Михаил Март - Перевертыши: Дикий глаз — альтернатива

— А как же Ева, что с ней?

— Ева погибла, как видите, зато появились две Татьяны Снежинские. Ваш паспорт и деньги у меня, Еве они не нужны. У нее есть ваш загранпаспорт, и она уже купила билет до Барселоны, улетает сегодня ночью. Там, за границей, у нее дома, виллы, она невероятно богатая женщина. Другая Татьяна Снежинская остается в России. Она знаменитая писательница и тоже ни в чем не нуждается. Через месяц вернется с юга, получит новую квартиру, продолжит писать свои бестселлеры, но уже никогда не будет получать по электронной почте странные письма и кровожадные задания.

— Значит, вы и Ева все знали?

— Мы шли параллельным курсом. Одна голова хорошо, а три лучше. Наше соавторство оказалось очень плодотворным.

— В плане жертв слишком плодотворным.

— Хорошие люди не пострадали, а подонков стереть с лица земли — дело праведное. В этом я уверен и в этом вижу свою миссию.

— А как же Данила? Что с ним будет? Ева возьмет его с собой?

— Не думаю. Она еще не созрела для настоящей любви, но ей показалось, что ее сестра Таня нашла в Даниле то, чего ей не хватало всю жизнь.

— Как это понимать?

— Данила заказал два билета на поезд Москва — Симферополь, который отходит сегодня поздно вечером. Вы же начинаете жизнь с чистого листа.

— Ну да. Новая квартира, новые бестселлеры…

— И возможно, новый муж, с которым вы вернетесь с юга. Данила любит вас, а не Еву. Он ее не знает, видел всего пару раз, а с вами прошел все круги ада и сумел выйти чистым из этой грязи. Он знает о вас все, разглядел больше, чем другие, — вашу душу. Вам стоит подумать над этим. А теперь нам пора уходить, скоро здесь будут оперативники. Они идут по следу Евы.

— Я не оставляла за собой следов.

— У них есть схема, они действуют согласно ей. Другие дороги приведут их в тупик.

Полковник ФСБ Анохин Вячеслав Степанович прибыл на место происшествия по вызову подполковника с Петровки Железнова. Никаких оцеплений, милиции, карет «скорой помощи» и прочих внешних атрибутов происшествия не было. Он поднялся на третий этаж и позвонил в девятую квартиру. Дверь ему открыл Железнов.

— Проходите.

В квартире находился еще один оперативник, представившийся Павлом Игнатюком. Ни экспертов, ни криминалистов.

— Мы здесь ничего не трогали, — начал муровец. — Если вы решите взять это дело себе, вызывайте своих людей, если мы оставим расследование в своих руках, будем работать по своей схеме.

Полковника провели в комнату, где перед ним предстала кровавая картина.

— Это она? — спросил Анохин.

— Да. Ева Вербина. Это она убила вашу сотрудницу Екатерину Кустинову, а сегодня ночью расстреляла на даче своего отца и пару его телохранителей. Ее опознали охранники. Я тут же выехал на место. И как чувствовал, послал сюда двух оперов для засады. Девка вошла в раж, крышу напрочь снесло. Никто не ждал от нее такой прыти. Вот вам результат.

Железнов подал полковнику сумочку с документами.

— Валялась у ее ног.

Анохин просмотрел содержимое и вернул сумочку.

— Уголовные дела не входят в нашу компетенцию. Я бы хотел получить копию результатов расследования.

Полковник вышел из комнаты, Железнов последовал за ним.

— Нас такой результат не устраивает, — сказал он. — Опытные оперативники не должны погибать от рук девчонок.

Анохин остановился и посмотрел на коллегу из МУРа.

— Что вы предлагаете?

— Вывезу трупы своих ребят, а Вербину положу в постель. Самострел. Не выдержала нервного стресса и застрелилась.

— Двумя выстрелами в голову?

— Я к тому, чтобы вы не удивлялись, читая наш отчет. Протоколы составят так, как надо. Правду вы видели собственными глазами.

— Хорошо. Вам тоже важен престиж фирмы. Не возражаю.

— Отлично. Тогда мы здесь все зачистим, а потом вызовем следственную группу.

— А как убедите прокуратуру?

— Мы ничего от них не собираемся скрывать. Сейчас я сделаю снимки, замеры и составлю протокол для внутреннего пользования. Спектакль устраивается для СМИ.

— Двойная бухгалтерия?

— Что-то в этом роде.

— Хорошо. Жду вашего отчета. Руководству я его передам со своими комментариями, тогда и у него не возникнет вопросов.

Анохин уехал удовлетворенный.

Подполковник Железнов вышел из дома и сел в машину, стоящую в стороне от остальных.

— Все кончено, Вадим Борисыч. Сценарий претерпел некоторые изменения, но в целом сюжет не пострадал. Татьяна застрелилась. Сильная женщина.

— Ева, подполковник. Ева. А Татьяна, по словам свидетелей, уехала на юг, отдыхать. Забудьте о ней и не марайте имени популярной писательницы.

— Конечно. Теперь еще и вдовы.

— Что поделаешь. Утечка газа — вещь опасная. Сколько несчастных случаев мы знаем, и все из-за невнимательности.

— Вы так ставите вопрос?

— Только так и не иначе.

— Теперь вы возглавите организацию? — спросил подполковник.

Витковский усмехнулся.

— А я ее и возглавлял, только теперь мне придется выйти из тени. Наше сотрудничество продолжается. Мы делаем сенсации, а этот товар всегда востребован.

Тем же днем, ближе к вечеру, сотрудники милиции взломали дверь и нашли в спальне мертвую дочь Вербина с револьвером в руке.

В зале ожидания собралось много народа, задерживались сразу несколько рейсов, вылетающих в Европу. Где-то там бушевал вулкан и пепел заволок все небо.

Константин Максимович Вербин сидел, прижимая к себе кейс, и смотрел на подвешенные к потолку мониторы. Шли новости. Звука из-за шума он не слышал, но ему и так все было понятно. В криминальной хронике показали его брата Николая, точнее, его труп, и трупы двух телохранителей. Теперь уже ни у кого не возникнет сомнений в его гибели. Ева оказалась умнее его. Она была права, сказав: «Нет трупа, нет убийства!» Теперь и труп появился. Молодец, дочка. Она претворила свою задумку в жизнь и сделала это блестяще. Потом показали труп самой Евы, застрелившейся у себя дома. Конечно, накрытая простыней женщина — не его дочь, но кто это сможет доказать? В любом случае, Евы Вербиной больше не существует, она превратилась в Татьяну Снежинскую, а он сменил только имя и еще подумывал о продолжении рода Вербиных. Теперь никто не может помешать осуществлению его планов.

Ошибка Константина заключалась в том, что у него с дочерью были разные планы. Они совпадали лишь до сегодняшнего дня, но наступил момент, когда их дорожки разошлись. Напрасно Вербин восхищался своей дочерью, в бочке меда нашлась ложка дегтя. Этой ложкой оказался один из братьев Карзаевых. Азиз достаточно быстро нашел Вербина в зале ожидания и уселся рядом.

— Привет, Коля. Ты думал, мы тебя не найдем?

Вербин не испугался.

— Азиз? Куда-то летишь?

— Уже прилетел.

— А я улетаю.

— Знаю. Улетишь, но не туда, куда собрался.

— Это почему же?

— Мансур и Казбек тебя зовут. Им скучно без тебя жариться на костре, иди за ними следом, шакал!

Что-то очень острое вонзилось под левое ребро Вербина, среагировать он не смог — обоюдоострый кинжал пронзил его сердце. Азиз встал и ушел. Никто ничего не заметил. Вербин как сидел, так и остался сидеть, глядя на подвесной монитор. Вот только глаза его уже ничего не видели.

Девушка вошла в двухместное купе и на секунду задержалась у порога. На столике у окна стояло шампанское, хрустальные бокалы, цветы в вазе — ее любимые чайные розы. Горели витые свечи.

— Ты думаешь, я достойна такой встречи? — тихо спросила она.

— Конечно. Хотя бы потому, что ты пришла.

Таня села напротив Данилы и сняла дымчатые очки. Сейчас он увидит ее глаза и поймет, кто перед ним. Он смотрел в ее глаза и продолжал улыбаться.

— Может, мне уйти, пока не тронулся поезд?

— Нет. Я ждал именно тебя, Танюша. Ева меня предупредила, что ты можешь не прийти, но если придешь, то значит это судьба.

— Странная у меня сестренка. Знает обо мне больше, чем я сама о себе.

— Ты спасла ей жизнь, она отплатила тебе тем же. Вы можете узнать друг друга еще лучше. Ева приглашает нас к себе на Лазурный берег, говорит, что хочет увидеть не только нас, но и своего племянника или племянницу.

— Эту встречу можно считать помолвкой?

Данила достал из кармана коробочку и открыл ее.

На черном бархате лежало обручальное кольцо.

— Ты читаешь мои мысли, — сказал он и подвинул коробочку к ней ближе.

Таня растерялась. Сегодня днем она стреляла себе в сердце и, вероятно, умерла. Очнувшись, попала в другую жизнь, непонятную и непривычную.

Они смотрели друг на друга, и им не требовалось слов. Вошел проводник.