Марина Серова - У вендетты длинные руки

– Что, мадам, не ожидали? Вы думали, все так и останется в тайне и умрет вместе с Валентином? Но это еще не все. Второго двоюродного брата вашего мужа, Валерия, вы с ним тоже убили. И здесь уже постарались лично вы! Ваша подруга, Ольшанская Тамара, лаборантка городской больницы…

– Пошла вон! – завопила Алена и гневно сжала кулаки.

– Не надо так нервничать, мадам, – спокойно сказала я, – конечно, я уйду… чуть позже. Сначала я доскажу вам все до конца, а в конце, как известно, и бывает все самое интересное…

Но тут Алена вскочила, как дикая кошка, и кинулась на меня. Я только и успела крикнуть:

– Надя!

Алена подлетела ко мне и вцепилась мне в волосы. Парик остался в ее руках. От неожиданности она взвизгнула и отбросила его на пол. В этот момент в комнату вбежали Надежда и Алина, и мы втроем набросились на опешившую Алену, скрутили ее и связали ей руки и ноги. Мы посадили ее на стул. Ее растрепанные волосы торчали в разные стороны, в пылу борьбы мы порвали ее кофту, размазали помаду на губах, так что выглядела мадам Дьяченко далеко не так элегантно, как всегда. Вдобавок ко всему она материлась, пыталась угрожать нам, обещала жестоко разделаться с нами…

– Мадам, – не выдержала я, – используйте парламентарные выражения!

– Я тебя…

– Заткнись, тварь, не то прибью! – Надежда продемонстрировала Алене ржавую гантель, которой Анатолий когда-то грозился прибить ее саму.

Алене такой аргумент, видимо, показался убедительным, и она затихла.

– Так вот, с вашего позволения, я продолжу свою обвинительную речь, – я посмотрела на связанную женщину, сейчас даже казавшуюся жалкой, – итак, когда вам с мужем понадобилось убрать второго наследника, Валентина, вы не стали убивать его лично. Не знаю, как именно, возможно, с помощью той же Тамары Ольшанской – по ее каналам – вы узнали, что у парня имеются проблемы с психикой. Вы подтолкнули молодого человека к сдаче анализа крови и договорились с Ольшанской, что анализы она фальсифицирует. Узнав о своем страшном диагнозе (которого у него не было и в помине!), он покончил с собой.

– Я возражаю! – закричала Алена. – Никакую Ольшанскую я не знаю. Первый раз слышу и вообще, ты мне навешиваешь…

Я достала свой мобильник и включила запись, продемонстрировав ей кадры, запечатлевшие момент посещения двумя подругами кафе «Надежда».

– Узнаете себя?

Алена отвернулась. Она молчала, но глаза ее горели ненавистью. Растрепанные темные волосы придавали ее лицу какой-то дьявольский вид. Разорванная кофта живописно завершала ее портрет.

– У меня есть и другие доказательства того факта, что вы были знакомы с Тамарой. В тот день когда у вас заболел живот и вы приехали в городскую больницу, Тамара отвела вас по знакомству к врачу. Скажете, не было такого?

Я внимательно смотрела ей в глаза. Она скрипнула зубами и злобно уставилась мне в лицо. Казалось, она готова была растерзать меня.

– Продолжим…

– Какого хрена ты собираешься продолжать, мать твою?! Ты что, прокурор?

– Вообще-то, да. Если вы еще до сих пор этого не поняли! А вот это – судьи и свидетели одновременно. Мы судим вас сразу по нескольким статьям…

– А Алина мне просто мстит! За то, что я не заплатила ей!

– Да уж, – усмехнулась Нечаева, – лучше бы ты поступила с продавцами честно. Платить надо людям, если они на тебя работают. Но что теперь об этом!

– Продолжим, – повторила я. – Итак, Валерий повесился. Ваш муж остался единственным наследником богатства израильского дедушки. Бедный дедушка! Мог ли он, составляя завещание, предположить, что в судьбе двух его внуков оно сыграет такую трагическую роль? А Тамара, не имеющая к наследству вообще никакого отношения! Впрочем, она поплатилась за свою жадность. Да, да, Алена: вы убили Тамару, когда она прибежала к вам за деньгами, принялась вам угрожать… Думаю, для вас не будет таким уж большим ударом узнать, что это именно я шантажировала ее! С одной лишь целью – чтобы она начала угрожать вам! Мне требовалось, чтобы вы начали как-то действовать. Конечно, я прокололась, пропустив вас к ней в больницу. Я караулила вас недалеко от крыльца, но никак не ожидала, что вы догадаетесь прийти переодетой. А навыки, полученные в медицинском колледже, вам пригодились-таки. Правда, для черного дела, но все же! Это надо же придумать: укол в шею с применением яда! Разве заслужила такое ваша подруга, помогавшая вам получить миллионы?!

– Кто ты? Чего ты хочешь, черт бы тебя побрал?! – взревела Алена. – Ты все знаешь, везде была, все записала… Я думаю, ты не просто развлекалась?.. Говори, чего тебе надо?!

– Справедливого возмездия!

– Возмездия?! Какого, на хрен, возмездия?! Даже следователь не завел на нас дело. Не нашел состава преступления!

– Лучше бы он его нашел. Тогда все обошлось бы только одной жертвой – Валентином, а вы с мужем сидели бы в тюрьме, но хотя бы остались в живых. А теперь…

Я многозначительно замолчала.

Я выдерживала паузу сколько могла. Как настоящая артистка.

– Что – теперь? – подозрительно, с явным испугом в голосе спросила Алена.

– Теперь я – единственная наследница дедушкиного состояния! Жены наследников в завещании не указаны, а я, Рашель Дубинина-Короткович – единственная законная внучка. Да-а… Столько загубленных жизней, и все напрасно! Для тебя – напрасно.

Я скрестила руки на груди и посмотрела на связанную Алену с горькой усмешкой, как на жалкое ничтожество. Та мотала головой и бледнела все больше.

– Нет! Нет. Нет… Откуда ты свалилась на мою голову?! Как все было хорошо до тебя… Уезжай обратно в свой Израиль, слышишь, уезжай! Я заплачý тебе, много денег заплачý… Ну, сколько ты хочешь? Миллион? Хочешь, даже полтора миллиона дам, только уезжай!

– Какая же вы щедрая, Алена! – поразилась я.

Она злобно оскалилась.

– Что, мало? Бери два миллиона. Только уезжай, и побыстрее! Почему ты смеешься? Я даю тебе два миллиона! Ты что, не понимаешь, о каких деньгах идет речь?!

– А им? – спросила я, кивнув на моих подруг.

– Что, и им тоже?! Ну, не знаю… Алине я готова заплатить… тысяч пять. А вот этой…

– Меня зовут Виноградова Надежда! – И Надя многозначительно поиграла гантелью перед лицом Алены.

– Ну, Надежде я готова дать… тысяч двадцать…

Взрыв общего негодования потряс стены маленькой комнатки.

– Что? Мне? Двадцать тысяч?! Вы с супругом жестоко убили моего мужа, сделали меня вдовой, а нашего маленького сына – сиротой! И за это ты хочешь откупиться двадцатью тысячами?!

Надежда замахнулась на Алену гантелью.

– Ой, не надо, не надо! Не трогай меня!.. Сколько же ты хочешь?

– А помнишь, как вы с мужем хотели убить меня прямо здесь? Вот этой гантелью… Если бы не ее звонок… – Надежда кивнула на меня.

Алена посмотрела на нее умоляюще.

– Я готова заплатить больше. Пятьдесят…

– ???

– Нет, я оговорилась… сто тысяч… А тебе, Рашель, – два миллиона. Только откажись от наследства и уезжай обратно в свой Израиль!

Меня вдруг разобрал смех. Кажется, Алена абсолютно не «просекает», в каком она оказалась положении. Или у нее от страха отключились мозги? Я приблизила к ней лицо и тихо сказала:

– Ты что, не врубаешься? Твои деньги и так теперь – мои! Ты пытаешься откупиться от меня моими деньгами? Теперь я наследую все эти миллионы. А ты сгниешь в тюрьме! За тройное убийство плюс за попытку еще одного, – я кивнула на Надежду, – тебе грозит пожизненный срок, так что деньги теперь тебе без надобности. Вот здесь, в моей сумке, все доказательства: запись твоих разговоров с мужем, с Тамарой. И еще у меня свидетели есть, помни об этом.

Алена вдруг забилась в истерике. Она плакала и кричала:

– Нет, не хочу! Не хочу в тюрьму! Не надо!.. Пощади!!!

– А вы с мужем пощадили Валентина, Валерия и Тамару? Да и Надежда, если бы не я, оказалась бы четвертой вашей жертвой, а ее грудной сынишка остался бы круглым сиротой. Нет, дорогая, пришло время платить по счетам. Остаток жизни ты проведешь в тюрьме, в колонии строгого режима. Поверь, там выживают немногие…

– Рашель! Что мне делать?! Я не хочу в тюрьму…

Алена плакала и мотала головой, ее волосы совсем растрепались.

– Подумай сама. Мы сейчас развяжем тебя и уйдем…

– Как?!

– … но помни: завтра утром все доказательства твоих преступлений с заявлением пострадавшей, – я кивнула на Надежду, – лягут на стол прокурора. И не думай, что на этот раз тебе удастся отвертеться! – Я повернулась к подругам: – Ну, что, граждане судьи, аctum est, ilicet, как говорит мой дедушка? Дело сделано, можно расходиться?

Надежда вышла, Алина подошла к Алене, вынула у нее из кармана ключ от сейфа, открыла его и забрала все лежавшие там деньги.

– Тебе они все равно теперь не пригодятся, – сказала она Алене.

Потом она достала из сумочки нож и перерезала веревку, стягивавшую запястья Алены. Та стала потирать их, всхлипывая и шмыгая носом: