Георгий Персиков - Дело о Золотом сердце

– Но откуда ты про нее знаешь? – прошептал Всеволод. – Я хотел тебе ее подарить, когда ты оправишься после родов.

– Мне папа ее показал. Но тогда моя жизнь перетекла в твоего братика. Конечно, я думала не о вазе, я думал об этой картине, о нашей большой счастливой семье. Да, я ушла от вас, но я всегда была рядом. Ваша любовь меня грела.

Всеволод рухнул на колени рядом с Георгием и, рыдая, закричал, крепко сжимая мамины руки:

– Мамочка, прости меня, прости Борюсика… Мы так любили тебя, нам было так без тебя плохо… А ведь ты даже не видела своего младшего сына, а мы его обижали, ревновали к нему, а ведь ты его даже не видела…

– Ну как же не видела? Я видела его тогда, когда повивальная бабка успела мне его показать, и сейчас я вижу его так же ясно, как всегда. Вы стали большие и красивые. Но за тебя я боюсь, сынок… Ты же знаешь, из-за чего попал на каторгу?

– Из-за любви, мам, из-за любви…

– Любовь еще придет, мой маленький. Будет и счастье, будут и дети. А на каторгу ты попал вовсе не из-за любви, а из-за зелья, которым продолжаешь себя травить… Георгий, – мамины руки ласково потрепали его затылок.

– Мама… – шептал Родин-младший.

– Даже думать такое не смей, – прервала его она. – Я умерла вовсе не из-за тебя. Просто так получилось. Но ты в любом случае не подведи меня. Хотя я и так тобой горжусь, и тобой и братьями, что бы вы ни делали. Вы у меня самые лучшие, самые любимые. Я всегда буду о вас заботиться и вам помогать. Только любите друг друга. А ты, Всеволод, попроси у Георгия прощения за ту историю на мосту. Это было некрасиво, и больше так никогда не делай.

Мамины добрые сильные руки решительно взяли ладони сыновей и вложили их одна в другую.

Заскорузлые пальцы Всеволода и сбитые костяшки Георгия почувствовали поцелуй самых нежных, самых важных в мире губ, а потом в руки опустилось что-то металлическое, тяжелое.

Не веря в случившееся чудо, оба брата медленно подняли головы. Мамы не было, в их ладонях лежала цепочка с кулоном в виде золотого сердца, а Ирина Жернакова ловко и уверенно расстегивала ремни люльки на спине у Всеволода. Очутившись на земле, Ирина медленно, с хрустом потянулась. Георгий и Всеволод смотрели на нее с восторгом и недоумением.

– Вы, конечно, знаете пословицу, – заговорила она своим низким контральто, который почему-то был очень похож на голос мамы, – материнская молитва со дна моря достанет. Я вижу, молитва вашей мамы, – она положила руку на плечо Всеволода, – вытащила вас, Всеволод, со дна ужаса и отчаяния, а вас, Георгий, – она ласково провела пальцем по вспотевшему лбу возлюбленного, – со дна недоласканности и недолюбленности. Она всегда тебя любила, всегда.

– Откуда ты знаешь? – прохрипел Всеволод.

– Потому что меня она вытащила со дна смерти. Я слышу ее голос, и мне даже кажется, что на мгновение я стала ею.

– На наших землях любовь всегда сильнее смерти, – улыбнулся вождь племени карихона. – Дайте сюда Золотое сердце! Ведь оно помогло каждому из вас.

Всеволод и Георгий, поддерживая друг друга, поднялись на трясущихся ногах и протянули руки, отдавая старику талисман.

– А где же алтарь Золотого сердца? – спросила Большакова. Похоже, увиденное ее нисколько не удивило. Она с бешеной скоростью делала зарисовки в своем блокноте.

– Алтарь был уничтожен инками, а место, на котором он стоял, поглотила Земля-Матерь. Она всасывала его до самого чрева – и сейчас он находится на дне колодца. Теперь сердце отправится домой.

Касик бережно поцеловал золотой амулет и подошел к бездонному колодцу.

– Стой, старик! – вдруг крикнул немой индеец откуда-то сверху.

– Так ты никогда не был немым, краснокожая собака! – гаркнул Серхио.

– Молчи, гринго, – ответил Пачакутек.

Пока все стояли замерев, пораженные, индеец поднялся на пригорок, спрятался среди зарослей и натянул лук, положив на тетиву сразу три стрелы. Его колчан висел на животе, и там было не меньше двухсот стрел. Укрытый за листьями, Пабло был почти не виден, крепкие ветки надежно защищали его от возможной атаки, а яркое солнце слепило любого, кто пытался посмотреть в его сторону. Позиция была выбрана идеально. Черный силуэт напоминал нахохленного демона.

– Я стреляю из лука быстрее всех в этой части света. Благородному искусству кюдо[4] меня обучали лучшие кюдоки Страны восходящего солнца. – Он хохотнул. – Так где алтарь, старик? Он ушел под землю? Тогда мне нужно, чтобы твои люди вытащили его оттуда.

Внезапно воздух прорезал звук летящих стрел. И один из воинов, пытавшийся незаметно поднять духовую трубку, упал со стрелой в горле, а рука Всеволода, тянувшегося к винтовке, безжизненно повисла: стрела пробила ее насквозь, и из предплечья алым фонтанчиком текла алая кровь.

– Сэйся сэйтю![5] Не суетитесь, иначе я перебью вас всех. Повторяю вопрос, старик, – где алтарь?

– Алтарь уничтожен инками. А настоящий, нерукотворный находится в душе самой земли. Сердце должно отправиться туда, откуда его взяли древние волшебники.

Касик помолчал, с горечью качая головой.

– Ты похож на нас, хотя и не наш.

– Я превратился в вас, – ответил Пабло. – Но родился я на другом конце земли, где меня готовили лучшие мастера военной разведки, мастера «Черного дракона»[6]. А потом подбросили в джунгли, где отец Лоренцо собирал материалы для книги. Я учился в монастыре Санту-Аледжандри десять лет. Не говорил, только слушал. Грядет большая война, а я был лучшим агентом во всей Южной Америке. Когда закончится эта операция, никто не узнает о гибели ста человек в бестолковой деревне. Вы умрете от чумы, а я приступлю к следующему заданию во имя великого микадо.

– Какой чумы, Пабло? – спросил Георгий.

– Бубонной. Этот амулет, который тебе так нравился, содержит вирус. Я всего лишь его раздавлю, перед тем как удалиться через так любезно найденный тобою вход. Вирус убьет вас через пару дней. А сейчас, касик, давай команду своим людям. Пусть связывают веревки и лезут в колодец! Нам нужны останки этого алтаря.

В воздухе снова просвистели стрелы. Пятеро воинов упали на землю. Стрелы попали каждому в правый глаз.

– Чертово племя… Даже дети и старухи вышли на площадь! Он всех тут перебьет, – проскрежетал зубами Всеволод.

И Пабло, словно услышав его, заявил:

– Следующие стрелы полетят в детей.

– Зачем тебе этот алтарь, о неведомый демон, похожий на нашего брата? Ты идешь тропой ненависти. Зачем же тебе то, что дает любовь?

– Само по себе Золотое сердце бесполезно. Но помещенное на алтарь, который вы скоро поднимете со дна этого колодца, способно восстанавливать мужскую силу и лечить раненых. Скоро война. Раненые будут и на нашей стороне. А наш император болен, и никакие средства не могут его исцелить. Золотое сердце – наша последняя надежда.

Пабло выпустил еще одну стрелу.

Темноглазый мальчуган, стоявший справа от касика, отлетел на несколько саженей и рухнул в грязь.

– Не заставляй меня злиться, старик, командуй своими людьми.

– Стреляйте в него, стреляйте! – заорал Серхио, повторяя свой приказ на всех известных ему индейских наречиях.

Сам он бросился на землю и уже в падении открыл огонь, тратя последние патроны. Индейцы пронзительно завизжали, бросившись врассыпную, стреляя из луков, метая дротики, выпуская отравленные стрелы из духовых трубок. Рыча и матерясь, стрелял из слонобойного винчестера Всеволод, пуля за пулей всаживал в кусты Георгий, волчком кружась по земле, меняя позиции.

Когда грохот и визги смолкли, из-за кустов раздался смешок.

– Оглянитесь! Оглянитесь! Вот так учили стрелять меня кюдоки в «Черном драконе»!

Георгий с ужасом посмотрел по сторонам.

Этот Пачакутек был гениальным снайпером, куда лучше бурских коммандос или английских бекасников. Земля повсюду была усеяна неподвижными телами. И стрелы с черным оперением торчали у каждого убитого в глазнице. Один, два, три, десять…

Стрела пролетела у щеки Георгия, оцарапав ее.

– Не крути головой, русский. Просто не крути головой. Ты мне все же нравишься, и я хочу, чтобы ты пожил со своей любимой еще несколько дней. Разве это не счастье – вновь обрести любовь?

Пабло хохотнул.

– Хватит кровопролития, – прохрипел, поднимаясь из грязи, старый касик. – Мы дадим тебе алтарь, великий воин. Он не принесет счастья твоему вождю, твоим воинам и тебе. Ты это прекрасно знаешь. Принесите сюда канаты из лиан!

Быстрая пирога ловко скользила по широкому озеру. Ею управляли два молодых воина, а Пабло лежал на дне, прикрываясь большим кожаным мешком, в котором лежало Золотое сердце и обломки древнего алтаря. Пабло улыбался, сжимая в руке хрустальный талисман, в котором хранились ампулы с вирусом чумы и антидотом.