Галина Романова - Охотники до чужих денежек

– А я тебя знаю!

«О, черт!» – готово было соскочить с языка Эльмиры, но вместо этого она вежливо улыбнулась, кивнула приветливо и продолжила движение.

– Купили все же тот дом, милая? – не унималась старушка и вдруг засеменила за ней следом. – Хороший дом! Правильно сделали, что купили. А что же долго не ехали? Как мама с папой?

– Нормально, – еле слышно выдавила из себя Эмма, не решившись вдаваться в подробности своей жизни.

– А я вижу, сегодня рано поутру машина к дому подъехала, думала, это родители твои... – Бабка резво подпрыгивала рядом с Эммой и, судя по всему, не думала оставлять ее в покое. – Вижу – парень с девушкой. Вошли в дом. Потом парень уехал. Забеспокоилась поначалу. А вдруг, думаю, беды какой наделал с девушкой. Стою, с Тамаркой разговариваю, вижу, а ты заходишь в магазин жива-здорова...

«Все-то ты видишь!» – негодующе подумала девушка, которую раздражало непомерное любопытство собеседницы.

– Отдыхать, значит? Желудком маешься али почками? – не знала угомона старушка, не отставая от Эммы ни на шаг.

Она буркнула ей в ответ нечто нечленораздельное и поспешила проститься, потому как они остановились напротив дома, купленного родителями Эммы пару лет назад. Но женщина вдруг вцепилась ей в рукав куртки цепкими узловатыми пальцами и, сделавшись на редкость загадочной, зашептала, брызгая слюной:

– А парень-то тот, что тебя привез, шофер, что ли, твой?

– Да, – обрадованно подхватила Эмма и в подтверждение кивнула головой. – Ну, всего доброго.

– Вот и хорошо! – с облегчением выдала старушка, не выпуская из рук ее рукав и пропуская мимо ушей слова прощания. – А то, думаю, как же это родители позволили тебе с таким непорядочным беспутником связаться? На кой черт такой порядочной красивой девушке такой альвонс?!

– Альфонс, – машинально поправила ее Эмма, отчего-то сразу напрягшись. Неспроста старушка затеяла разговор о Вениамине, ох неспроста. Городок небольшой, все на виду, новости распространяются со скоростью лесного пожара. Где-то, видимо, ее миловидный спутник уже успел наследить. И она, мгновенно сменив раздражение на учтивость, мило поинтересовалась: – А почему вы его так, бабушка? Он вроде бы на альфонса не похож.

Произнося эту фразу, Эмма была почти уверена, что старушка втиснула в свою речь труднопроизносимое слово, плохо зная истинный его смысл. Каково же было ее удивление, когда бабуля, злобно фыркнув, зачастила со скоростью швейной машинки.

– На альфонса, говоришь, не похож?! Какого же черта с Анькой-танцовщицей связался?! Сразу учуял, стервец, курочку, что золотые яички несет.

– А кто она такая, эта Анна? – Эмма волновалась все сильнее и сильнее, ситуация сильно смахивала на какую-то немыслимую мыльную оперу, сценарий которой слагался буквально на глазах.

– Анька-то? О-о! Это щука! Да еще какая щука! Приехала сюда года три назад. Просто Аленушка из сказки. Квартиру купила, учительницей пошла работать. Только недолго из себя недотрогу строила. Добрая слава-то она, девонька, на полатях лежит, а дурная – по дорожке бежит. Вот и за ней прибежала, да такая, что все ахнули, разинув рот. – Старушка приостановилась, восстанавливая дыхание и вытирая уголки рта кончиком шерстяного платка. – Кто-то из отдыхающих узнал ее и проговорился. Вроде как отчима своего она совратила. Мать ее едва не убила. Какие-то там потом скандалы были с мордобитием. Этого точно не знаю, брехать не буду. Но в результате однажды отчим не вернулся домой, и нашли его на свалке городской с пробитой головой и с отрезанным причинным местом. Следствие Аньку вовсю подозревало. Хотели засудить, да у нее это появилось. Как его там... амиби, что ли.

– Алиби! – догадливо подсказала Эмма.

– Точно! Алиби! Ее отпустили. Она быстро-быстро из города уехала. Все вроде успокоилось, а потом опять началось. Говорили, будто у отчима богатства были несметные, а после его смерти все исчезло. Мать волосы, говаривали, на себе рвала, дочку проклинала. Но разве горю этим поможешь?

– И вы думаете, что Анна эта ваша убила отчима и прибрала к рукам все его средства?

Старушенции все же удалось завладеть вниманием девушки. Она это прочувствовала мгновенно. Выпустила ее рукав, пригладила отпечатавшиеся на тонкой коже следы своих пальцев и, заговорщически подмигнув подслеповатым глазом, прошептала:

– Так думают все! Анька – богачка, каких свет не видывал. Хотя и прикидывалась бедной овечкой. Сначала учительницей работала. Потом голыми титьками пошла в ночном ресторане трясти. Мужиков к себе важивала. Говорят, деньги с них брала навроде проститутки. Одевалась простецко-препростецко, а дома кое-кто видал у нее целую коробку золота!

– Это кто же такой глазастый?

Недоверчиво скосив глаза на старушку, Эмма, конечно же, отдавала себе отчет, что история с Анной скорее всего сильно обросла слухами, и истинного в ней может быть лишь то, что отчим совратил девушку, за что потом и поплатился. Вопрос: кто это сделал, лично для нее оставался открытым, поскольку убить неверного супруга могла и мать Анны.

Для нее сейчас существовала другая проблема: каким боком соприкасался со всей этой историей ее спутник? Каким образом пути его переплелись с этой загадочной женщиной?..

И тут старушка (наградит же господь некоторых прозорливостью!), скорбно поджав сухонькие губы, произнесла такое, что ноги у Эммы сами собой подкосились:

– Тамарка говорит, парень твой, тьфу, то есть шофер, поженился с Анькой-то!

– Когда?!

– С час назад, что ли. Я толком и не поняла ничего. Вроде Танька Закаткина, что в загсе работает, не хотела их расписывать. Дык Анька вроде достала цепь золотую с палец толщиной и той на шею повесила. Кто же устоит против таких иргументов?!

– И что?! – все еще не в силах поверить в подобную нелепость, повторила Эмма.

– А то! По штампу в паспорта шлепнула, свидетельство о браке в руки сунула. Кольца друг другу они надели, ноги в руки и бегом из города. – Бабка вдруг приставила козырьком ладонь ко лбу, прищурилась и суетливо затараторила: – Ладно, пора мне уже. Васька, сынок, с санатория вернулся. Он у меня там слесарит. От него и новостями иногда разживаюсь. А ты, девонька, коли чего надобно, заходи. Мой дом третий от твоего. Ежели в город соберешься, Васька отвезет. Шофер-то твой теперь тю-тю, далеко. А машина шикарная. Васька говорит, дорогая.

– Так он что, уехал на машине из города?! – сипло выдавила Эмма, проклиная и свою раздолбанную доверчивость, а заодно и предприимчивость молодого человека, не погнушавшегося разжиться ее транспортным средством. – Когда?!

– Так сразу после росписи и укатили. Их еще Тамаркин муж на блокпосту тормознул и оштрафовал на сотню. Анька, говорит, довольная. Ржала, что лошадь, когда деньги ему совала. Ладно, бывай, дочка...

Бабка засеменила к своему дому, оставив Эмму в одиночестве. Рассеянно поводя глазами по сторонам, та силилась осмыслить услышанные только что новости, но они укладываться в голове никак не желали.

Вениамин женился... Вениамин женился?! Почему?! Какого черта?! Этого быть не может, не должно!!! Гад!!! Сволочь порочная!!! Выволок ее из города, где находится эпицентр событий, главным участником которых она непременно должна была стать. Угнал ее машину, чтоб им там на ней загреметь в тартарары! Телефона и того лишил, поскольку он находился в бардачке ее «Форда». Хорошо деньги при ней. Инстинктивно ухватила сумочку с сиденья, когда подъехали к дому. Да и то, наверное, из-за того, что в ней болтались ключи от дома. А то и кошелек бы подарила...

– Курица! Глупая похотливая курица! – рычала Эмма, побросав пакеты с продуктами на стол и накручивая круги по дому. – Так обвести меня вокруг пальца! Зачем ему это было нужно?! Зачем?!

Она так рассчитывала на то, что Вениамин сможет проникнуться к ней взаимными чувствами. Пусть изначально им двигала алчность, она даже и это сумела бы понять и простить. Потом все было бы по-другому. Все! Она сумела бы растопить лед в его душе. Смогла бы проторить дорожку к его неприступному сердцу. Эмма была согласна ждать пробуждения этого заколдованного красавца месяцы и годы. А он!.. Сбежать от нее с проституткой!!! Променять ее на продажную женщину, выставляющую на всеобщее обозрение свое тело! На ее машине, с ее телефоном, бросив ее на произвол судьбы! Сначала нагородить с три короба о грозящей ей опасности, искренне посочувствовать и... бросить!

– А как же я?!

Эльмира остановилась у засиженного мухами тусклого зеркала и попыталась поймать в его мутной поверхности свое отражение. Но оно отчего-то кривилось и плыло, принимая причудливые конфигурации. Она даже не сразу смогла понять, что давно плачет. Оттого и зеркало кажется ей кривым.

– За что мне все это?! – вырвался у нее риторический вопрос, хотя она всегда презрительно относилась к подобного рода эмоциональным всплескам. – За какие-то сутки дважды подвергнуться такому унижению!!! За что?! Что я такого сделала в своей жизни?!