Мария Жукова-Гладкова - Изумрудные глаза Будды

Все собравшиеся в «президентском люксе» замерли на своих местах. Артур продолжал петь (правда, по бумажке и без музыки) про то, как он гонит БРДМ из Чечни к любимой девушке, по которой истосковалось его сердце, как проезжает один блокпост за другим и везде ему желают счастливого пути. Все мужчины, узнав историю Артура, вспоминают своих девушек (я не поняла почему). Песня заканчивалась описанием трогательной встречи воина с любимой под березами.

– Ну как? – спросил Артур после того, как закончил исполнение.

В «президентском люксе», откуда еще не убрали трупы, воцарилось гробовое молчание.

– Артур, ты свихнулся, что ли? – первым пришел в себя продюсер.

– А чего? – не понял Артур. – Вы же сказали, что любой реквизит можете раздобыть. Я оденусь в камуфляж от Вольдемара Светлова. Он давно мечтает переодеть нашу армию. Я даже эскизы новой формы видел. Машину я водить умею.

– Заткнись, Сева, – процедил продюсер.

Во время пения Артура в себя пришел композитор и тут же в своей манере хихикнул. Члены следственной бригады покрутили пальцами у виска и вернулись к работе.

Уже в коридоре местный следователь спросил меня, почему я не воспользовалась возможностью и не прикончила Артура в тайге. Местный опер, услышав этот вопрос, заметил, что думает об убийстве прямо сейчас, и почему-то уверен, что его оправдает любой суд.

Следственная бригада заявила продюсеру, композитору и супермегазвезде, что им придется переместиться в другой номер, поскольку этот будет опечатан.

Супермегазвезда заявила в ответ, что поедет к Олегу Владимировичу, и бросилась ко мне с просьбой его туда доставить. По пути он обещал мне еще спеть. Продюсер с композитором решили остаться здесь, только на другом этаже.

– Увезите его, Юля! – почти хором заорали несколько представителей органов.

Мы с Артуром и Пашкой спустились вниз и сели в машину. Вадим с соратниками пока не вернулись. Нас сопровождал Виталя Лопоухий. Остальные люди Ивана Захаровича временно остались наверху. Водитель курил на улице.

Внезапно Артур стал абсолютно серьезным.

– Нас всех хотят убить, – объявил он нормальным голосом. – Тех, кто выжил в тайге.

– С чего ты взял? – Пашка оторвался от пива.

– Давай поподробнее, – велел Виталя, который почему-то воспринял слова Артура серьезно.

– Когда мы вернулись в номер, Женька был еще жив. Эти двое в обморок грохнулись, а я от Женьки все узнал. Мне теперь никакие трупы не страшны. Было два киллера, они решили, что все мертвы, а Женька только прикинулся мертвым и все слышал. То есть он был почти без сознания… Ну, в общем, они говорили, что теперь дело за малым. Они решили, что убили вас, Юля, и Татьяну. Хотя как они могли Женьку за Татьяну принять?

Я не стала ничего комментировать, а попросила Артура рассказывать дальше.

– Они знали, что вы поехали в эту гостиницу, а вы везде появляетесь с Татьяной. Когда они вошли, то спросили, кто журналистка. Эта тетка отозвалась, и они по ней по первой очередью прошлись. Но вы ведь с ней совсем не похожи!

– Несерьезные киллеры, – хмыкнул Пашка. – Даже внешность жертв как следует не изучили.

– Им, вероятно, просто назвали номер в гостинице, – высказала предположение я. – И что было дальше, Артур?

– Юра держал в руках камеру, поэтому они решили, что это ты, Павел. Камера, когда мы пришли, рядом валялась. Я ее убрал, на подоконник положил за занавеску. Вот кассета. Я ее вынул, но не знаю, засняты ли на ней убийцы. Григория приняли за Александра Кареновича. Он ведь дико ругался, что его «кинули». Так Женька сказал. Ну, в общем, Женька считал, что, судя по словам, так можно было решить. Григорий орал, что столько со мной работал и не получил за это причитающихся ему денег. А потом киллеры сказали, что остался я и «Анькин негритос», а Резо и без них шлепнут за стукачество. Я боюсь, Юля. Спасите меня!

– Еще Надька, – напомнил Пашка.

– Женька про нее ничего не сказал.

– Про нее могли не знать, и про то, что она спаслась, тоже, – заметила я.

Меня, признаться, заинтересовал «Анькин негритос».

Виталя забрал у Артура кассету и строго-настрого приказал нам всем никому про нее не говорить. Ведь даже стены имеют уши.

После появления Вадима я пояснила, что мы не можем бросить Артура на произвол судьбы. Да ведь и Олега Владимировича нельзя оставлять в гостинице! И есть еще Арсений с пилотом, так и остающиеся в больнице! Я была спокойна только за Надьку. Раз уж она с кем-то из парней Сухорукова, ее в обиду не дадут.

Вадим заметил, что перед палатами Арсения и пилота дежурит милицейская охрана, и за ними мы заезжать не стали, а вот Олега Владимировича в невменяемом состоянии все-таки снова привезли в дом Вадима. Я не знаю, где их с Артуром разместили, но супермегазвезда, по-моему, была счастлива жить хоть в погребе, только бы под крылышком у «серьезного человека», которому Небосклонов явно доверял больше, чем милиции. Моя школа.

– В Питер пора возвращаться! – заорал Иван Захарович, выслушав историю развития событий. – Нечего здесь больше делать! Тем более здесь опасно оставаться!

– Травушкина и Седого застрелили в Питере, – напомнила я. – Кстати, вы случайно не узнали кто?

– Не знаю и знать не хочу! – рявкнул Иван Захарович и отправился спать.

– Ты можешь устроить мне встречу с владелицей никелевого комбината? – спросила я у Вадима.

– Без Пашки, – хмыкнул он. – И то не уверен, станет ли она с тобой разговаривать.

– А ты напомни ей, сколько денег она на мне заработала, – посоветовала я и сообщила про тотализатор.

Эта информация стала для Вадима новостью.

– Хорошо, я договорюсь, – пообещал он.

Я ожидала, что ночью ко мне придет Вадим, но пришел другой человек, которого я никак не ожидала увидеть. Когда раздался легкий стук в дверь, я расчесывала волосы перед зеркалом. Я шагнула к двери и открыла ее, затем широко раскрыла рот.

Виталя Лопоухий, верный оруженосец Ивана Захаровича, легко отодвинул меня в сторону и проскользнул в комнату. Я тихо взвыла после того, как он задел меня боком: на боку была пристроена «пушка» довольно внушительных размеров.

Виталя закрыл за собой дверь, быстро оглядел комнату, потом прошел к креслу, поднял его, как пушинку, и поставил перед входом. Затем с самым невозмутимым видом уселся в другое кресло у окна, положил ногу на ногу, а наверх «пушку», как оказалось, еще и с глушителем.

– Что ты здесь делаешь? – наконец обрела дар речи я.

– Тебя охраняю, – сказал Виталя. – Ложись спать. Завтра у тебя трудный день. И выглядишь ты не очень.

– Вот спасибо на добром слове.

– Ну, ты же знаешь: я всегда правду-матку в глаза рублю. Юлька, я серьезно! Меня Иван Захарович прислал, а я его приказы всегда выполняю. Ты же в курсе. Так что отсюда я не уйду. Давай спи.

– А…

– Спи, я сказал!

Удивительно, но заснула я почти сразу же и больше никаких стуков в дверь не слышала. Возможно, Вадим решил, что я слишком устала после всех событий.

На следующий день все тот же Гей-кришнаит отвез нас с Татьяной к Анне. Мы решили, что туда Татьяне отправиться можно. Это безопасно, как сказал Вадим.

Анна, как и Вадим, проживала в собственном особняке, только меньшего размера. Однако шкуры, головы и чучела также присутствовали. Обои, наоборот, отсутствовали, все помещения, которые нам удалось увидеть, были отделаны деревом.

Анну можно описать одним словом – бой-баба. И этим, по-моему, все сказано. Даже внешне она, как мне показалось, прекрасно подходила для руководства комбинатом. У такой начальницы не забалуешь.

Хозяйка дома очень внимательно оглядела нас с Татьяной, меня в особенности, и пригласила в гостиную, где был накрыт стол для чая.

В уголке гостиной на медвежьей шкуре играла девочка лет четырех, очень хорошенькая. Когда мы вошли, она подняла глаза и вежливо поздоровалась.

Внезапно Татьяна схватила меня за руку и кивнула в сторону камина, куда я пока не поворачивалась. Анна заметила Татьянин жест, а потом и мое выражение лица, и грустно улыбнулась.

На камине в черной рамке стояла большая фотография стюардессы Марины.

– Это моя дочь, – сказала Анна. – А это – моя внучка. – Она кивнула на играющую девочку. – Давайте пить чай.

Мне, признаться, после услышанного хотелось чего-то покрепче, но я не стала говорить о своем желании вслух. Анна, правда, все сама поняла, позвонила в колокольчик, появилась служанка в белом переднике, белом кокошнике и строгом синем платье. Анна велела принести ее фирменной настойки.

Мы втроем выпили, не чокаясь, от второй рюмки мы с Татьяной отказались. Забористая оказалась настойка. Анна сказала, что для ее приготовления используется семь трав.

– Тебя-то кто так? – хозяйка осмотрела Татьянины синяки и гипс. – Вроде как вы из домика в тайге целыми и невредимыми уезжали.

Татьяна пояснила. Анна хмыкнула.

– Вадим, конечно, классный мужик, и редко какая баба на него глаз не клала… И моя дуреха тоже влюблена была, еще до того, как он в места не столь отдаленные в последний раз загремел. Она тогда совсем девчонкой была. Рыдала долго, а я ей на мозги капала, чтобы забыла его. Себя в пример приводила и ее отца. Он-то всю жизнь, считай, по зонам мотался. Три раза от звонка до звонка, ну а в четвертый уж я выдернула. Тут у меня возможности появились. И необходимость.