Робин Слоун - Круглосуточный книжный мистера Пенумбры

Если мои пуансоны попадут в какой-нибудь музей, их занесут в Таблицу. Мне нужно всего минуту посидеть на терминале. Но вообще-то в любом законопослушном музее куратор от такой просьбы придет в ужас. В этом культе терминалы составляют секретное знание. Потому-то Оливер и предложил найти черный ход: маленький музей с хранителем, сочувствующим нашему делу.

Стул за стойкой скрипит под моим весом. Я думал, Инвентарная таблица окажется чуть более высокотехнологичной, а в действительности она сама похожа на артефакт. Передо мной ярко-синий экран довольно старой модели: пиксели пробиваются сквозь толстое стекло. Новые поступления со всего мира прокручиваются сбоку. Средиземноморские керамические блюда, самурайские мечи, монгольские каменные бабы, символы плодородия — пышные моголки, крутобедрые, настоящие якшини — и еще очень много всего: антикварные секундомеры и рассыпающиеся мушкеты, даже книги, милые старинные книги в синих переплетах и с жирными золотыми крестами на обложках.

И как это кураторы не пялятся в свой терминал целый день?

В Спицу с воплями и визгами врывается толпа первоклассников. Двое мальчишек хватают из ведра на входе по спице и бросаются фехтовать, изображая звуки свистящих сабель и брызгая слюной. Табита уводит их к интерактивным стендам и пускает в ход свои чары. На стене за ее спиной плакат, сообщающий: «Вязаные изделия изящны».

Вернемся к Инвентарной таблице. На другой стороне терминала есть графики, очевидно, вычерченные Табитой. Они отражают поступления в различных областях, представляющих интерес: «Текстиль», «Калифорния» и «Внефондовое». «Текстиль» — небольшая зубчатая гряда. У «Калифорнии» ярко выраженный восходящий уклон. «Внефондовое» — ровное плато.

Ладно. Где тут окошко поиска?

У Табиты уже пошла в ход пряжа. Первоклашки роются в широких пластиковых контейнерах, отыскивая любимые цвета. Одна девочка падает внутрь и визжит, две подружки бросаются тыкать в нее спицами.

Окошка поиска нет.

Жму кнопки наугад, пока вверху экрана не появляется панель с индексом (она, как оказалось, вызывается клавишей F5) Теперь передо мной полная и подробная классификация. Кто-то где-то разбил на категории все на свете:

Металл, Дерево, Керамика.

XV век, XVI век, XVII век.

Политика, Религия, Ритуалы.

Но постойте — какая разница между религией и ритуалом? В животе у меня будто что-то опускается. Принимаюсь исследовать «Металл», но там только монеты, браслеты и рыболовные крючки. Нет мечей — наверное, они значатся в разделе «Оружие». Или в «Войнах». Или в «Заостренных предметах».

Табита склоняется к первоклашке, помогая ему правильно скрестить спицы и сделать первую в жизни петлю. Мальчуган морщит лоб в глубокой сосредоточенности — такие лица я видел в Читальном Зале, — и у него получается: петля готова, и он, подхихикивая, расплывается в улыбке.

Табита смотрит на меня.

— Уже нашли?

Я качаю головой. Нет, еще не нашел. В XV веке нет. То есть, может, они и есть в XV веке, но там же числится все остальное — в этом и загвоздка. Я не сдвинулся ни на шаг, ищу иголку в стоге сена. Вероятно, в стоге древней династии Сун, который вместе со всем прочим сожгли монголы.

Подпираю щеки ладонями, сгорбившись перед экраном и уставившись в синий монитор, который показывает мне кучу каких-то бесформенных зеленых монет, поднятых с испанского галеона. Не впустую ли я потратил тысячу долларов от Нила? Как разобраться с этой штукой? Почему Гугл еще не проиндексировал музеи?

К стойке подскакивает девчушка с ярко-рыжими волосами, хихикает и затягивает на своей шее спутанную зеленую пряжу. Хм — славный шарфик? С широкой улыбкой она приплясывает на месте.

— Привет, — говорю я. — Можно у тебя кое-что спросить?

Она хихикает и кивает.

— Как найти иголку в стоге сена?

Первоклассница замирает в раздумье, тянет за концы зеленую пряжу на шее. Она всерьез ищет ответ. Маленькие шестеренки крутятся; она сцепляет пальцы, размышляет. Такая прелесть. Наконец поднимает глаза и серьезно заявляет:

— Я бы попросила сено найти ее.

Потом она испускает визг баньши и скачет прочь на одной ножке.

У меня в голове звонко бьет гонг династии Сун. Ну конечно! Малявка гений! Хихикая про себя, стучу по кнопке «Сброс», пока не освобождаюсь вовсе от жуткой классификации, заложенной в терминал. Теперь я выбираю команду, называющуюся просто «Поступления».

Все так просто. Ну конечно, еще бы. Первоклашка права. Иголку в стоге сена отыскать легко! Попроси сено найти ее!

Карточка объекта длинна и сложна, но я стремительно заполняю ее:

СОЗДАТЕЛЬ: Гриффо Герритзун

ГОД: ок. 1500

ОПИСАНИЕ: Металлический шрифт. Пуансоны, гарнитура Gerritszoon. Все литеры.

ПРОИСХОЖДЕНИЕ: Утрачены ок. 1900. Обнаружились в виде анонимного дара.

Остальные поля оставляю пустыми, шмякаю клавишу «Ввод», отправляя свой новый экспонат, целиком придуманный, в Инвентарную таблицу. Если я верно понимаю принцип, сейчас мое поступление прокручивается по всем остальным терминалам, по всем музеям мира. Его проверяют и ищут в таблице музейные хранители, тысячи хранителей.

Проходит минута. Еще одна. Растрепанный первоклашка с темной копной волос бочком подходит к столу, встает на цыпочки и заговорщицки наклонятся ко мне.

— А какие-нибудь игры есть? — шепотом спрашивает он, указывая на терминал. Я уныло качаю головой. Извини, малыш, но может быть…

Инвентарная таблица разражается громким «вау-вау». Высокий, нарастающий звук, вроде пожарной сирены: ва-ау, ва-ау. Растрепанный паренек подскакивает на месте, и все первоклашки поворачивают головы в нашу сторону. И Табита тоже глядит сюда, приподняв одну густую бровь.

— У вас там все нормально?

Я киваю, говорить от волнения не могу. Внизу экрана сердито моргают жирные красные буквы:

ПОСТУПЛЕНИЕ НЕ ПРИНЯТО

Ура!

АРТЕФАКТ СУЩЕСТВУЕТ

Ура, ура, ура!

ПОЖАЛУЙСТА, СВЯЖИТЕСЬ С КОМПАНИЕЙ «ОБЪЕДИНЕННЫЕ УНИВЕРСАЛЬНЫЕ ДОЛГОСРОЧНЫЕ ХРАНИЛИЩА»

Инвентарная таблица звонит — постойте, она что, умеет звонить? Заглядываю сбоку и обнаруживаю утопленную в гнездо ярко-синюю телефонную трубку. Музейная аварийная связь? «Помогите, гробница Тутанхамона пуста!» Снова звонок.

— Эй, друг, ты что там делаешь? — окликает меня издалека Табита.

Я бодро машу в ответ — все отлично, — затем снимаю трубку, плотно прижимаю к уху и шепчу в микрофон:

— Алло, Спица слушает.

— Я из Объединенных универсальных долгосрочных хранилищ, — раздается голос в трубке.

Это женщина, и она говорит едва заметно в нос.

— Не могли бы вы соединить меня с фондовым отделом?

Я бросаю взгляд через комнату: Табита выпутывает двух первоклашек из кокона зеленой и желтой пряжи. Одна из девочек чуть раскраснелась, будто от удушья.

В трубку я отвечаю:

— Фондовым? Это я, мэм.

— О, вы так обходительны! Ладно, слушайте, дорогуша, кто-то водит вас за нос, — говорит моя собеседница. — Этот — сейчас глянем — церемониальный артефакт, который вы сейчас забили, уже зарегистрирован у нас. Он тут много лет. Всегда нужно сперва проверить, дружок.

Я едва удерживаюсь, чтобы не вскочить и не пуститься в пляс прямо за стойкой. Беру себя в руки и говорю в трубку:

— Надо же, спасибо, что предостерегли. Я выставлю этого парня за дверь. Он совсем мутный, говорит, что принадлежит к тайному обществу и что у них эта штука хранилась веками, — ну, знаете, обычная песня.

Дамочка сочувственно вздыхает.

— История моей жизни, дружок.

— Послушайте, — говорю я небрежно. — Как вас зовут?

— Черил, дружок. Я правда тебе сочувствую. Никому не нравятся звонки из нашей конторы.

— Неправда. Я оценил вашу заботу, Черил.

Играю роль.

— Но у нас музей маленький. И вообще-то, я ни разу не слышал о Долгосрочных…

— Дорогой, ты не шутишь? Мы всего-то самое крупное и самое современное независимое хранилище, обслуживающее сектор исторических развлечений к западу от Миссисипи, — выкладывает она на одном дыхании. — Здесь, в Неваде. Бывал в Вегасе?

— Ну, нет…

— Самое засушливое место в Соединенных Штатах, милок.

Идеально для каменных скрижалей. Отлично, значит, это оно и есть. Пользуюсь моментом:

— Послушайте, Черил, а может, вы меня выручите? Мы тут в Спице только что получили большой грант от этого, как его… Фонда Нила Ша…

— Неплохо.

— Ну, большой по нашим меркам, а вообще-то не так уж много. Но мы составляем новую экспозицию, и… эти настоящие пуансоны у вас, правильно?

— Я не знаю, что это такое, милый, но у меня записано, что они у нас.