики! – Поташева поднялась из-за стола и, подойдя к балкону, стала смотреть на дом напротив, доставая из сумки пачку сигарет. – Я закурю?

– Кури-кури. Хотя лучше бы ты не вредила своему здоровью. С другой стороны, Лазарик не курил, но это ему не помогло.

– Так вот что я думаю! Его отравили из-за того, что он кому-то не захотел продать этот самый препарат по теломерам! Это ж какие деньжищи для компаний, которые делают всякие омолаживающие кремы, например!

– Машуня! Тебе видней, конечно, ты в этой своей судебной медицине лучше научилась преступления расследовать. Но мне кажется, что ты все-таки… немножко не понимаешь. Если бы те, кому нужно было это «средство Макропулоса»[24], – старушка хихикнула, – решили бы убить моего сына, то они сперва стали бы ему предлагать самашедшие деньги. А он мне об этом доложил бы, и мы обсуждали бы!

– Но, Берточка Зиновьевна! Вы же мне сами звонили и рассказывали, что ему предлагают баснословные суммы за это открытие, а он отказывается.

– Нет, дорогая девочка! – грустно улыбнулась Бродская. – Его обхаживали бы, приглашали бы на всякие косметические конгрессы, уговаривали бы. Процесс уговоров был только в самом начале, и мы с Лазариком собирались еще долго морочить им головы. Поэтому разве стали бы они резать курицу, несущую золотые яйца? Нет, я не думаю, что эти люди столь глупы. Иначе они бы не заработали свои миллионы!

Женщины еще долго беседовали. Поташева уехала только в начале десятого часа, что для нее было очень поздно, так как ее рабочий день начинался в 7.30, и обычно в девять она уже укладывалась спать.

Наконец настал день, когда Алексей Поташев приблизился к разгадке этого странного, темного и запутанного дела. Как обычно, когда в его руках оказались основные нити из разных клубков невероятно хитроумного преступления, он закрылся в своем офисе. Сказал секретарше, что его нет ни для кого, даже для Папы Римского (если тот надумает ремонт Ватикана), и, запершись в своем офисе и разложив на столе большой лист ватмана формата А1, принялся заполнять его рисунками и набросками. На белой бумаге появлялись силуэты скрипок, витрины венских бутиков, одежда, мужские и женские лица, автомобили, морские пейзажи, фасады зданий и даже… карикатура на Геллерта.

Он положил изрисованный лист ватмана на пол и встал над ним с видом профессора, который рассматривает курсовой проект первокурсника. Было в этом деле что-то непонятное и нелогичное. Если с аферой Шанаева все встало на свои места, все разъяснилось, и участие в этом деле Лизы в качестве марионетки, которой хитро управлял проходимец, теперь было очевидно, то остальное… оставалось в тумане.

Пришлось взять еще один большой форматный лист. Поташев лег на живот и, как в детстве, стал рисовать все то, что пока не поддавалось объяснениям. Череда убитых мужчин за короткий период времени, в которой, казалось, нет никакого смысла. Шанаев, Бродский, Евгений Поташев, двоюродные братья Алексея. Делая наброски этих людей и рисуя их по кругу, архитектор интуитивно внутри круга стал рисовать какое-то строение. Когда он закончил рисунок здания, то разгадка преступления стала очевидной.

Он взял двойной скотч и скрепил два листа в одно большое бумажное полотно. Походил вокруг, крякнул. Дорисовал знак вопроса, который собирался выяснить немедленно, и вышел к ресепшен. Поташев спросил у своей секретарши Даши Нерадец, девушки опытной и неоднократно побывавшей замужем:

– Дашуня! Скажи мне, пожалуйста, сколько раз женщина может менять фамилию в своей жизни?

– Столько, сколько раз она выходит замуж, – ответила Дарья, у которой за плечами было уже три брака.

– А она может в случае развода или смерти мужа вернуть себе девичью фамилию?

– Запросто. Некоторые, ушлые, даже паспорт меняют. Тогда якобы и замужем не была! Прям снова «первый раз в первый класс»! А еще бывает… – Но Поташев уже не слушал Нерадец, он умчался к себе в кабинет, чтобы сделать несколько рисунков, без которых не мог завершить начатое.

Дорисовав все, что ему было нужно, он посмотрел на большую бумажную плоскость с удовлетворением. Вот теперь вопросов не оставалось. Теперь только оставалось объясниться с теми, кто подозревал Лизу в совершении мошенничества, и с теми своими родственниками, которые ждали ответа на животрепещущие вопросы о смерти целой ветви Поташевского семейного дерева.

Архитектор решил собрать всех, имеющих отношение к расследованию, в конференц-зале отеля «Хилтон». Почему именно в «Хилтоне», а не в каком-то другом, не таком пафосном месте? Ответ на этот вопрос был достаточно прозаичен. Архитектурное бюро Поташева работало над интерьерами «Хилтона» и в виде бонуса за отличную работу получило разрешение проводить в пятизвездочном отеле свои архитектурные семинары и конференции.

Всем, кого Алексей решил собрать в «Хилтоне», его секретарь Дарья разослала пригласительные. Внешний вид у всех писем был одинаков: минималистичный белый конверт и такой же изысканный и строгий сам пригласительный. Но содержание в них было разное: тех, кто должен был прийти по афере Шанаева, позвали на презентацию нового отеля «Хилтон», а родственников Алексея, которые должны были узнать правду о гибели ветви Поташевского клана, пригласили на помолвку Алексея и Лизы.

Все гости собрались за длинным овальным столом в конференц-зале. Кейтеринг[25] осуществляли три официанта в белоснежных пиджаках без воротника и идеально выглаженных черных брюках. Кроме Поташева и Лизы, никто не обращал на них внимания, и о том, что это были друзья Алексея – Белогор, Стоян и Худаня, – не знало большинство гостей. Единственным человеком, кто удивленно взглянул на друзей сына, была мама архитектора, Нина Анатольевна, но она решила, что ее Леша подготовил какой-то сюрприз.

И сюрприз не заставил себя долго ждать!

Поташев поднялся из-за стола. С баулом в руках он подошел к флипчарту (доске для презентаций) и прикрепил к ней магнитами свой ватман. Опережая удивление гостей, Алексей сказал:

– Господа, прежде чем мы перейдем к презентации отеля «Хилтон» и моей помолвке с госпожой Раневской, я хочу развлечь вас любительским спектаклем под условным названием «Мышеловка».

Гости заулыбались, приготовившись к тому, что сейчас их станут развлекать. Меж тем архитектор попросил убавить свет, и на экране появился город Екатеринбург.

– Начнем с предыстории. В столице Урала проживал антиквар по фамилии Зорькин. Светослав Юрьевич – одна из ключевых фигур нашего спектакля. Два слова о нашем герое: антиквар, собиратель картин, скульптур, старинных инструментов, драгоценных камней, богатый человек. В какой-то момент своей жизни он решает все изменить. Ну, то есть решительно все. В клинике моего дяди, Евгения Валерьяновича Поташева, он делает пластическую операцию, меняя внешность. Также берет себе другое имя, отчество и фамилию, переезжает в другой город. Так Зорькин Светослав Юрьевич становится Шанаевым Григорием Петровичем. После удачной операции восставший из пепла (в прямом смысле слова, но об этом чуть позже) Шанаев появляется в Городском музее. Он предлагает на базе своей коллекции старинных музыкальных инструментов создать отдел. Разумеется, у него есть поддержка в Министерстве культуры и в мэрии. Шанаев тщательно смазал все колесики бюрократической системы, чтобы она работала как часы, без сбоев. И музей радушно принимает предложение антиквара.

Заерзала на своем стуле Кира Юрьевна Яблокова – директриса Городского музея. Ее лицо пошло бурыми пятнами. Вика Бобичева, сопровождавшая свою начальницу, не зная, куда девать руки, беспрестанно поправляла свою рыжую прическу. Огненная грива и молодое бледное лицо обращали на себя внимание присутствующих.

– Вы что-то хотели сказать, Кира Юрьевна? – обратилась к ней Раневская с той долей сарказма, которая позволяла оставаться в рамках учтивости.

– Я не понимаю, что плохого, если в музее открылся отдел старинных скрипок, виолончелей и альтов? – с вызовом поинтересовалась директриса.

– Вот и я не понимаю! – театрально всплеснул руками Поташев. – Не понимаю, как вы, Кира Юрьевна, с вашим-то опытом министерских интриг, с вашим бюрократическим чутьем, с вашим умением улавливать опасность проглядели прожженного мошенника Шанаева? Может, потому, что вы с ним в чем-то похожи? – Алексей обаятельно улыбался, но в этой улыбке пряталось столько иронии, что Яблокова вскочила и направилась к дверям. Но, к ее огромному удивлению, дверей в бизнес-зале не наблюдалось.

Особенностью интерьера конференц-зала было то, что от холла его отделяла длинная деревянная панель-стена, в которой двери были умело спрятаны. Архитекторы придумали такую глухую стену с определенной целью. Чтобы во время презентаций, конференций или семинаров не было бесконечного хождения участников. Предусматривался продуманный формат делового общения, иногда с корпоративными интересами, о которых должны были знать только его участники. Тогда войти в зал или выйти из него обычному человеку было невозможно. Секрет двери знал только организатор мероприятия.