Андрей Остальский - Английская тайна

Так, по крайней мере, представлял себе психологическую подоплеку произошедшего Сашок. Впрочем, кто он был такой, чтобы заглядывать в душу вождя футбольных фанатов и тем более чтобы суметь что-то в ней разглядеть?

А конкретно случилось вот что.

Было это чудесное совпадение, какие, впрочем, случаются в жизни сплошь и рядом. Уныло ожидаючи «стрелки» с Дынкиным и его подручными, оказался Сашок, сам того не подозревая, в волне миллуолловцев, валивших с родного стадиона через все тот же «Ландон Бридж» по причине отмененного матча. Такое бывает крайне редко: если матчи и отменяют или переносят, то обычно это становится известным заранее.

Но тут произошло нечто маловероятное: не только главный судья матча угодил в больницу с острым приступом аппендицита, но и вызванный ему на смену запасной попал по дороге в серьезную автоаварию. Вот такое совпадение. И теперь бойцы миллуолловской «фирмы», настроившиеся уже на сильные эмоции и, возможно, даже на блаженство серьезного боя с врагом, не знали, куда девать нерастраченную энергию. Они толкались на перроне «Ландон Бриджа», ожидая сигнала от Кевина: а не стыкнуться ли им с отрядом противника? Раз на футбольном поле командам не удалось сразиться, так, может быть, хоть за его пределами можно помериться силами и выяснить, кто есть кто в этой жизни? Но слабосильные противники благоразумно растворились среди коммьютеров, словно их никогда и не было.

Какое разочарование! Кевин собирался распустить соратников по домам, и тут увидал Сашка, сидевшего на лавочке с самым несчастным и безнадежным видом.

«Уотс ап, гавенор?» — прогудел он. Какие, дескать, гражданин начальник, дела?

Что мог сказать Сашок? По английским правилам, надо было скороговоркой пробормотать: «нот ту бэд, фэнк ю», неплохо, спасибо. После чего осведомиться относительно дел собеседника и получить столь же бессмысленный оптимистический ответ, давно уже превратившийся в подобие приветствия, типа «доброго вечера» или чего-то в этом роде.

Но Кевин не выглядел человеком, отягощенным бременем условностей. И Сашок рискнул, нарушил правила, пошел против приличий. Хмыкнул неопределенно, повел головой, пожал плечами… Подал тем самым сигнал «sos». Как бы сказал: караул! И Кевин не стал притворяться, что не понял. Нахмурился, спросил: «Проблемы?» Сашок отважно кивнул. То есть он совершенно не представлял, зачем он это делает, какой может быть ему толк от этого странного человека, живущего в потустороннем мире околофутбольных страстей, мире, очень мало пересекающемся с его, Сашковой, вселенной. Но и врать, притворяться, что проблем нет, было невыносимо. Вот он и раскололся. Неожиданно для себя начал рассказывать Кевину о своих приключениях, хоть и в несколько упрощенном и сокращенном варианте, конечно.

Кевин слушал очень внимательно, в правильных местах кивал головой, но не выражал никакого особенного удивления, будто ему казалось почти естественным, что людям подменяют портфели, жен и даже их самих. «Наверно, — подумал Сашок, — он так мало знает про мой мир, что охотно поверит чему угодно, даже теории Дэвида Айка — про внеземных ящериц, тайно управляющих населением Земли».

— И где у тебя эта… как ты ее называешь — стрэ-элка? — спросил Кевин.

— Да вот здесь же, на шестой платформе. Через пять минут, — сказал Сашок.

Кевин вдруг как будто преобразился. Очень проворно повернулся вокруг своей оси и бросился по лестнице наверх — видимо, догонять расходившихся уже в разные стороны товарищей.

Впервые за несколько дней забрезжила какая-то смутная надежда. «А что, — подумал Сашок. — Кевин — мужик здоровый, пузатый, драться, надо думать, умеет. Если возьмет с собой пару… нет, лучше трех-четырех футбольных хулиганов покрепче, то могут и помочь. Вот будет хохма… Хотя не надо обольщаться. Куда им против Леща с Дынкиным, да еще если те нескольких головорезов приведут».

Но когда через пару минут на перроне появился чернокожий русский бандит, то выяснилось, что его сопровождает не только его помощник с рыбной кличкой, но и целый отряд отморозков с совершенно зверскими лицами. «Ой, мама моя, — охнул Сашок, — сколько ж их? Батюшки-светы… Шесть, нет семь человек… И один другого краше… монстры натуральные! Просто Иероним Босх какой-то!»

«Бежать, бежать, не мешкая ни секунды… промедление смерти подобно», — вопил внутренний голос, уже ничего не стесняясь. И Сашок подчинился, не стал спорить, даже ни одного слова возражения у него впервые не нашлось. Вскочил — и пустился наутек, к идущей вверх лестнице. Но тут же остановился как вкопанный: навстречу ему спускалось еще четверо бойцов Дынкина. То, что это его кадры, а не местная шпана, было ясно с первого взгляда. Сашок весь сжался, голова работала отвратительно, сердце стучало… «Погибать, так с музыкой, — подумал он, — сейчас брошусь на кого-нибудь из них… Да хоть на самого Дынкина! Врежу ему куда-нибудь в чувствительное место… Или как там Гаврилов учил: мило улыбайся и бей со всей силы в коленную чашечку».

И вот от полного отчаяния Сашок и вправду наклеил улыбку во весь рот и пошел прямо на Дынкина.

Тот явно такого не ожидал. Сначала удивился, а потом и забеспокоился. «Эт-та еще чё такое? Чего это он так лыбится? Полицию, что ли, с собой привел? А ведь договаривались по-честному», — выкрикнул он, оглядываясь по сторонам в поисках стражей порядка.

Но вместо полицейских на платформе вдруг появилось несколько типичных английских футбольных хулиганов. Вот трое не спеша спускаются сверху. А еще человек пять топают со стороны главного входа на перрон. Неторопливо, с сознанием собственной силы, тоже насмешливо ухмыляясь, играя мускулами, размахивая палками, приближаются они со всех сторон к месту событий.

— Эт-та еще что за козлы? — взвизгнул Дынкин, и вдруг рядом с ним неизвестно откуда вырос гигантский Кевин. Он казался теперь настоящим великаном из английской народной сказки.

— За «козлов» ответишь! — вдруг неожиданно для себя самого завопил Сашок.

А Кевин взял Дынкина за шею и поднял высоко над головой.

— Лещ, пацаны… уберите этого, — хрипел Дынкин, а Кевин стоял и методично тряс его, как яблоню, на которой созрели плоды. Но с Дынкина даже песка не сыпалось. Хрипел он уже что-то неразборчивое.

Пацаны по сигналу Леща вынули было ножи, а один даже пистолет достал — непонятно, правда, муляж или настоящий.

Но вдруг как-то оказалось, что вся платформа вокруг заполнена футбольными хулиганами.

«Боже! — думал Сашок. — Да их тут человек пятьдесят, не меньше! Или больше?»

И еще прибывали новые.

Пацаны попрятали ножи и, униженно улыбаясь, что-то примирительное бормоча, стали протискиваться к выходу.

На вопли своего главаря они не обращали ни малейшего внимания, озабоченные лишь собственным спасением. Только один верный Лещ бегал кругами вокруг Кевина, на ломаном английском уговаривая его отпустить Дынкина.

— Эй, кореш, — взмолился он, обращаясь к Сашку, — скажи ты своему психу… всё, инцидент исчерпан… мы снимаем все предъявы… сумку тебе твою возвращаем в лучшем виде…

И действительно, откуда только он взялся — знаменитый портфель появился в руках Леща, и теперь он протягивал его Сашку, точно ключ от сдающегося города.

Сашок подал знак Кевину, и тот прорычал напоследок что-то про клуб и его бессильных врагов. Он требовал от Дынкина признания тотального превосходства клуба «Миллуолл», его особой роли в истории английского и мирового футбола, а тот, не владея южнолондонским диалектом английского, ничего не понимал, но со всем уже готов был на всякий случай согласиться. А как его поймешь, когда «h» не произносится, и во многих случаях «t» — тоже? Да еще интонация, да еще словарный набор и идиомы, каким нигде не научат!

— На каком языке разговаривает твой псих? — спрашивал Лещ. — Скажи ему, чтобы говорил по-английски! Или переводи, чего он от нас хочет!

— Он хочет, чтобы, помимо портфеля, вы вернули мне мои деньги, — сказал Сашок.

— Не вопрос! — воскликнул Лещ, вынимая из заднего кармана толстый бумажник. — Но чего он еще про какой-то «мильволь» орет?

— Вы должны признать весь этот район зоной влияния «фирмы Миллуолл».

— Это ваша с ним бригада так называется?

— Ага, — подтвердил Сашок уверенно, — наша с ним ОПГ.

— Хорошо, подписываемся. Правьте здесь как хотите… нам пофиг… А еще он чего хочет?

— Вы должны три раза прокричать: «Миллуолл» — лучше всех».

— Да прокричим мы, что нам стоит… только пусть Дынкина отпустит, а то он копыта откинет.

Сашок подал Кевину знак рукой, и он немедленно опустил Дынкина на землю. Тот почти упал, но все-таки кое-как на ногах удержался. Стоял, качаясь и держась рукой за горло.

Лещ быстро подошел к нему и стал что-то шептать на ухо. Дынкин попытался возражать, но потом огляделся вокруг, увидел густую толпу фанатов и кивнул головой. Он откашлялся и попробовал прокричать требуемое. Сначала ничего не получалось. Вернее, вместо крика выходил какой-то сип. Кевин укоризненно покачал головой и поднес к лицу Дынкина свою распростертую длань, показывая, видимо, что может опять взять того за горло. Теперь Дынкин откашлялся как следует, и они оба с Лещом попытались выкрикнуть лозунг: «Миллуоллиз зи бест!». — «Лауда!!» — взревел Кевин, «громче!».