Потерянная рукопись Глинки - Людмила Львовна Горелик

Домой Леля пришла уже к вечеру. Сэнсэй один скучал да и проголодался. Она покормила его и решила ложиться спать – устала сегодня, много переживаний было. Взяла с собой первую попавшуюся книжку – Л. Толстой оказался, «Война и мир», том третий. Но только начала читать, зазвонил телефон.

– Елена Семеновна. – Это был Потапов. – Давно вернулись? Я вам хочу сказать, что Зайцева задержали по нашему делу!

– Да знаю я! – буркнула Шварц. – Уже жена его приходила к Юле – мол, невиноватые мы! А что, вы считаете, против него серьезные улики?

– Я ничего не считаю! Полуэктов так решил. Для задержания Зайцева основание есть – он мог ноты украсть и спрятать. Насчет убийства труднее доказать. Полуэктов надеется, что он признается.

– Что делать будем? – устало спросила Шварц.

– Что собирались, то и будем. Я сегодня с Олегом Левченко встречался, студентом этим.

– Ну и как он вам? Какое произвел впечатление?

– Впечатление скорее неприятное. Парень трусливый, меркантильный, неумный. За большие деньги мог и убить. Но доказательств против него никаких. Ничего он толком об этих нотах не знал, тем более об их цене. Значит, и мотива для убийства у него не было. Даша ему сказала, что они тридцать тысяч стоят – это не такая сумма, чтобы убивать. Хотя, конечно, все бывает. Все же мое мнение, на девяносто процентов я уверен, что это не он.

– Так, приехали, – устало произнесла Шварц. – Значит, завтра пойдем к Ирине. – Она поколебалась несколько секунд, а потом добавила: – Знаете, сегодня при ней жена Славика проговорилась, что это Глинки ноты. И мне показалось, что Ира заволновалась. Очень мне не хочется, чтоб это она оказалась. Однако истина превыше всего. Поговорить с ней надо.

– Завтра и пойдем, – подытожил Потапов.

А Шварц быстро провалилась в сон. Книга, очки, телефон валялись на столе. Сэнсэй удобно устроился у Лели в ногах. Спали оба в ту ночь крепко, снов не видели. В дальнейшем Леля этому обстоятельству удивлялась.

Юля, вначале сомневавшаяся насчет даты отъезда, решила уехать сразу после поминок, то есть на следующий день утром: до Москвы поездом «Ласточка», а там самолетом. Елена Семеновна настояла, что будет провожать. Конечно, Юля просила не беспокоиться – мол, доберется на такси и одна, что за проблема в наше время… Однако старомодная тетя Леля не могла отделаться от привычки провожать. Когда провожают – это хорошо, думала она. Это значит, что любят и заботятся. И ехать после теплого прощания с провожатыми приятнее: не чувствуешь себя одиноким и брошенным. Шварц при всей внешней железобетонности была человеком с развитой эмпатией, она понимала, как тяжела будет для Юли, только что пережившей страшную утрату, эта долгая одинокая дорога от могилы дочери.

Поезд отправлялся в девять двадцать семь. Без четверти девять Шварц подошла к Юлиному подъезду. Такси уже стояло, и через минуту вышла Юля с небольшим чемоданчиком.

– Я вам буду иногда звонить, – сказала она. – Про Сэнсэя спрашивать и так, вообще… Кстати, вот ключи. Фикус я Альбине Петровне передала, так что часто заходить необязательно. Это просто на всякий случай.

Елена Семеновна молча спрятала ключи в сумку. На вокзале тоже говорили немного. Когда подъехали, поезд уже был подан. Вышли на перрон. Прежде чем расстаться, постояли возле вагона.

– Я тебе сообщу, когда будут новости.

Это единственное, что Леля сказала о расследовании. На прощание обнялись. Шварц помаячила возле окна. Там, в вагоне, Юля укладывала свой чемоданчик на сетку над сиденьем. Потом она повернулась и помахала Елене Семеновне рукой. Поезд тронулся. Леля пошла к трамвайной остановке.

Такси назад она брать не стала: все ж пенсионерка теперь, на такси не наездишься. От остановки до дома было довольно далеко, но надо же когда-то гулять, на воздухе быть. Воздух был хорош. Леля не торопилась, заходила в магазины, останавливалась возле витрин. Домой пришла почти в два. Только успели с Сэнсэем пообедать, и Потапов звонит.

– Ну что, пойдем разговаривать по душам с Ириной?

Встретились в Лопатинском саду уже около четырех. В парке было хорошо, деревья с большими листьями, с разлапистыми ветками укрывали от жары. Постояли возле пруда, посмотрели на плавающих лебедей.

– Позвоните, может, она сюда подойдет, – попросил Потапов. – На лавке здесь побеседуем, на воздухе.

Шварц набрала номер Ирины. Вначале прозвучал короткий гудок, потом неприятный женский голос сообщил, что «абонент недоступен или находится вне зоны доступа сети».

– Спит, скорее всего, поэтому телефон отключила, – констатировала Шварц. – Каникулы начались! Помню, как в первые дни отпуска спать хотелось… Пойдемте потихоньку – время к вечеру, после шести уже и разбудить не грех, если сама не встанет.

Они вышли на Ленинскую, прошли мимо Ириного дома.

– Кофе, что ли, попить? – предложил Потапов.

– У Иры попьем. Давайте что-нибудь купим к кофе – вон в том киоске я брала пирожки, хорошие были!

Они свернули в большой проходной двор, где располагались всевозможные ларьки – с кондитерскими изделиями, овощами, фруктами, минеральными водами и пивом. Купили сладких пирожков. Рядом стоял лоток, с которого торговали дынями и арбузами.

– Смотрите, уже арбузы появились! – удивилась Елена Семеновна. – В этом году впервые вижу. А давайте-ка купим арбуз!

– Для них еще рано! – засомневался Потапов. – Неспелые, наверно…

– Я выбирать умею! Увидите, какой прекрасный будет!

Они долго выбирали арбуз. Купили среднего размера, с сухим хвостиком, с желтой подпалиной на боку. Шварц пожелала его нести сама.

«Вы разобьете!» – безапелляционно заявила она и передала спутнику сумку с пирожками.

Они были уже возле Ириного дома, это ведь рядом.

Звонить больше не стали. Если спит – пора просыпаться, седьмой час уже. Если ушла куда-нибудь, тем более не стоит звонить. Тогда уж все завтра.

– А арбуз куда денем, если ее дома нет? – спросил Потапов.

– Тогда ко мне пойдем и у меня съедим вдвоем! Больше достанется! – Леля сегодня была в игривом настроении.

Подъезд был не заперт по случаю то ли сломанного домофона, то ли отсутствующего электричества. Так и зашли: Леля держала обеими руками арбуз, а Порфирий Петрович – полиэтиленовый мешок с пирожками и Лелину кожзамовую сумочку.

Винтовая лестница Ириного подъезда как всегда поразила. Чугунные ее витки окружали большую колонну в центре. На первом этаже дверей не было: здесь, на углу дома, находился ювелирный магазин со входом с улицы. Площадка была очень большой, но тяжелые ступени и массивные перила скрадывали пространство, обвивая колонну просторной лентой, образуя пустой круг вокруг нее.

Потапов был здесь второй раз, но опять остановился, разглядывая такую красоту. Леля