Михаил Черненок - Последствия неустранимы

Когда же Антон поинтересовался, на каких условиях работает в ПМК наемная бригада Хачика Алексаняна, главный инженер с внезапной озабоченностью принялся перебирать на столе бумаги, как будто хотел найти в них что-то позарез нужное.

- Откровенно говоря, к этой бригаде лично я не имею ни малейшего отношения, - неожиданно сказал он.

- Как же так? - возразил Бирюков. - Насколько известно, должностная инструкция предписывает главному инженеру командовать производством. Вы непосредственно отвечаете за расход фонда заработной платы и, следовательно, обязаны контролировать работу всех бригад.

- Жизнь часто не укладывается в рамки инструкций. У меня чрезвычайно большая нагрузка. Вдобавок, нынче с самой весны зашились на вводном животноводческом комплексе в совхозе "Победитель". Ну прямо не передохнуть... - Главный инженер наконец бросил перебирать бумаги. Поэтому Александр Васильевич взял строительство дома, где занята бригада Алексаняна, под свой контроль. Не могу же я не доверять начальнику ПМК. Правильно?..

- Неужто даже об условиях, на каких нанята бригада, Головчанский вам не сказал?

- Ни слова не говорил.

- Странно...

- Как вам сказать... В строительных делах много странного.

- Вы не присутствовали в пятницу при разговоре Головчанского с представителем Облсельстроя?

- Нет, в пятницу я весь день находился в "Победителе"... Собственно, представитель еще не уехал от нас, пригласить?..

- Пригласите.

Главный инженер через секретаря передал распоряжение. Очень скоро в кабинет без стука вошел солидный высоколобый мужчина лет под пятьдесят.

- Глеб Гаврилович Русаков, начальник отдела труда и заработной платы областного управления, - представился он Антону. - Кстати, ваш земляк, уроженец села Заречного.

- Назар Гаврилович кем вам доводится? - чуть подумав, спросил Антон.

- Родным старшим братом. Знаете его?

- В прошлом году довелось познакомиться.

- Наверное, когда магазин в Заречном обворовали?

- Да.

- Рассказывал Назар, как по бездумью какого-то паренька чуть жизни не лишился. - Русаков передвинул поудобнее стул, спокойно уселся и, облокотясь на стол, сказал: - Понимаю, что не ради прошлогоднего случая меня пригласили. Чем могу быть полезен уголовному розыску?

- Расскажите, Глеб Гаврилович, о чем вы говорили с Головчанским в пятницу, - попросил Антон.

- Крутой разговор у нас состоялся... - Русаков потер ладонью подбородок и повернулся к главному инженеру. - Позови Окунева. Иван Иванович был свидетелем того разговора, может уточнить, если я что-то запамятовал.

- Окунев - начальник нашего отдела труда и зарплаты, - пояснил главный инженер и коротко бросил заглянувшей в кабинет белокурой секретарше: - Ивана Ивановича - срочно!

Сутулый Окунев появился на пороге кабинета бесшумно. Перед собою он держал, как щит, потертую кожаную папку. Тихо поздоровался и с виноватым видом, будто предчувствуя нахлобучку, сел поодаль от Русакова. Русаков сразу заговорил:

- Хотя и неловко вспоминать о мертвом с негативной стороны, но приходится... Очень крутой разговор состоялся у меня в пятницу с Головчанским. Соль вот в чем... ПМК строит для своих рабочих восьмиквартирный дом. Головчанский заключил договор с наемной бригадой, установив заработную плату в тридцать тысяч рублей. Мы знаем, что наемным бригадам часто переплачивают, но тридцать тысяч за восьмиквартирный дом это, извините меня, не лезет ни в какие ворота. Я приказал Головчанскому ликвидировать прежний договор с Алексаняном и пересчитать все по расценкам с аккордно-премиальной доплатой в сорок процентов, плюс премия за ввод, плюс премия по хозрасчету. Признаюсь, такие условия слишком щедрые, но и то... сумма зарплаты оказалась меньше двадцати пяти тысяч. Таким образом, более пяти тысяч рублей Головчанский хотел выплатить Алексаняну, мягко говоря, ни за что. Вот об этом я и сказал Головчанскому. Более того, спросил прямолинейно: "Не греешь ли ты, Александр Васильевич, на этом доме собственные руки?" Головчанский вспылил, но, когда я намекнул, что дело пахнет вмешательством ОБХСС и прокуратуры, стал оправдываться, как нашкодивший ребенок... - Русаков сурово глянул на Окунева: - Так, Иван Иванович, было?

Окунев угодливо кивнул:

- Все правильно, Глеб Гаврилыч.

- Разве Головчанский вправе был заключать договор на явно завышенную сумму? - спросил Антон.

Русаков указал пальцем на съежившегося Окунева:

- Вот кто первый должен был одернуть его!

Окунев виновато кашлянул:

- Я ведь объяснял, Глеб Гаврилыч, что когда Александр Василич приказал мне набрать Алексаняну тридцать тысяч по зарплате, я возражал: "Тридцать - много". Он не посчитался с моим возражением, сказал: "Дом по плану нынче не вводный. Надо вводить, чтобы поселить людей. Своими силами строить - пять лет проваландаемся, армяне же за сезон сделают. Когда введем дом - фонд зарплаты Обсельстрой добавит, никуда не денется".

- Почему о таком купеческом растранжиривании государственных средств не сообщил мне?! - повысил голос Русаков.

- Я ведь объяснял, Глеб Гаврилыч, что год до пенсии остался. Не рискнул напоследок вступать в конфликт с Александром Василичем.

- Прикажу полностью лишить тебя премиальных - забудешь про пенсию!

- Воля ваша...

- Моя воля - государственную копейку беречь! Кстати, и тебе следует этим заниматься, пока работаешь, а не о пенсии думать.

В разговор вклинился главный инженер:

- Не в собственный же карман хотел положить эти пять тысяч Головчанский...

Русакова словно укололи:

- Серьезно?! Ты, главный инженер, искренне веришь в то, что руководитель предприятия бескорыстно выкидывает псу под хвост такую кругленькую сумму?..

Полное лицо главного инженера порозовело:

- Алексаняну не жалко переплатить - строит добротно.

- Клуб в Березовке он строил в прошлом году?

- Кажется, он.

- Не кажется, а точно - он! Сколько там перерасходовали по зарплате?.. Забыл?.. Подскажу: пятнадцать тысяч! Я специально вчера и позавчера объехал с Окуневым все ваши стройки. Ой, лихо разбазариваете деньги! Ой, разбазариваете... - Русаков сокрушенно покачал головой. - И вот еще что я заметил. Алексанян у вас окопался крепко, третий год по весне, как грач, сюда прилетает из теплого края. И каждый объект у него с перерасходом зарплаты в пять, десять, пятнадцать тысяч. Представляешь, сколько он из ПМК дармовых денег высосал?..

- Не забывайте, Глеб Гаврилович, что Алексанян и материалы сам добывает, которых у нас нет, - робко проговорил главный инженер.

Русаков поморщился:

- Не ищи лазейки. Уж кому-кому, а мне не заливай про белого бычка. Нашли добытчика - Алексаняна! Этот добытчик, будет тебе известно, уже посадил одного нашего начальника ПМК на восемь лет с конфискацией имущества. Сам выкрутился, доказал на суде, что взятки у него вымогали. Теперь здесь золотую жилу откопал. Я не случайно восьмиквартирным домом заинтересовался. Как увидел в договоре фамилию "Алексанян", мигом сердце екнуло... - Русаков внезапно обратился к Антону: - Председатель березовского колхоза Игнат Матвеевич - ваш однофамилец или родня?

- Это мой отец.

- Да?.. Тем лучше - у него можете уточнить. Знаете, что Игнат Матвеевич мне рассказал? Мало того, что Головчанский переплатил Алексаняну пятнадцать тысяч по зарплате, он еще и у колхоза три с половиной тысячи выцыганил, вроде как поощрение наемной бригаде за досрочный ввод клуба в эксплуатацию. Впечатляющие цифры!.. - Русаков задумался и понизил голос: С Головчанского теперь, как говорится, взятки гладки, но Алексаняна надо потрясти. Я, например, не удивлюсь, если окажется, что этот шабашник основной виновник смерти Александра Васильевича. По-моему, чего-то они не поделили между собой.

- Ясно, Глеб Гаврилович, чего: зарплату ведь по дому при пересчете на пять тысяч урезали, - вставил Окунев.

- А сколько всего этот дом стоит? - спросил Антон.

- Сто пятнадцать тысяч.

Главный инженер посмотрел на часы:

- Ух, времечко куда ускакало! Извините, мне надо срочно ехать в "Победитель" - там областная комиссия на комплексе должна собраться...

- Поезжай, - устало сказал Русаков и перевел взгляд на Окунева: - Ты, Иван Иванович, тоже делом займись. К концу дня - кровь из носа - закончи подробную справку по вводным объектам. И запомни: без очковтирательства!..

Едва только главный инженер и Окунев вышли из кабинета, Русаков словно обмяк. Лицо его сделалось грустным. Тыльной стороной ладони он потер высокий выпуклый лоб, виновато глянул Антону в глаза и заговорил:

- Сгустил я краски, рассказывая о Головчанском. В целях профилактики хотел припугнуть главного инженера, чтобы не вздумал по традиции разбазаривать фонд зарплаты, да, кажется, увлекся...

- Хотелось бы, Глеб Гаврилович, знать истинное лицо Головчанского, без "профилактических целей", - заметил Антон.

- Понимаю...