Галина Романова - Охотники до чужих денежек

Все самые низкие и подлые дела он вершил ее руками. Неспроста Гончаров терзался сомнения, сидя в баре в чужом городе. Ему бы напрячь немного память да вспомнить, где он мог видеть девушку, с которой столкнулся на перроне, выходя из своего вагона. Да в самый неподходящий момент подсел к нему Леонид и принялся загружать своими проблемами, не дав возможности воссоздать в памяти один из фрагментов жутких порнографических снимков, запечатлевших его родную дочь. А ведь на одном из них на самом заднем плане отчетливо виднелось лицо Зойки, со злобной ухмылкой наблюдавшей за вакханалией. Но не случилось, и он унес в могилу свои сомнения, совершенно не подозревая, что умер из-за того, что посмел поднять руку на обожаемую Эмму...

Именно по этой самой причине лишились жизни и двое супругов, наметивших убийство друг друга на ту роковую ночь. Пока Эльмира пребывала в полудреме на втором этаже их особняка, в гостиной первого этажа между мужем и женой разгорелась жуткая сцена с угрозами и оскорблениями. Закончившаяся, как ни странно, примирением. Супруги признались друг другу в своих намерениях, поплакали на плече друг у друга, попросили прощения и, решив напоследок скрепить свое перемирие, занялись сексом прямо на полу.

Именно во время этого бурного чувственного излияния и пришла в голову шальной Ладе мысль убить спящую на втором этаже девушку. Леонид поначалу опешил, не понимая причины подобного желания, но потом, одурманенный спиртным и похотью, согласился.

И вот в тот самый момент, когда он давал согласие, Зойка и произвела два роковых выстрела, разом окончивших бесславный путь их грешной жизни...

– А в моей квартире?.. – разлепила губы Эльмира. – Ты подложила взрывчатку в сейф?

– Да, – покаянно опустила голову Зойка.

Любовь любовью, но своя рубаха, как известно, ближе к телу. И те невостребованные алмазы, что пропали непонятно куда, не давали покоя бедной Зойке весь год. Что только она не делала, где только не искала – все напрасно. Тогда-то она и решилась на тот телефонный звонок, подозревая свою подругу в неискренности и, чего греха таить, лелея надежду на то, что камни у нее и в самый тяжелый момент Эльмира все же обратится к ней за помощью, и тогда она сумеют найти им применение, попутно избавляясь от врагов.

Но, сдвинув с места лавину чужой алчности, Зойка даже не могла себе представить, какие круги пойдут после этого звонка.

К тому же Эльмира оказалась упертой сучкой и никак не хотела плакаться ей в жилетку, а с каждым днем становилась все более отстраненной и чужой.

Тогда-то Зойка и сделала ставку на Сашу-банщика, надеясь, что в союзе с ним сумеет обскакать всех и найдет способ заставить Эмму раскрыть свой секрет. Но Саша умер, а к Эльмире потянулись хищные руки заклятого врага Потехина Гончарова.

Что же, она и тут не растерялась. Подложила в сейф оставшуюся после первого убийства взрывчатку, попутно радуясь обнаруженным там стразам. Раз Эльмира уготовила подобный сюрприз любопытным ребятишкам, значит, она в курсе папиных дел. И отсюда вывод: камни у нее.

Взрыв прогремел. Гончаров был деморализован, а значит, на время можно было считать его нейтрализованным, то бишь – вне игры.

Неплохо разбираясь в людях, а особенно в характере подруги, Зойка безошибочно вычислила маршрут ее бегства и последовала за ней в курортный город, где самолично пару лет назад оформляла покупку старенького домика (появилась непонятно почему блажь такая у Потехина). Ну а там ей пришлось действовать по обстоятельствам. Если честно, она не могла предположить, что окажется столько желающих на роль палача ее подруги.

– Зойка... – Окаменев от признаний, Эльмира не находила нужных слов...

– Ну что – Зойка?! Что?! Я все это делала из-за тебя и ради тебя!!! Я спасала тебя!!! Ну осуди меня за это!!! Осуди!!! Начни клеймить, обвиняя в том, что осталась жива, что тебя не убил Гончаров! Мне надо было позволить убить тебя?! На моих глазах?! Дудки!!! Чтобы ты ушла, унеся с собой в могилу... Н-да... О чем это я?! Ах да! Эти двое сумасшедших, что давно съехали с катушек от алкоголя и наркоты. Давай! Вызови милицию, пусть менты наденут на меня наручники и уведут лет на пятнадцать! – с обреченной горячностью выдала ей в ответ подруга, горестно поглядывая в ее сторону. – Элка, Элка... Я же тебя люблю, дурочка! А то, что люблю, я умею защищать. Нам будет хорошо вдвоем. Давай бросим все и уедем. Далеко-далеко, где нас никто не знает и никто не будет нам мешать жить счастливо.

– Зоя, – Эмма отрицательно покачала головой. —Ты ведь очень завистлива, не так ли? И любовь твоя ко мне есть не что иное, как ревностное непонятное чувство, которое постоянно подогревалось твоей корыстью. Ты ведь оставила меня в живых только из-за того, что была уверена, что алмазы у меня. Ответь мне! Ответь хотя бы раз в жизни правдиво! Вся твоя любовь сводится лишь к одному? Твоя защита – это лишь желание узнать, где алмазы?!

Зойка наморщила лоб. Порылась в верхнем ящике прикроватной тумбочки, отыскивая очки, и, водрузив их себе на нос, воззрилась на подругу.

– Не скрою, дорогая, что меркантильность мне не чужда. Я хотела иметь эти камни! Я грезила ими! Ради них я затеяла всю эту кутерьму! Прости, что поздно поняла...

– Что именно?!

– Что этих камней гребаных нет и в помине! Он все-таки опять поимел меня, унеся их с собой в могилу! Все надежды прахом, боже мой!!! Все впустую, вся жизнь! И твоя, и моя... Защищала тебя, защищала, а в итоге – вытащила пустышку!!! Но хочу оговориться – за эти годы я на самом деле привязалась к тебе. У меня ведь нет ни сестры, ни брата. – Последнее слово, выданное Зойкой с нажимом, Эмму подивило, но она не заострила на нем внимания, продолжая рассматривать то, что сейчас происходило, дьявольским наваждением, не веря в реальность случившегося.

– Сначала я полюбила все же твоего отца, а потом уже тебя. Алик был мною любим, как никогда и никем, он это знал и доверял мне. Но, как оказалось, не настолько... Ну а ты была его дочерью, тебя я просто обязана была любить, являясь вроде как мачехой...

– За что же ты тогда его убила, раз так сильно дорожила им? – Задавая этот вопрос, пожалуй, единственный, который особенно сильно волновал ее, Эмма не надеялась на искренний ответ, вновь полагая, что Зойкой двигала алчность, но она ошиблась.

Лицо подруги болезненно скривилось, губы вновь задрожали, и, сдвинув на лоб очки, она принялась вытирать слезы, струившиеся из глаз.

– Он... Он начал изменять мне, понимаешь?! Если с существованием твоей матери я еще мирилась, поскольку ничего с этим не поделать, то его новая пассия на стороне... это было уже серьезно.

– Насколько серьезно?

– Настолько, что они начали подумывать о ребенке! – фыркнула злобно Зойка, даже по происшествии такого большого отрезка времени не забывшая, как ее потрясло вероломство возлюбленного. – Этот старый пень возомнил себя султаном! Он отослал меня подальше, совершенно не выбирая выражений. И это после всего, что я для него сделала!!! А знаешь, как я это поняла?

Эмме не хотелось знать, но Зойка уже не могла остановиться. Она принялась живописать любовную холодность Потехина в таких подробностях, что через десять минут Эльмиру уже воротило с души.

– Слушай, я не хочу! – Эльмира встала со стула, попутно подобрав с пола сумку и засовывая туда телефон. – Я не хочу этого знать! Я ухожу...

– Да, уходи, – согласно кивнула подруга, не двинувшись с места. – Уходите все к чертовой матери, оставьте меня одну! Мне недолго осталось. Можешь не тешиться мыслями об отмщении: двойная доза, и я уже на небесах. Сидеть и ждать приговора я не буду!

– Зоя, ты саму себя не боишься? – Уголки губ Эльмира скорбно опустились вниз. – То, ради чего ты все это затеяла, не стоило того. Никакие деньги не стоят того, чтобы ради них лишать человека самого дорогого, что у него есть, – жизни. Ты пропащая...

– Я знаю! Я все знаю! Но меня уже нет!!! – обреченно прокричала ей вслед Зойка, потом добавила что-то еще, но Эльмира уже не слышала ее, впопыхах натягивая плащ и захлопывая за собой дверь страшной квартиры.

Опустившись на два лестничных пролета, она обессиленно сползла по стене и, усевшись на грязные заплеванные ступеньки, тихонько заплакала.

Господи! Лучше бы ей не знать этого! Пусть было бы все так, как было. Враги – это враги, а друзья – это друзья. Как ей теперь различить, где черное, а где белое?! Как разобраться в этой мешанине серых полутонов?! Она отнюдь не была идеалисткой. Но никогда не считала себя и циником. Теперь же, не без помощи лучшей подруги окунувшись с головой в черную бездну человеческой зависти, подлости и жадности, она уже ни в чем не была уверена до конца. Ни в чем и ни в ком. Возможно, даже в самой себе...

Продолжать жить так, как жила раньше, было невозможно. В равной степени было сложно окунуться в новый, только что открывшийся для нее, мир, где со всех сторон обступала полуправда, густо замешанная на человеческих пороках.