Михаил Март - Окончательный монтаж

– Да, наслышан о ее богатом прошлом.

Дербенев хмыкнул:

– У каждой женщины свое прошлое. Особенно у светских дам. Только они не любят о нем вспоминать. Слишком тернистый путь им приходится преодолевать со дна к вершинам олимпа.

– Да, Сева, я тебя понял. Но ты должен помнить, что я буду сидеть у тебя на хвосте, пока ты не сделаешь ошибку. Рано или поздно, но это произойдет.

– Вы мне это уже пять лет говорите. Бросьте, Леонид Палыч. В Москве нам двоим тесновато, я решил переселиться на Лазурный Берег или на Кипр. Всегда мечтал жить в мягком климате Средиземноморья.

– Лишаешь меня достойного соперника. Уходишь с арены победителем.

– Пора на покой. Да и вам дышать будет легче. Быстрее генеральские погоны получите.

Кулешов отошел и присоединился к Федорову.

– Ну что?

– Вынужден признать свое очередное поражение, Федя. Теперь эстафету перехватит какой-нибудь комиссар Мегрэ. Будь моя воля, я проводил бы Дербенева с оркестром. Он того стоит!

У выхода из кладбища стояло много шикарных лимузинов и престижных иномарок. К одной из машин подошел подполковник Жданов и, оглянувшись по сторонам, сел на заднее сиденье. В штатском он выглядел невзрачно, такие люди ничем не привлекают внимание. За рулем сидел Герман, он ждал свою хозяйку, которой был бесконечно предан.

– Привет. Вот я и нарисовался, – расплылся в улыбке Жданов.

– Вижу. Я уже в курсе. Молодец, парень, вовремя нас подстраховал. На таких, как Левша, ставки не делают.

– Трус и дерьмо. Делов-то – бах-бах, и готово.

Герман вынул из бардачка конверт и передал Жданову.

– Забирай и вали. Тут сам Кулешов пришел почести отдать. Не знаю только кому.

– Желаю весело отметить поминки, а меня ждет самолет. Завтра буду бултыхаться в Черном море.

– Не утони, ты нам еще нужен. Решительные деловые ребята всегда нужны.

– А я как пионер всегда готов!

Жданов исчез.

Поминки, устроенные в ресторане, носили след печали в течение получаса. После третьей рюмки никто уже не помнил, по какому поводу собрались. Все походило на свадьбу, если можно себе представить невесту в черном. С разных сторон доносился смех.

Вдова уединилась с Дербеневым в отдельном кабинете.

– Ну, Сева? Когда ты мне вернешь завещание и каталог?

– Когда на моем счете на Сейшелах появится лишних пять-десять миллионов долларов.

– Ты с ума сошел? У меня же наличные, – чуть ли не выкрикнула Юлия. – Как я могу их переслать? Через какой банк? Об этом тут же все узнают.

– Оставь наши банки в покое и свои наличные тоже. Деньги перешлет Мамедов из своих офшорных счетов на мой счет. Ты же собираешься продать ему галерею. Ради бога! Пусть обвешает свой отель подлинниками, которых тебе будет не жалко, а самые ценные картины скопирует Томилин, твой муж. Как видишь, эта схема хорошо срабатывает. Часть денег за галерею он может переслать на мой счет, у него это ловко получается. Он таким образом уже оплатил бриллианты для Алины. Ты останешься в стороне, а наличные тебе самой пригодятся.

– Такой вариант возможен.

– Значит, и нет проблем.

– А что ты собираешься делать с картинами?

– О чем ты, Юля?

– О четырех работах, копии которых для тебя делал Петя. Он мне все рассказал.

– И здесь я не вижу проблем. Можешь с них начинать свою новую коллекцию импрессионистов. Если мы договоримся о цене. Для тебя я сделаю десятипроцентную скидку. Вот тут ты можешь расплатиться наличными, Ивану они пригодятся. Они с женой остаются в России. Не навсегда, но на ближайшие полгода.

Их разговор прервали Ирина и Алина, вошедшие в кабинет.

– Куда вы пропали? Мы вас обыскались! – возмутилась Ирина. В руке у нее был бокал шампанского.

Сева рассмеялся.

– Кому пришло в голову заказывать шампанское на поминки?

– Условности! – хмыкнула Алина. – У нас новая идея, Сева! Грандиозный план!

– Сева решил смыться из страны, – сказала Юлия.

– Что за чушь! – возмутилась Ирина.

– Вы слишком ненасытные, дорогие барышни, – продолжал улыбаться Сева. – Начиналось все с того, что вы попросили меня избавить вас от нищеты, которая вас всех ожидала. Три таких ярких цветка вяли у меня на глазах, мне стало вас искренне жаль. Ваши желания исполнились, теперь вы в полном порядке. Чего же вам не хватает?

– Нам всего хватает, – недовольно проговорила Алина. – Ты хочешь, чтобы мы сдохли со скуки? Вот ее нам теперь будет хватать до тошноты. Никто не знает, как глубока жизнь. Бесконечно глубока, а мы барахтаемся на поверхности.

– Не захлебнитесь. Очень тронут вашим доверием, любезные барышни, но я закончил свой вояж по темным закоулкам и не стремлюсь на дно. На поверхности больше солнца. Жизнь – апельсин. С ней опасно шутить.

– Что это значит? – нахмурила брови Алина.

– Так, ничего. Когда умирал старый еврей, он сказал своему молодому сыну: «Жизнь – апельсин». Сын прожил семьдесят лет и никак не мог понять, что имел в виду отец. Когда же сам оказался на смертном одре, он повторил эти слова своему сыну. «Что это значит, отец?» – воскликнул юноша. «А черт его знает!» И умер. Жизнь – апельсин, дорогие дамы. Удачи вам!

Женщины смотрели вслед великому комбинатору молча. Сработал их новый план или нет – тема совсем другой истории. Может быть, мы о ней когда-нибудь расскажем. Но не теперь.

На улице Дербенева ждала машина, за рулем сидела Катя, на заднем сиденье стояли чемоданы. Сева открыл дверцу и глянул на окна второго этажа. Три красивые статные дамы наблюдали за ним из-за тюлевых занавесок. Он усмехнулся и сел в машину.

– Скажи, Катя, ты согласна с мнением, будто жизнь – апельсин?

– Конечно. Особенно если у тебя целая плантация цитрусовых на склонах южной Испании.

– Я всегда знал, что ты умная женщина.

Машина тихо тронулась с места.

Читайте роман М. Марта «Сквозь тусклое стекло».