Наталья Александрова - Алиби для красавицы

– Очень может быть, – кивнула Надежда, – но вот куда он мог ее увезти? В квартире у него я была, там никого нет, да и не стал бы он держать похищенную девушку в городской квартире: маньяк-то он маньяк, но не дурак же! Нужно какое-то уединенное и безлюдное место…

Я в тоске уставился на проходящую мимо нас толпу. Найти в огромном многомиллионном городе двух человек – задача неразрешимая, похлеще, чем найти иголку на автомобильной свалке…

– Ну-ка, – довольно невежливо говорю я Надежде Николаевне, – повторите еще раз все про эту комнату, а то я первый раз невнимательно слушал.

Надежда нисколько не обиделась – неплохая она все-таки тетка – и начала сначала:

– Вошла я в эту комнату, дверью задела колокол, небольшой такой, медный…

– Рынду, – механически уточнил я.

– Что? – переспросила Надежда. – Какая еще рында?

– Ну, рында, корабельный колокол так называется.

– Корабельный?! – Надежда прямо подскочила. – А я-то думала, что это за сундучок! Это же морской сундук, матросский, рундук, кажется, называется!

Я смотрел на нее, ничего не понимая, но она начала все объяснять:

– Там вещей почти никаких не было, только магнитофон и сундучок на полу, в котором лежали его дневники и диски. Так вот этот сундучок – явно матросский, с какого-нибудь корабля. Как и колокол – ну, рында. А на дне сундучка лежала листовка с рекламой яхт-клуба. Все одно к одному, вот я и думаю, уж не работает ли наш псих в яхт-клубе? Сторожем, допустим. Судя по тому, что я о нем знаю, ни на какую другую работу его бы не взяли. А если так, яхт-клуб зимой – самое подходящее место для того, чтобы спрятать похищенную девушку: там уже точно сейчас ни души, кричи не кричи, никто не услышит. – Вдруг она тряхнула головой и говорит: – Наверное, я сошла с ума. Ерунда все это, домыслы одни. Даже то, что он похитил Соню, – не больше чем предположение, а уж насчет яхт-клуба – это и вовсе бред.

– А что-нибудь другое у нас есть? – спрашиваю я. – Нет у нас ничего другого, значит, надо ехать в этот яхт-клуб. Там адрес-то был, на листовке?

Надежда Николаевна напрягла память и вспомнила словосочетание «Шкиперский проток». А дальше – все, не помню, хоть тресни.

– Ну ладно, – говорю я, – Шкиперский проток – это на Васильевском острове, место я знаю, поехали туда, а яхт-клуб как-нибудь найдем.

Шкиперский проток – малолюдное место в любое время года, а сейчас там вообще не было ни души. Мы прошли узким переулком, перешли по мостику большой замерзший водоем и оказались перед воротами. На воротах был нарисован белой краской по трафарету якорь на фоне силуэта корабля. Надежда Николаевна замахала руками:

– Вот! Вот оно! Я вспомнила! На той листовке точно такой же рисунок был!

Я ей говорю:

– Это очень хорошо, наверное, это логотип яхт-клуба, только кричать не надо: он может нас услышать.

Рядом с воротами была маленькая калиточка, к счастью, незапертая. Мы прошли внутрь и оказались на настоящей свалке. Проржавевшие корпуса катеров, яхт и прочей водоплавающей дряни валялись вокруг в живописном беспорядке. Осторожно обходя рытвины и ямы, пробираясь между торчащими из земли обломками и ржавой арматурой, мы двинулись в глубину участка. Впереди виднелось одноэтажное здание – то ли дирекция, то ли просто мастерские. Окна были плотно зашторены. Мы подошли к дому, изнутри раздавались голоса.

Соня проснулась в крошечной душной комнатке без окон. То есть было маленькое зарешеченное окошко высоко под потолком. Комнатка была отгорожена в свое время от общего помещения, потому что в ней находилась несгораемая касса – по Сониным подсчетам, ровесница Первой мировой войны. Ящик был заперт. Кроме него, в комнатке раньше помещались еще, должно быть, только письменный стол и стул, но теперь никакой мебели не было, только в углу Юрий приготовил Соне спальное место из картонных коробок, прикрытых выгоревшим лодочным брезентом. О том, что все помещение имеет отношение к яхт-клубу, Соня догадалась по плакатам, развешанным на стенах.

Соня раскрыла глаза, поглядела на решетку на окне и со стоном закрыла глаза вновь. У нее была слабая надежда, что весь ночной кошмар ей приснился, но, к сожалению, надежда не оправдалась.

Вчерашние разговоры ни к чему не привели, Юрий заметил, что от усталости Соня упала бы со стула, если бы не была привязана, и проводил ее в эту комнатку. Соня была так измучена, что не сопротивлялась. Но сегодня она чувствовала себя лучше и попыталась собраться с мыслями. Что делать? Как вырваться из рук обезумевшего маньяка? Это помещение находится вдали от людей. То есть если это помещение яхт-клуба, то зимой здесь никто не бывает. Этот ненормальный не притащил бы ее сюда, если бы не был уверен, что ему никто не помешает. Он очень хитер и предусмотрителен, даром что псих.

Соня подошла к двери и затарабанила в нее.

– Открой!

Через некоторое время в замке повернулся ключ. Соня остро пожалела, что нет у нее под рукой ничего тяжелого. Шарахнуть бы его по голове и бежать отсюда. Ее похититель стоял на пороге взъерошенный, потертый и необыкновенно противный. В руке у него был нож.

– Это чтобы ты не заблуждалась на свой счет! – хмыкнул он. – Не сомневайся, я мигом пущу его в дело.

– Я не заблуждаюсь, – угрюмо ответила Соня, – я знаю, что ты убийца. Но хочу тебе сообщить, что мне нужно пить, есть, в туалет сходить и хорошо бы умыться, не говоря уж о душе. Если ты собираешься держать меня здесь, то как насчет бытовых условий? Ты продумал этот аспект?

Мелькнувшая в его глазах растерянность объяснила Соне, что бытовой аспект он как-то не продумал, не успел в суматохе. Однако он ушел и тотчас вернулся со старым ведром.

– Это тебе вместо туалета! – усмехнулся он.

– А вода?

– Об этом после. – Он снова захлопнул дверь.

Соня стиснула зубы. Невозможно представить, до какого бешенства может довести женщину отсутствие горячей воды и необходимых удобств. Когда через десять минут в замке снова повернулся ключ, Соня всерьез подумывала, не надеть ли своему мучителю на голову ведро со всем его содержимым, но удержалась.

Он вывел ее в большое помещение, причем все время держал нож возле Сониной шеи, так что она не могла и шевельнуться. Соня с удивлением заметила, какой он сильный. Впрочем, чему удивляться, маньяки все сильные. Он отвел ее в угол, где Соня с ужасом увидела валявшуюся тонкую, но прочную цепь, на конце которой просматривалось что-то вроде ошейника.

– Садись, – приказал он.

– Неужели ты хочешь посадить меня на цепь? – закричала она. – Юра, опомнись, что ты делаешь?

– Заткнись! – закричал он в ответ, брызгая слюной. – Ты будешь делать только то, что я скажу. Отныне – я твой хозяин!

Она оттолкнула его руку с ножом и бросилась бежать, но споткнулась о какие-то наваленные железяки, больно ушибла ногу и упала. Похититель нагнал ее одним прыжком, поднял на ноги и сильно ударил по лицу. Девушка сникла, и тогда он закрепил металлический браслет с цепью у нее на ноге.

– А теперь слушай внимательно! – заговорил он, расхаживая взад и вперед, как лектор перед аудиторией. – Твоя жизнь зависит от тебя самой. Ты будешь играть только для меня. – Он кивнул на скрипку. Хочешь есть – играй, пить – то же самое. Играй хорошо, старайся, как будто тебя слушает самое строгое жюри. Отныне я – единственный ценитель твой игры! – закричал он, и в голосе этом не было уже ничего человеческого.

– Ты… не шутишь? – наконец спросила потрясенная Соня. Ей снова начало казаться, что перед глазами кошмарный сон.

– Я не шучу! – кричал он. – Когда ты поймешь, что я не шучу! Играй! – Он протягивал ей скрипку.

Соня видела много фильмов про маньяков. И там везде жертвы умоляли о пощаде, тем самым оттягивая время, и доблестная американская полиция вовремя приходила на помощь. А еще она знала: нельзя спорить с сумасшедшими и нужно делать все, как они велят.

Соня встала, выпрямилась, насколько позволяла цепь, и взяла в руки скрипку.

– Играй! – В голосе Юрия прорезался визг.

– Нет! – твердо ответила Соня. – Я не буду играть. Если ты хочешь меня убить – сделай это прямо сейчас, потому что играть я не буду для тебя никогда и ни за что. Ни за еду, ни за жизнь. Ты все равно убьешь меня рано или поздно, так что лучше сделай это сразу.

Он издал звериный рык и подошел к ней с ножом, но Соня твердо встретила его взгляд. Белки были красными от недосыпания и ярости.

– Мне нужна твоя музыка, – проскрипел он.

– Нет! – одними губами ответила Соня, но он понял.

– Через три дня ты начнешь околевать от голода, тогда посмотрим, не изменишь ли своего решения, – процедил он, тогда Соня схватила струны и дернула что было сил.

Пальцы обожгла боль.

«Пимм!» – лопнула струна и ударила Соню по руке. Соня выронила скрипку. Ее мучитель занес нож и вдруг остановился на полдороге, прислушался. Теперь в наступившей тишине Соня тоже расслышала скрип шагов на крыльце, негромкий скрежет замка. Соня открыла рот, чтобы позвать на помощь, но он одной рукой схватил ее за плечи, чтобы не вырывалась, а другой ловко залепил рот пластырем.