Дерек Картун - Бесы в Париже

- Кто они - троцкисты, маоисты? - задал вопрос кто-то из зала.

- Мы располагаем информацией, что это анархисты, - последовал ответ.

- Откуда они получали деньги и оружие?

- Есть основания считать, что они поддерживали связь с остатками итальянских "Красных бригад". Часть обнаруженного вооружения - итальянского производства. Расследование в этом направлении еще не завершено.

Тот журналист, у которого были друзья в департаменте безопасности, спросил:

- Не могли бы вы прокомментировать слухи, будто раскрытая группа принадлежит к крайне правым экстремистам?

- Это не соответствует действительности. Можно судить хотя бы по тому, кто и что подвергалось их атакам. Для подобных слухов нет оснований.

- Ходят также разговоры о разногласиях между службами, отвечающими за государственную безопасность.

- Эти разговоры абсолютно беспочвенны.

- Играла ли какую-то роль в ликвидации данной группы ДСТ?

- Только косвенную. Роль этого отдела, как вам известно, ограничивается надзором за иностранцами.

Ведущий передал личную благодарность от премьер-министра полиции за проявленную бдительность и поблагодарил министра внутренних дел и префекта полиции за то, что деятельность террористов в Париже полностью пресечена.

- Так и должно было случиться, - философски заметил Вавр, проглядывая телепринтные листы с отчетом о конференции. - Не могут они признать, что это были правые, - тогда бы всплыли имена весьма почтенных господ. Того же Пеллерена, к примеру. А на плохую работу полиции в нашей стране даже и намекнуть нельзя, преступность и насилие - слишком деликатные темы для политических деятелей.

Явившись к пяти часам в кабинет к министру внутренних дел, Вавр был готов ко всему.

- Президент и премьер-министр хотят как можно скорее нормализовать ситуацию. Именно по этой причине ваш друг Руассе получил новую должность он теперь заместитель начальника главной полицейской инспекции, отвечает за положение в южных регионах, - нескрываемая ирония прозвучала в словах "ваш друг".

Жорж Вавр ничего не сказал в ответ, только улыбнулся. Министр продолжал тем же скучным тоном:

- Сегодня у меня побывал префект полиции, мы долго беседовали. Я удовлетворен результатом этой беседы - он сам назвал кандидатуру человека, которого хотел бы видеть на месте Руассе. - Тут министр откашлялся. - Кроме того, президент просил меня передать вам кое-что лично. После вашей сегодняшней встречи он хотел бы сказать, что порученное вам расследование можно считать законченным. Вы меня поняли?

- Понял, господин министр.

- Он сказал также, что дальнейшими расследованиями относительно этой и других террористических групп надлежит заняться полиции.

Вавр кивнул в знак согласия. Министр сделал жест, означающий, что беседа закончена.

- Вот и все, господин заместитель префекта. Благодарю, что вы пришли.

Когда, тяжело поднявшись со стула, Жорж Вавр уже направлялся к дверям, министр остановил его как бы небрежно:

- Ах да, еще одно. - Он снова слегка закашлялся. - Досье...

- Досье, господин министр?

- Да, все досье, касающиеся лиц, так или иначе имеющих отношение к этому делу. Имен я не перечисляю, но мне бы хотелось с ними ознакомиться. Пришлите мне их завтра пораньше.

- Включая и те, что заведены на членов правительства?

- Да. Я же сказал - всех, кто проходит у вас по этому делу.

- Хорошо.

И Вавр тяжелым шагом направился к себе в отдел, в соседний подъезд того же здания.

Бауму он напомнил:

- У нас и раньше требовали досье, помнишь, Альфред? Так что ты знаешь, что делать.

- Знаю. Все надо дублировать. Абсолютно все, чтобы сохранить архив полностью.

- Министры приходят и уходят, а архивы остаются. Так что это я поручаю тебе. - Наступила небольшая пауза. - Послушай, старина, а что ты все же думаешь насчет этой утечки информации? Теперь, когда все позади?

- У меня раньше были подозрения, которые теперь перешли в уверенность.

- Ну?

- Этот паршивец Пишу, когда тут поливал грязью своего благодетеля Пеллерена, сказал одну любопытную вещь. У меня тогда возникло какое-то подозрение - я и попросил инспектора выяснить как бы невзначай, где благодетель провел тот день, когда мы сообщили Маллару, что задержали Пеллеренова сынка, и попросили дальнейших указаний. Помните, Маллар сказал, что перезвонит через пятнадцать минут, а потом сказал, будто поговорил с папашей Пеллереном, и сынка, мол, надо поскорее отпустить. Так вот Пишу утверждает, что в тот день его босс в министерстве не появлялся и был в таком месте, куда дозвониться невозможно, то есть у дамы. Так что, может, это сам Пишу дал нам указания. Во всяком случае, моя точка зрения подтвердилась - Маллар хотел, чтобы мы прекратили расследование. Зная о его давней дружбе с Хеммингом, я в этом уверен. Хотя, может, трибунал счел бы эти факты недостаточным доказательством его вины. И потом - с психологической точки зрения - Пеллерен не стал бы проделывать этот фокус с инициалами. Слишком уж примитивно для такого матерого, старого политикана. Скорее всего, к двойному блефу прибегнул Маллар, на него это больше похоже.

Он умолк и задумался.

- Подумать только, такой грязный делец у власти, хотя вслух об этом говорить и не следует, он наш начальник.

- Ладно, Альфред, я тебя не слышал.

- Но мое мнение тут хоть что-нибудь да значит?

- И да, и нет. Нет, потому что никто этой историей больше заниматься не станет. Да, потому что я бы хотел, чтобы в архивах хранилась правда, даже если мы сидим по уши во лжи. У меня просто пунктик насчет архивов.

- Как же я могу занести в досье свои подозрения, хоть я абсолютно уверен, что они правильны?

Вавр усмехнулся:

- А это уж не моя проблема, Альфред, сам соображай.

Во вторник американского посла пригласили на набережную Орсэ. Министр иностранных дел принял его чрезвычайно тепло и угостил великолепным шерри, в который собственноручно, из уважения к высокому гостю, бросил кусочек льда.

- Счастлив видеть вас, господин посол, надеюсь, вы и ваша супруга в добром здравии.

- Вполне, - коротко ответствовал посол. Он еще не забыл неприятную беседу с президентом и был намерен, если нападки тут, в министерстве, возобновятся, как можно быстрее прервать встречу. Но, судя по любезности, которую проявляет министр, она затянется.

- Очень мило с вашей стороны, что вы пришли, как только получили приглашение, - продолжал министр.

- Мне это только приятно, - ответил посол. "Что, черт возьми, тут происходит?"

- Я вот почему вас пригласил, - сказал министр, заглядывая в свой бокал с такой осторожностью, будто ожидал увидеть в нем лягушку. - В нынешнем году мы хотим организовать у себя небольшие торжества, - он чуть помолчал и продолжал доверительно: - Йорктаун, вы понимаете?

Посол слыхом не слыхивал о торжествах по поводу какого-то Йорктауна, но виду не подал. С какой стати он должен что-то знать об этом Йорктауне? А если и правда должен, то почему этот кретин - первый секретарь посольства его не предупредил?

Министр, который в обычное время тоже не был силен насчет Йорктауна, тем не менее продолжал:

- Мы планируем ряд мероприятий в знак чувства солидарности, которое наш народ испытывает к Соединенным Штатам, помня о союзе между генералом Вашингтоном и нашим национальным героем Лафайетом в битве при Йорктауне. Он сделал паузу и закончил: - Фактически эта битва завершила войну американцев за независимость. - Его только что просветили на этот счет, и в памяти были еще свежи кое-какие подробности. - В этом году как раз исполняется двести лет...

...Министерство иностранных дел в полном составе все утро рылось по архивам в поисках хоть какого-нибудь юбилея - премьер-министр приказал найти мало-мальски серьезный повод для организации торжеств. Перебрали и отвергли даты рождения и смерти знаменитых художников, философов, литераторов и политических деятелей, и положение казалось уже безнадежным, когда кто-то вдруг вспомнил о битве с британцами под Йорктауном. Такой повод сочли вполне подходящим.

Посол сколотил свое состояние во Флориде, он передал в распоряжение своей партии миллион долларов, чтобы заполучить нынешнее место: его жена всегда мечтала жить во Франции. В истории он не разбирался и потому ограничился тем, что с рассудительным видом кивнул.

- В ходе торжеств, - продолжал министр, - мы бы хотели выразить добрые чувства к вашей стране, в частности путем вручения наград некоторым из ваших выдающихся сограждан. Я мог бы порекомендовать кандидатов на эти награды...

Посол наконец все понял и позволил себе расслабиться. Он даже рискнул произнести: "Ну, разумеется" - и отхлебнул немного шерри: этот напиток отнюдь не принадлежал к числу его любимых.

- Я слышал, - произнес министр иностранных дел, - что ваш коллега Рольф Хемминг, посвятивший свою многолетнюю деятельность развитию связей между нашими странами, скоро заканчивает срок службы и намерен вернуться домой. Мы будем очень счастливы наградить его по такому случаю орденом Почетного легиона.