Дарья Донцова - Фиолетовый

«Надо же, — вяло подумала Татьяна, роняя себя за столик в летнем кафе под зеленым навесом. — Она все сделает… Труп, что ли, спрячет? Может, у них тут так принято: прятать трупы, чтобы не распугивать клиентуру? А-аа, что хотят, то пускай и делают. А Анжела-то и впрямь померла!.. И Андрей не знает».

— На вот, выпей. — Валечка, выскочившая из гостиничных дверей, метнулась на кухню и вышла оттуда со стограммовым стаканчиком коньяка. — Пей! Увидать такое… Пей, говорю. Сейчас все будет в порядке.

— Что в порядке? — не поняла Татьяна, опрокинув целый стаканчик и не поморщившись, даже не поняла, если честно, что выпила. — Она жива?!

— Да уж, жива! — фыркнула Валечка, удрученно мотнув головой. — Нет, конечно. Просто сейчас приедет милиция с врачами, все быстро констатируют, запишут и увезут их обоих, голубков. Все сделать обещали тихо, расторопно, чтобы отдыхающих не распугать. Я так и знала, что добром эти их свистопляски не закончатся. Я так и знала…

И Валечка, вырвав из ее рук опустевший стакан, снова метнулась к кухне. Погремела там стеклом, затихла на мгновение, потом опять появилась, шумно дыша и что-то пережевывая.

— Ты это, Таня, кажется, да? Ты иди в свой номер пока и сиди там тихо. Не было тебя тут и не было.

— Как не было? — не поняла она. — Это же я труп обнаружила!

— Ну и что?! Какая разница, кто обнаружил? Скажем, что Ленка, горничная, труп нашла, когда убирать в номере пришла. Она уже предупреждена, все подтвердит. Зачем нам отдыхающих приличных дергать? Эти двое сами виноваты. Остальные-то при чем, так ведь? Тебе что, задушевной беседы с милицией под протокол для полного счастья не хватает? Ну вот, видишь. Иди, Танюш, иди.

Она и пошла. И заперлась в номере. И не открыла, когда кто-то через полчаса начал стучать в ее дверь очень тихо и вкрадчиво. Не открыла, потому что знала — ее друзья еще не выезжали из областного центра, задержались в парке аттракционов, а больше она никого видеть не хотела. И не потому, что ей очень страшным показалось голое мертвое тело Анжелы, а потому, что в голове у нее все перепуталось, перемешалось и никак не хотело становиться логичным и единственно правильным.

Валечка сказала, что увезут тихонько обоих голубков. Кого она имела в виду? Анжелу увезут понятно, но она ведь одна! Голубка-то одна. Кто второй голубь, кого она имела в виду? Андрей, получается, так? Но он ведь жив. Почему тогда его должны были увезти?

Додумывать не хотелось, но пришлось.

Просто Валечка сочла, что он виноват в смерти Анжелы, так? Господи, но ведь это смешно! Смешно и нелепо подозревать в каком-то злодеянии человека с таким милым, мягким взглядом! И он ведь сидел все то время, пока кто-то убивал Анжелу, в ресторане на набережной и напивался до чертей. Может, и сейчас там сидит и не знает, что его девушка…

Так, и чего она разлеглась и упивается идиотскими вопросами, когда надо просто встать и бежать на набережную в тот самый ресторан, где сидит, уложив голову на столик, Андрей! Нужно бежать, предупредить, нужно спасти хотя бы его.

Татьяна выскочила из номера и тут же налетела грудью на чье-то плечо. Плечо было жестким и неуступчивым, ей тут же сделалось больно, и она чертыхнулась.

— Простите, — ворчливо отозвался мужчина, повернулся к ней лицом и задумчиво обронил: — Вы в номере отсиживались?

— Отлеживалась скорее, — насторожилась сразу Татьяна. — А почему отсиживалась?

— Потому что я стучал, мне не открыли.

— Дремала, потому и не слышала. А что хотели-то?

Хотел он, понятно что. Чуть в стороне томился еще один такой же с жесткими казенными плечами и колючим холодным взглядом, а между этими двумя еле держался на ногах Андрей. Он все еще пребывал в жутком состоянии, пытался удержаться за стенку и силился что-то выговорить.

— Вы кто такая? — спросил тот, с кем столкнулась Татьяна. Дождался, когда она назовет себя, кивнул. — Все время были в номере? Ничего подозрительного не слышали, не видели?

И слышала и видела, могла бы она сказать. Но вместо этого лишь отрицательно помотала головой, объяснив, что не так давно пришла с пляжа и сразу легла.

— Как скандалят и дерутся соседи, слышали перед уходом на пляж?

Отрицать смысла не было, она кивнула. Это могли подтвердить все, кто на тот момент оставался в гостинице или проходил по улице мимо. Орали влюбленные знатно.

— Никаких звуков в тот момент, напоминающих удушение человека, не раздавалось?

— Нет. Грохот был. Анжела орала и сквернословила, как всегда, да и только. А что, собственно, случилось? Вы кто? Андрей, что происходит?

Парни заученными движениями нырнули по карманам и сунули ей под нос по удостоверению. Позабыв, правда, распахнуть, как положено.

— А-аа, понятно. И что же, вы решили Андрея за скандалы забрать? Так она всегда провоцировала, — решила валять дурочку Татьяна, чтобы задержать их всех троих в этом коридоре еще хоть ненадолго. — Его и слышно не было. Она скандалила.

— Доскандалилась, — вздохнул тот, что стоял чуть дальше. — Убита она. Убита своим женихом.

— Не может быть! — Это вырвалось у нее совершенно без фальши. — Этого не может быть! Он не мог! Он не убийца!

— Почему вы так решили? — Тот, что был ближе к ней, буквально втиснул Таню в ее же номер, прикрыл дверь за собой и впился в переносицу девушки уставными серыми глазами. — Откуда такая уверенность, Татьяна, что этот молодой человек не мог убить свою невесту?

— Так я… Я видела его, когда шла с пляжа, — начала она тараторить, чувствуя себя очень неуютно в обществе этого человека, который наверняка был ее ровесником, только сейчас удалось рассмотреть, важничал просто чрезмерно, тем и смущал.

— Где видели, с кем? — Он усмехался и даже не делал попытки что-то записать с ее слов, хотя блокнот торчал у него из кармана джинсов, а авторучка болталась в рубашечном кармане.

— Он сидел в ресторане на набережной, — она быстро вспомнила название. — Пил там. Я зашла, спросила у девушки, давно, мол, пьет?

— И что она сказала? — Он вздохнул, и глаза его заволокло тоской.

— Сказала, что часа три, не меньше.

— Во сколько это было? Во сколько вы шли с пляжа?

— В начале шестого. Он уже был пьян и сидел там минимум три часа. Стало быть, отсюда он ушел в три, плюс-минус пятнадцать минут. Если Анжела умерла позже, то Андрей…

— Это уже экспертиза наша установит, во сколько именно умерла Анжела, — перебил он ее брюзгливо.

— Установить-то, установит, а… А Андрей, что будет с ним?

— Будет сидеть, пока идет следствие, — равнодушно подергал жесткими плечами молодой парень с серыми глазами, в которых теперь не читалось ничего, кроме твердой уверенности, что дело об убийстве отдыхающей он уже почти раскрыл. Что для него все яснее ясного. Что преступника искать не придется. Вон он, топчется с ноги на ногу в коридоре, в туалет просится. Пьяный в хлам и расцарапанный также, потому и пиджак надел в сорокаградусную жару, и смотался с места преступления горе заливать. И уехал бы наверняка, да паспорт его у хозяев гостиницы на прописке именно сегодня оказался, а те уехали за вином в соседний поселок на винзавод. Вот незадача, да?! Убил бы днем раньше или позже, и сейчас бы уже колыхался на вагонной полке или в автобусе дремал.

Все это поняла по его взгляду Татьяна молниеносно, и сомнений никаких у нее не возникло — искать настоящего убийцу никто не станет. Андрей обречен.

— Вы понимаете, он не убивал, — как можно проникновеннее произнесла она снова.

— Разберемся. — Парень повернулся к ней спиной, потом вдруг опять развернулся и с ревнивым каким-то смешком поинтересовался: — А с чего вдруг такая уверенность в его невиновности, а?

— Он… Он хороший парень. Это она была гадкая и непристойная. А он хороший.

— Хорошие тоже убивают, — возразил он. — А еще почему он не мог убить, по-вашему?

— Ну… Он мне нравится, — вдруг непонятно с чего разоткровенничалась она и попятилась, потому что молодой милиционер неожиданно рассмеялся. — Ничего смешного, между прочим. Мне плохие люди никогда не нравились. Это где-то на уровне подсознания! Если вот нравится мне человек, значит, он хороший. А если нет, то…

— Я понял, — потушил он взгляд, сразу отгородившись от нее казенностью фраз. — Разберемся. Если возникнет необходимость, мы вас вызовем для допроса.

Ей этого показалось мало, и она рванула следом за милиционером, который наверняка был ее ровесником, в коридор. Андрей с сопровождающим все еще был там.

— Андрей, — позвала она его и едва не расплакалась от того, как он на нее посмотрел.

Он как будто в чем-то каялся, глядя на нее с болью и виной. Каялся в чем-то, чего еще и сам не осознавал. Да он ничегошеньки не помнит, хотела она закричать, когда поняла, прочувствовала всю его растерянность. Он не может ничего помнить, напившись до визга в такую-то жару. Ему сейчас можно предъявлять обвинение в любом преступлении, он все признает.