Валерия Вербинина - Миллион в воздухе

– А как вы нашли Элали Менар, которая изображала Жоржетту Бриоль? – спросил Кристиан. – Или, получив 10 тысяч франков, она стала слишком открыто тратить их и привлекла внимание?

– Нет, она вела себя очень умно, – ответил Папийон. – Госпожа баронесса посоветовала мне прежде всего проверить, не было ли в последнее время случаев насильственной смерти среди молодых небогатых женщин, которые могли знать Матильду де Мирамон или ее супруга. По мысли госпожи баронессы, мы ведь могли и опоздать, потому что двойник Жоржетты – опасный свидетель. Когда выяснилось, что все вроде бы в порядке, я по совету баронессы послал письмо якобы от имени двойника, где открытым текстом вымогались деньги. Мирамоны поняли, что дело плохо, раз зашла речь о шантаже, и решили покончить с Элали Менар. Они пошли в театр, причем графиня осталась в ложе, а граф вскоре ушел. По возвращении она подтвердила бы, что он все время был с ней. На самом деле он поехал убивать мадемуазель Менар и таким образом привел к ней нас. Само собой, граф не успел исполнить свой замысел, зато мадемуазель Менар сразу же сделалась чрезвычайно любезной и выдала графа и графиню… как у нас говорят, с потрохами.

– Словом, госпожа баронесса всегда и во всем права, и вам оставалось только следовать ее советам, – заметил Кристиан.

Папийон улыбнулся.

– Не во всем. В главном она все же ошиблась.

– Что вы имеете в виду? – спросила Амалия с неудовольствием.

– Никто не убивал Пьера Моннере, – веско промолвил комиссар.

– То есть как? – Мэй уже была готова возмутиться. В ее глазах Амалия была совершенно непогрешима, она просто не имела права на ошибку!

– То есть его пытались убить, это верно, – поправился комиссар. – Но видите ли, в чем дело… У Пьера Моннере молодая жена.

– Я помню, – сухо сказала Амалия.

– И он ее очень любит. – Комиссар вздохнул. – Одним словом, чтобы казаться стройнее и моложе, он… э… носит корсет.

– То есть Оберштейн… – проговорила Амалия, начиная понимать.

– Ну да, – кивнул Папийон, – корсет спас беднягу Моннере. Оберштейн его ударил ножом несколько раз, но, к счастью, не убил. Однако крови было столько, что Мирамоны решили, что он точно мертв. К счастью, они ошиблись.

– И что с ним теперь? – спросила Амалия. – Он умирает? Они же выбросили его из поезда!

– Да, но упал он очень удачно, как сказал врач. Сейчас Моннере идет на поправку, хотя ему, бедняге, досталось. Как вы думаете, от кого я мог узнать детали его слежки за слугой и прочие подробности? Конечно, от самого Пьера. И еще один момент. Полковник Лоран очень хотел притянуть вас к ответу. Но я сразу же сказал Лорану, что это не вы, потому что вы бы не оставили Моннере в живых. А видя, как энергично вы ведете расследование, я окончательно убедился, что вы ни при чем.

– Но все же посоветовали мне отойти в сторону, – заметила Амалия, – конечно, для того, чтобы сильнее меня подхлестнуть.

– По-моему, вы чего-то не договариваете, – вмешался Кристиан. – Я же своими глазами видел, как вы расспрашивали консьержку!

– Да, я спросил у нее, какими духами пользуется госпожа баронесса, – не стал отрицать Папийон. – Полковник был уверен, что если не она пыталась убить Моннере, то уж точно могла заметать следы убийства. Дело в том, что простыни из десятого купе пахли женскими духами, ну и…

– Это потому, что граф де Мирамон взял простыни Жоржетты, – напомнил Уолтер.

– Это нам стало известно позже, а тогда мы не знали, что думать. Вдобавок, когда врач разрешил мне навестить Моннере, тот сказал, что на него напал переодетый Оберштейн, но, когда его потом вытаскивали из купе, он смутно увидел лицо какой-то женщины.

– Хорошо, что Моннере остался жив, – серьезно сказала Амалия. – У него замечательный ребенок, он не заслужил того, чтобы расти сиротой.

– Кстати, о детях, – вмешалась Кларисса, обращаясь к Мэй. – Если у вас, мои дорогие, родится дочь, я настаиваю на том, чтобы она носила мое имя. Да!

– Бабушка!

– Миссис Бланшар, – вмешался Уолтер, краснея, – должен вам напомнить, что мы еще не женаты!

– Как сказал кто-то из моих знакомых, вчера еще не женаты, а завтра уже бабушка с дедушкой, – парировала Кларисса. – Время идет чертовски быстро. – Она дернула сонетку. – Жером! Чай остыл… да бог с ним, с чаем! Неси лучшее шампанское, какое только есть. Я хочу выпить с моими друзьями!

…Ниццу окутывали сумерки. В траве стрекотали кузнечики. Над морем долго висело облако, похожее на дракона, которому отрубили голову, но в конце концов оно растаяло и превратилось в десятки маленьких пушистых овечек. С виллы «Маршал» доносился смех и звуки рояля. Полковник Барнаби покосился в ту сторону и, поморщившись, дотронулся до шишки на голове. Голова адски болела, но полковник утешал себя философской мыслью, что если кто и может побить англичан, так это только сами англичане… вернее, англичанки. Хромая, к нему подошел капитан Картрайт и устроился рядом. Голова капитана была перевязана, на скуле красовался огромный синяк.

– Мы побиты, но не сломлены, – сказал капитан, чтобы подбодрить старого друга.

– Лично я сломлен, да еще как, – сварливо отозвался полковник. – Если бы вы не приставали ко мне с этим дурацким филе, все бы обошлось.

– Да вы сами каждый день твердили о том, каких павлинов вы ели в Индии! – обиделся капитан. – Я-то при чем?

Полковник Барнаби тяжело засопел и взял газету. Для этого ему пришлось шевельнуться, и он тихо застонал. У него было такое ощущение, словно сегодня по нему промчался эскадрон, а вслед за ним протоптало целое стадо разъяренных слонов.

– Хотите пари? – предложил капитан, который страдал не меньше своего друга.

– Ни за что, – коротко ответил полковник.

– Последний раз вы выиграли, – не отступал капитан. – Не хотите дать мне возможность отыграться?

– Я больше не буду заключать пари по поводу Клариссы, – объявил полковник. – Я слышал, что она в Париже чуть ли не до смерти уходила какого-то малого мешком с кирпичами. – Он снова потрогал шишку на голове и откровенно прибавил: – Знаете, сэр, я еще пожить хочу.

– Хорошо, оставим Клариссу, – согласился капитан. – А как насчет баронессы Корф?

– Не пойдет, – объявил полковник. – Вы уже проиграли мне 10 фунтов, когда бились об заклад, что за месяц покорите ее сердце.

– Нет, это пари уже устарело, – с сожалением промолвил капитан. – Знаете что? Ставлю двадцать фунтов, что до конца года она выйдет за графа де Ламбера.

– Вздор, – фыркнул полковник, скрываясь за газетой. – Она старше его. Может, у них и будет что-нибудь, но до алтаря дело точно не дойдет.

– Значит, вы участвуете? – обрадовался капитан.

Барнаби опустил газету, буравя его взглядом.

– Пятьдесят фунтов, – объявил он.

– Идет, – кивнул капитан.

Джентльмены скрепили пари рукопожатием и одновременно скривились от боли. Зонтик Клариссы поработал сегодня на славу, и каждое движение давалось им с трудом.

12 октября 1897 года Клеман Адер провел первые испытания своего нового самолета «Аквилон», над которым работал несколько лет. Однако повторные испытания, которые прошли через два дня в присутствии представителей военного министерства, закончились неудачей. Вскоре министерство прекратило финансировать создание самолетов, и Адер больше никогда не возвращался к этому проекту.

Примерно за двадцать лет до этого, в 1878 году американский предприниматель Милтон Райт подарил своим сыновьям Уилберу и Орвиллу летающую игрушку, сделанную по чертежам некоего Альфонса Пено. Так началось увлечение полетами, которое сопровождало их всю жизнь. После множества проб и ошибок 17 декабря 1903 года спроектированный ими самолет поднялся в воздух, использовав для разгона рельсы. Этот полет стал началом новой эры в истории авиации.

13 сентября 1906 года в Париже бразилец Альберто Сантос-Дюмон, упомянутый в романе, впервые поднял свой самолет в воздух без использования дополнительных приспособлений, только за счет двигателя. Далее развитие авиации шло только по нарастающей. В 1907 году Поль Корню создает вертолет. Луи Блерио впервые в истории перелетает через Ла-Манш 25 июля 1909 года. В марте 1910 появляется первый гидросамолет, построенный французом Анри Фабром. В 1913 Ролан Гаррос первым пересекает на самолете Средиземное море. Позже будут перелеты через Атлантику, через Тихий океан, войны, воздушные бои и бомбардировка Хиросимы… Но все это уже потом.

Сам «Аквилон», единственный в мире самолет, созданный по образу и подобию летучей мыши, сохранился до наших дней. Он находится в Музее искусств и ремесел города Парижа. Ну а мы закончим наш роман маленькой заметкой, опубликованной в «Petit Journal» в июле 1898 года:

«Очередная гонка Париж – Руан завершилась уверенной победой графа Кристиана де Ламбера, который преодолел все препятствия на автомобиле, носящем поэтическое имя «Аделаида». Наш корреспондент пытался расспросить господина графа о том, какую тайну скрывает это название, однако тот, как настоящий рыцарь, предпочел уклониться от ответа. Прежде граф де Ламбер участвовал в гонках, однако наивысшим его достижением до сих пор было лишь третье место. На вопрос о своих будущих планах счастливый победитель ответил, что мечтает достичь скорости в сто километров в час, а потом вплотную заняться полетами, о которых он также говорит с большим воодушевлением. Таким образом, мы вынуждены заключить: кем бы ни была мадемуазель Аделаида, в честь которой граф назвал своего железного друга, ей необыкновенно повезло».