Б. Седов - Дама Пик

Знахарь и Надир-шах посмотрели друг на друга, и Знахарь сказал:

– Может быть, ты все-таки уберешь пистолет?

Надир-шах посмотрел на пистолет, потом снова на Знахаря и затем подчеркнуто небрежно засунул пистолет за пояс.

Их было четверо.

Светловолосый молодой мужчина в клетчатой рубашке и просторных холщовых штанах, рядом с ним – молодая стройная женщина в джинсах и белой футболке, а чуть в стороне – двое смуглых брюнетов в классических костюмах торговцев помидорами, которые враждебно и с недоверием смотрели на первую пару.

Лицо широкоплечего белого мужчины было перечеркнуто черной шелковой повязкой, закрывавшей левый глаз, волосы женщины были убраны под туго завязанную бандану, а лица брюнетов до самых глаз были покрыты черной щетиной.

Надир-шаху и его джигитам для того, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания основного населения нечестивой страны, в которую они прибыли с неофициальным визитом, пришлось пожертвовать своими шикарными фундаменталистскими бородами, которыми они так гордились. Но это было необходимой жертвой, и теперь они выглядели в точности как обыкновенные хачики с Кузнечного рынка, на которых всем наплевать.

Знахарь переглянулся с Наташей, и они одновременно шагнули вперед.

Подойдя к стене, они начали карабкаться наверх, к входу в пещеру, который находился на высоте около пяти метров от земли. Надир-шах и единственный оставшийся свободным джигит встрепенулись и поспешили за ними.

Все четверо испытывали необыкновенный подъем и с трудом сдерживали возбуждение. Перед лицом небывалого приключения взаимная ненависть и недоверие отступили на второй план и, когда Наташа оступилась на неровном каменном выступе, джигит Надир-шаха машинально подхватил ее под руку.

Кивнув, Наташа продолжила подниматься к пещере, и не прошло и минуты, как все четверо стояли на пороге богатства.

В глубину грота уходила черная, как бархат, неподвижная тьма, и определить его размеры было невозможно. Знахарь расстегнул висевшую на плече сумку и достал из нее большой электрический фонарь. Он направил фонарь вверх, толстый белый луч ксеноновой лампы ударил в темноту, и она неохотно расступилась.

Размерами этот естественный грот не уступал хорошему школьному спортзалу. Его каменные ребристые своды наклонно уходили вверх и смыкались на уровне четвертого этажа, а песчаный пол был относительно ровным и напоминал пляж, усыпанный древними железками и человеческими костями.

В глубине пещеры, у противоположной входу стены, темнела огромная, выше человеческого роста, груда чего-то непонятного. Заметив какой-то блеск, Знахарь направил в ту сторону ослепительный луч мощного фонаря, и все ошеломленно замерли.

Перед потрясенными авантюристами высилась такая огромная куча небрежно сваленных сокровищ, что для ее перевозки понадобился бы как минимум трейлер.

Тяжелые темные знамена и златошитые хоругви, золотые царские кубки и серебряные длинногорлые чеканные кувшины, кованые сундуки и украшенные затейливой резьбой шкатулки, толстые рассыпающиеся книги и покоробленные пергаментные свитки, увесистые золотые распятия и потрескавшиеся мрачные иконы, давно истлевшие меха, позолоченные доспехи и латы, мечи, алебарды, боевые топоры, резные луки с давно лопнувшими тетивами – великое множество старинных дорогих вещей, с каждой грани которых, с каждого изгиба, с каждого завитка назойливо и хищно прыгало в глаза золото, золото, золото…

Большинство из того, что увидели проникшие в пещеру люди, представляло собой прежде всего историческую и культурную ценность, и место этим вещам было, безусловно, в музее.

Но сундуки, доверху набитые золотыми монетами, алмазами, рубинами, изумрудами, жемчугом и прочей ювелирной мелочью, заявляли о своей цене и власти так явно и откровенно, что не понять этого мог бы только слепоглухонемой австралийский абориген.

Наташа пришла в себя первой и, взглянув на Знахаря, засмеялась:

– Эй, проснись! На тебя что, столбняк напал, что ли?

При слове «столбняк» Надир-шах неожиданно вздрогнул и метнул на Наташу быстрый нервный взгляд. Заметив это, она перестала улыбаться, пристально посмотрела на него, и на ее лице отразилась внезапная догадка.

Не сводя с Надир-шаха внимательного взгляда, Наташа пробормотала:

– Столбняк… Конечно, столбняк!

Она быстро подошла вплотную к Надир-шаху и, в упор глядя ему в глаза, резко сказала:

– Смотри на меня, гнида! Столбняк, да? Не отводи глаза! Точно! Костя, он вогнал Алене целый шприц культуры столбняка. Надо срочно вводить сывор…

Надир-шах оттолкнул Наташу от себя и, выхватив пистолет, дважды выстрелил ей в грудь. Знахарь, никак не успевавший залезть в карман и вытащить свое оружие, изо всех сил провел ему левый свинг в голову. Удар получился удачным, и челюсть Надир-шаха оказалась сломана в четырех местах. Повалившись назад, Надир-шах споткнулся и упал прямо в небольшую нишу, в глубине которой заманчиво сверкал небольшой позолоченный сундучок. Ниша оказалась ловушкой и, когда голова Надир-шаха ударила по сундучку, раздался щелчок, и сверху, разрывая заросли паутины, прямо на Надир-шаха стоймя упал каменный блок размером с телефонную будку. Весу в нем было тонны три, поэтому туловище Надир-шаха хрустнуло, чавкнуло и выплеснуло из себя лужу крови и дерьма. Ноги, торчавшие из-под гранитной глыбы, дернулись один раз и замерли навсегда.

После первого же выстрела Надир-шаха снаружи послышались крики и частая стрельба. где-то в стене протяжно заскрипело, и Знахарь увидел, что вход в пещеру начал медленно закрываться. Он подхватил Наташу, лежавшую у его ног, и быстро потащил ее к выходу.

Джигит Надир-шаха, совершенно загипнотизированный видом сокровищ, с трудом оторвал от них взгляд и тоскливо посмотрел в сторону опускавшейся каменной плиты. Сокровище уже отравило его, и в его глазах была смерть.

Знахарь, прижимавший к себе окровавленную Наташу, которая была без сознания, перевалился через неровный каменный порог и, стараясь уберечь несчастную женщину от ударов о камни, покатился вместе с ней вниз по крутому склону скалы. Свалившись на песок, он оглянулся наверх и увидел, как в последний момент, когда щель стала уже меньше полуметра, из нее вдруг высунулся очнувшийся от смертельных грез воин Аллаха. Его лицо было искажено ужасом, и он хотел успеть выбраться, но было поздно.

Каменные челюсти сомкнулись, и на землю упала верхняя часть туловища с руками и головой. Вход в пещеру исчез без малейшего следа, а на скале осталась лишь широкая кровавая полоса, предательски указывавшая на место входа в пещеру.

Оглядевшись, Знахарь увидел, что вокруг него в разных позах лежат четыре трупа. По всей видимости, когда из пещеры послышались выстрелы, нервы у одного из живых противовесов не выдержали, и все они начали палить друг в друга. В результате, когда первый же из них свалился с каменной клавиши, пещера начала закрываться, и Знахаря спасли только его реакция и способность принимать быстрые решения.

Знахарь все еще прижимал к себе Наташу, не зная, жива ли она.

Осторожно опустив ее на песок, он вскочил на ноги и бросился к сумкам, стоявшим тут же. Расстегнув молнию, он достал большую пластиковую бутылку с водой и вернулся к лежавшей без сознания женщине.

Приподняв Наташину голову левой рукой, он смочил водой ее лицо и увидел, как сначала дрогнули веки, потом медленно открылись глаза, и Наташа, наконец, пришла в себя.

– Ну вот… – прохрипела она, и тут из угла ее рта потекла кровь.

Наташа закашлялась, и кровь потекла сильнее.

Наконец кашель прекратился, и она, напрягшись, повторила:

– Ну вот, видишь… Еще одна баба умирает у тебя на руках. Не убивай Алену, не бери ее себе… Я видела, как ты на нее смотрел…

Она замолчала и кашлянула еще два раза, дважды вытолкнув изо рта пенистую кровь.

Наташа посмотрела на Знахаря и спросила:

– Ты ведь знаешь, что я тебя люблю?

Знахарь молча кивнул, не отрывая от нее взгляда.

– Хорошо…

Она закрыла глаза, мелко и быстро дыша, потом снова открыла их и тихо заговорила, глядя в вечернее небо над собой:

– Вот и кончился мой экстрим… Допрыгалась… Видишь, Костя, какая я дура?

У Знахаря свело горло, и он нахмурился.

– Ты не сердись на меня… Я сейчас умру, и все кончится. Вот только кто теперь будет тебя хранить…

Наташа замолчала, и вдруг ее глаза расширились.

– Не трогай Алену, не бери ее себе, – быстро зашептала она, – не надо, а то она тоже умрет… сыворотка…

Наташа замолчала, и ее глаза остановились. В них отражалось безоблачное небо, в которое в этот момент устремилась ее душа.

Бережно опустив ее голову на песок, Знахарь встал и машинально достал из кармана сигареты. Усевшись на обломок скалы, он посмотрел на Наташу, потом встал и, подойдя к ней, закрыл ее глаза.

Снова сев на скалу, он приказал себе не думать о том, что только что он потерял настоящего друга. Пусть женщину, но все равно – друга.