Михаил Март - Окончательный монтаж

Кулешов достал из конверта лист бумаги, несколько раз перечитал его и отложил в сторону. Оставалось лишь поражаться осведомленности вора. Он знал слишком много, будто сам работал на Петровке.

– Вы можете описать камни, вес и количество?

Алина достала из сумки второй конверт, более плотный.

– Тут все сказано, в деталях. Это копия таможенной декларации и договор с заказчиком.

Женщина продолжала стоять, холодно наблюдая за полковником. Она не верила письму и ждала, что Кулешов рассмеется над глупой запиской.

– До меня дошли слухи, что ваш заказчик уже в Москве. Если вы получите бриллианты, то что получит он? Вернете ему товар и извинитесь?

– У нас есть образец. Он сделан из белого золота. Тот, что выставлялся в витрине. Вынуть из него хрусталь и вставить на его место бриллианты вопрос двух-трех дней.

– Вас не обманули, Алина Борисовна. Бриллианты у нас.

Щеки Снежной королевы раскраснелись, у нее подкосились ноги, она села.

Полковник снял трубку внутреннего телефона и приказал:

– Принесите вещдок 1209 и документацию с оценкой экспертов.

Через несколько минут капитан принес титановую коробку и сопроводительные бумаги.

– Взгляните, – предложил Кулешов Алине, – это ваши камни?

Она достала из сумочки лупу и рассмотрела несколько алмазов.

– Уму непостижимо. Они найдены!

– Осталось найти вора и доказать, что он вор. Вам придется написать мне расписку. Я понимаю, что у вас мало времени, чтобы выполнить заказ. Мы не хотим портить отношения с Арабскими Эмиратами из-за бюрократических проволочек.

– Значит, я могу забрать бриллианты?

– Конечно. Я очень рад, что все закончилось так хорошо, а главное, вовремя.

Алина достала третий конверт, самый пухлый, и положила его на стол.

– Это вам лично от нас с мужем. Мы же обещали премию за возврат бриллиантов и держим свое слово.

Кулешов приоткрыл конверт. В нем лежала толстая пачка стодолларовых купюр. Он промолчал.

– Спасибо, Леонид Палыч. Вы спасли нашу репутацию. И вот что я еще хотела сказать. Как я догадываюсь, вы не открывали уголовное дело, помогали нам, как честный человек сделали все, чтобы справедливость восторжествовала. Я не думаю, что вам надо тратить силы на поиски вора. Мне плевать на него, тем более что он остался ни с чем. А в память о нашем сотрудничестве мой муж готовит для вашей супруги сувенир. Он делает его лично и поставит на изделии свое клеймо. Мы будем рады видеть вас с супругой у себя через несколько дней. Надеюсь, она не будет разочарована.

– Спасибо за внимание, – сказал Кулешов, не зная, что надо говорить в таких ситуациях.

Алина забрала коробку, оставила расписку и ушла. Кулешов смахнул конверт в стол, и тут же раздался телефонный звонок.

– Леонид Палыч, это Степанов звонит. Я в квартире погибшего фокусника на Кутузовском. Мы картины нашли.

– Как нашли? Там же делали обыск!

– Они висят под его плакатами на стене. Канцелярскими кнопками присобачены.

– Не трогайся с места, я выезжаю.

Кулешов тут же перезвонил Мамедову:

– Кулешов беспокоит. Возьмите с собой своих экспертов по живописи и приезжайте на Кутузовский, пятнадцать. Третий подъезд, сто двадцать седьмая квартира. Думаю, что смогу вас обрадовать.

– Нашли картины?

– А это пусть определяют эксперты. Жду!

Мамедов положил трубку. Сыщик Геннадий сдержал свое слово. Он обещал, что картины ему вернут менты, так оно и вышло.

Рашид потер руки и вызвал к себе Нечаева.

На квартиру погибшего артиста Геннадия Васильевича Бартошевича приехали Мамедов, Нечаев и двое авторитетных специалистов по русской живописи. Со стороны милиции присутствовал полковник Кулешов и капитан Степанов. Все с волнением ждали приговора экспертов.

Они тщательно осмотрели снятые со стен полотна и высказали общее мнение.

– Это подлинники.

– Как они сюда попали и чья это квартира? – спросил Мамедов, глядя на полковника Кулешова.

Кулешов показал фотографию Бартошевича.

– Вот этот человек. Он же изображен на афишах. Вы с ним знакомы?

Мамедов покачал головой.

– Нет, никогда не видел.

– Мы не знаем заказчика, – продолжил Степанов, – но Валентин Валентино, он же Геннадий Бартошевич, решил сыграть собственную игру. – Степанов взял со стола тубус, вынул из него ватманский лист, на котором была изображена огромная фига. – Это мы нашли в банковской ячейке, ключ от которой находился у Бартошевича. Видимо, он должен был оставить там картины, но передумал. Возможно, потому что узнал их истинную цену. Мы нашли каталог с подробным описанием многих шедевров, находящихся в частных коллекциях. Там указаны цены, в том числе и на эти полотна. Но Бартошевич переоценил свои силы и был убит. Однако заказчик так и не нашел картины. Мы также знаем, что на Бартошевича работал один парень, официант из ресторана «Маяк». Сейчас он в бегах. Найти его не составляет труда, он подозревается в убийстве Бартошевича и уже объявлен в розыск. Такова общая картина, без деталей.

– Спасибо, господа, – сухо произнес Мамедов. – А теперь, если можно, оставьте меня с полковником Кулешовым наедине. Подождите нас в машинах.

Все вышли из квартиры, кроме Нечаева, которого просьба не касалась, он остался стоять в дверях с чемоданом в руке. Мамедов кивнул ему. Нечаев положил чемодан на стол и открыл его. Там лежали аккуратно сложенные пачки долларов.

– Ваши премиальные, Леонид Палыч. Миллион долларов. Я приучен выполнять свои обязательства. Вам удалось за неделю справиться со сложнейшим делом, не открывая уголовного дела, что очень важно для нас. Мы избежали скандала, а это было главным условием сделки. Я хочу, чтобы вы поставили точку в этом деле. Меня не интересуют ни воры, ни заказчики. Если свидетелей и участников кражи убивают, тем лучше. Меньше слухов и домыслов. Мы своего добились. Картины возвращены, и никакой кражи не было. Забудьте.

– Я помню наши договоренности, господин Мамедов.

– Очень надеюсь на это.

Нечаев свернул полотна и положил их в тубус, из которого вынули плакат с фигой. Чемодан с деньгами остался на столе, а картины они унесли. В дверях Рашид задержался. Оглянувшись, он спросил:

– Это правда, будто галерею Баскакова ограбили?

– Да. Ваши деньги сгорели. В деле участвовали две банды. Они не сумели между собой договориться, история кончилась плачевно. Вряд ли Юлия Баскакова сумеет вернуть вам залог.

– Не думайте об этом, с Баскаковой я как-нибудь договорюсь.

Кулешов остался наедине с деньгами. Дело можно было считать закрытым – бриллианты возвращены, картины найдены. И это при том, что следствие уперлось в тупик, ответы на большинство вопросов не найдены.

Полковник спустился вниз с чемоданом в руках. Степанов сидел в служебной «Волге», а машина Мамедова уже уехала. Кулешов положил чемодан в багажник и запер его. Когда он сел в машину, капитан доложил:

– У второго подъезда стоит «Форд-Фокус». Видите?

– И что?

– Минут пять назад на нем приехала Анна Гурьева. Ее сопровождает какой-то тип лет сорока. Симпатичный мужик. Меня он видел. Взгляд опера.

– Начальник Главного управления, Стас, определил смерть Гурьева как самоубийство, значит, так тому и быть. Мы люди зависимые, капитан.

– Выходит, надо все бросить? А как быть со своей совестью? Скольких преступников мы оставляем на свободе? Я даже не берусь подсчитывать.

– К концу недели ни одного не останется в живых. Они режут друг другу глотки с таким азартом, что диву даешься.

– А Скуратов? Он же замешан в деле, это очевидно.

– Тем хуже для него. Теперь он будет ходить у нас на коротком поводке, если выберется из комы и к нему вернется разум.

– И вас не интересует, кто в него стрелял?

– Пистолет найден у Игумена. Из него убит Бартошевич, и из него стреляли в Скуратова. Экспертизой это доказано. Дело закрыто, Стас.

– Я бы все же поговорил с Анной. Хотя бы для того, чтобы понять ее настроение. Она же может обратиться в прокуратуру, и ей не откажут в открытии уголовного дела. Бриллианты Алина получила, но отдаст ли она акции Анне?

– Акции конфискует банк в качестве возмещения взятого Гурьевым кредита. Впрочем… да, ты прав. Она единственная, кто остается загадкой.

– Во всяком случае, она своего мужа не убивала, у нее железное алиби. Но какова ее реакция на смерть банкира, надо проверить.

– Убедил. Пойдем.

Они поднялись на шестой этаж и позвонили в квартиру. Дверь открыла Анна. Слез не было, ее лицо, скорее, выражало злость. Черное платье говорило о том, что она в курсе произошедшего.

Хозяйка проводила стражей правопорядка в гостиную, где сидел тот самый мужчина, о котором Степанов рассказывал полковнику. Перед ним лежала груда бумаг и фотографий, он их перебирал.

Мужчина встал и представился.

– Герман Карлович Лацис. Бывший оперуполномоченный ФСБ, сейчас выполняю роль частного детектива без лицензии. Нанят в этом качестве Гурьевым, а теперь работаю на его дочь, Ирину Савельевну Гурьеву.