Диана Бош - Неподвижно летящая стрела

— Что-то у тебя с фантазией совсем туговато, — не одобрила его выбора она. — Заклинило на имени Александр?

Артур обиделся и разговаривать с глупой бабой дальше не стал. Но в ЗАГСе, куда Артур отправился с заявлением о ребрендинге,[3] к его инициативе тоже отнеслись прохладно.

— Ну а имя-то вам зачем менять? Красивое имя, с отчеством хорошо будет сочетаться.

Артур немного посопротивлялся, а потом решил, что доля правды в словах работницы ЗАГСа есть. Да и к новому имени привыкать не очень хотелось. Сколько еще он будет мимо проходить, не обращая внимания, когда его Александром будут окликать?!

Так исчез Артур Ашотович Казлоян и появился Артур Александрович Александров. Сослуживцы посмеивались, и кто за глаза, а кто и прямо в глаза называли его по-прежнему — Казлоян. А еще они наперегонки упражнялись в остроумии, придумывая бедному Артуру прозвища, самыми безобидными из них были Козел Ян и Козлодян.

Артур злился и вспыхивал как спичка, слыша ехидные разговоры за спиной. Но это только еще больше раззадоривало остряков.

Вычистив зубы отбеливающей пастой и выдернув нахально торчащие из ноздрей черные грубые волосы, Артур прошел в комнату и включил телевизор.

— Доброе утро, дорогие друзья, — сладким голосом произнесла диктор, и ее коллега тут же растянул губы в улыбке, вторя ей: — Доброе утро!

— Кому доброе, а кому и не очень, — мрачно не согласился Артур с телевизором. — Оксанка, дрянь, опять к маме ушла. Самому придется завтрак себе готовить. А ну его в пень, кулинарить еще. Бутербродом обойдусь.

Он отрезал ломоть хлеба, потом достал из холодильника батон колбасы и оттяпал от него одним ударом толстый кусок. Намазав хлеб маслом, водрузил сверху колбасу. Потом посыпал перцем, намазал аджикой, присланной бабушкой из деревни, и, откусив, зажмурился от удовольствия. Хорошая аджика, острая и сладкая, именно такая, как он любит. Красная капля стекла с жирного бока колбасы и упала на клавиатуру, на букву «м». Артур, чертыхнувшись, снял ее пальцем и облизал его.

— Мы ведем свой репортаж с форелевого хозяйства Адлерского района. Со мною — съемочная группа нашего телевидения… Сегодня здесь произошло чрезвычайное происшествие — в устье реки Мзымта местный егерь и группа отдыхающих нашли погибшего альпиниста. Сейчас тело осматривают и готовят к перевозке в город. А мы сейчас выслушаем очевидцев.

Артур взял пульт и переключил канал. Потом зевнул и опять уставился в экран монитора, где злободневные новости перемежались с сальными картинками, на которые ему настойчиво предлагали посмотреть. Проверив почту и разложив пару раз пасьянс «Косынка», Артур захлопнул ноутбук и отправился на работу.

РАПОРТ

об обнаружении неопознанного трупа

10 октября 20.. года

Докладываю, что в отдел МВД РФ по Адлерскому району гор. Сочи поступило сообщение об обнаружении трупа на правом берегу реки Мзымта в поселке Форелевое хозяйство в районе базы отдыха «Ахштырский каньон».

Данная информация нашла свое подтверждение. Выехавшие на указанное место сотрудники полиции обнаружили у входа в Ахштырскую пещеру, в десяти метрах от реки, труп молодого мужчины со следами множественных телесных повреждений в виде травм головы, туловища и конечностей, а также признаками гнилостных изменений.

В ходе осмотра одежды трупа и прилегающей местности никаких предметов и документов, способствующих установлению личности, обнаружено не было.

Старший оперуполномоченный Уголовного розыска капитан полиции Авдеев И. А.

— Доброе утро, Катенька! — Артур лучился обаянием. — Как жизнь? Мужчины не обижают?

— Твоими молитвами, Артурчик, — привычно огрызнулась Катя и протянула ему лист бумаги. — Рапорт на, возьми.

— И что там? Давай угадаю: неизвестный гражданин нашел в парке чемодан с миллионом долларов и с приложенной к нему запиской, что это пожертвование мне, Артуру Александровичу Александрову. То есть такой безвозмездный скромный дар.

— Ага. За чемоданом придешь в следующий раз. А пока для тебя есть неопознанный трупик.

— Вот так всегда. Как несправедлива жизнь! Кому новенькие доллары, а кому только зеленые трупные пятна.

Он мельком взглянул на рапорт и, раскрыв папку, сунул его внутрь.

— Что делать думаешь? — заинтересованно спросила Катя, следя за действиями Артура.

— Ничего. Не в первый раз неопознанный трупешник в этом ущелье находят. Традиционное злачное место. И все равно лезли, лезут и лезть будут. — Он повернулся и вальяжной походкой, враскачку, пошел в направлении своего кабинета.

Катя смотрела ему вслед, пока он не скрылся, потом пожала плечами и уткнулась в бумаги, лежавшие перед ней. Странный он, этот Артур. И чего в нем только девки находят? Правда, улыбка у него красивая, и на лицо ничего. Но вот ростом не вышел и какой-то малахольный.

Она оглядела себя в зеркале, поправила прическу и грудь и осталась собой довольна. Тридцать пять, а все еще ничего, свежа.

— Гриша, ты сейчас где? Мне звонили из полиции, зовут на опознание трупа, — говорила торопливо Лариса Васильевна по телефону.

Григорий Николаевич придержал трубку плечом, одной рукой достал из пачки сигарету. Второй рукой он продолжал крутить руль автомобиля, напряженно всматриваясь в дорогу.

— Кто тебе звонил?

— Да какая тебе разница?! — нервно откликнулась Лариса Васильевна. — Приезжай скорей, я тебя жду.

— Скоро буду.

К моргу они ехали молча. Григорий все время нервно курил, выпуская дым прямо перед собой и не обращая внимания на недовольство Ларисы. Она кривилась, но против своего обыкновения молчала, только демонстративно прижимала к лицу платок. У желтого старого здания Григорий развернул машину, припарковал ее задом, вышел, хлопнув дверцей, и, не оглядываясь на жену, пошел вперед. Она догнала его спустя несколько секунд и торопливо засеменила следом.

— Это ты виновата во всем, — отрывисто бросил Григорий. — Ты воспитала его таким.

— Конечно, я всегда во всем виновата. Да, я воспитала! Но как могла, так и воспитывала. Что мне еще оставалось делать, если папеньки никогда дома не было, — окрысилась она.

Последнее время Лариса Васильевна много плакала, по сути, теперь это было ее привычным состоянием. И поэтому сейчас у нее сразу хлынули из глаз потоки слез. Она торопливо выдернула из правого рукава платок, приложила его к глазам и вытерла моментально покрасневший нос.

Навстречу им шли два санитара. Они посторонились, пропуская Григория с женой, и Лариса Васильевна вдруг начала выть в голос.

— Лариса Васильевна, может быть, вам воды? — следователь в штатском отделился от группы полицейских и подошел к супругам. — Вы как себя чувствуете, сможете опознать труп?

Лариса Васильевна, зажмурившись, судорожно замотала головой из стороны в сторону, что, без сомнения, означало отказ. Но, открыв глаза, она наткнулась на суровый взгляд Григория и согласно закивала.

— Да. Я могу.

— Пойдемте.

От волнения и страха тошнило, кружилась голова. Лариса Васильевна вцепилась острыми коготками в руку мужа и едва сдерживалась, чтобы не закричать.

— Лариса, может, я пойду сам? — осторожно спросил Григорий, стараясь говорить помягче. Когда жена бывала в таком состоянии, любой пустяк легко выбивал ее из колеи, что уж говорить о столь неприятном деле, как посещение морга. А если она начинала истерить, то вела себя крайне агрессивно — кричала, извергала ругательства, кидалась посудой и совершенно не солидно топала ногами.

Когда Григорий и Лариса поженились, она скрыла от него, что беременна от другого мужчины. Через семь месяцев после свадьбы у Ларисы начались роды. Упав со всего маху на колени и разбив их в кровь, она старательно имитировала преждевременные роды. И, надо сказать, ей это удалось: Григорий поверил. А свекровь, которая вскоре узнала от врачей, что ребенок вполне доношен, не решилась рассказать сыну правду.

Все выяснилось случайно. В возрасте двух лет дочка тяжело заболела и ей потребовалась срочная операция. Григорий с готовностью предложил для девочки свою кровь, и тут его ждал сюрприз: ребенок по группе крови никак не мог оказаться его собственным. К сожалению, операция не помогла, и ребенок, не приходя в сознание, скончался. А Григорий понял, что не может простить лжи и предательства Ларисы, и подал на развод. И тут выяснилось, что Лариса беременна Михаилом.

Их брак спасла свекровь. Она пришла к Григорию и долго разговаривала с ним, убеждая, что семью нужно сохранить.

— Ты же любишь ее? — то ли утверждала, то ли спрашивала она, и Григорий молча кивал. — Вот видишь, любишь. Так какое тебе дело до того, что было когда-то?